Дорога войны - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Большаков cтр.№ 6

— И мурена из Сицилийского пролива. — облизнулся Тиндарид.

— И опианский фалерн, — подхватил кентурион-гастат, — столетней выдержки!

Хохоча и переговариваясь, четверка двинулась по улице Патрициев, высматривая подходящее заведение. Долго искать не пришлось — возле Септизодия, семиэтажной высотки Рима, обнаружилась таверна «У Ларсинии». Что уж там за Ларсиния такая, друзья выяснять не стали, но таверна им приглянулась. За темным вестибулом [9] их ждал обширный зал триклиния, [10] разделенный на две половины — одна пониже, другая повыше. Повыше стояли столики-трапедзы и ложа-клинэ, а пониже — нормальные столы и скамьи.

Четверо преторианцев сразу сдвинули пару столиков и расселись вокруг.

— А мне наше время снится иногда, — признался Роксолан, расстегивая ремешок, стягивавший нащечники, и снимая шлем. — Только подсознание все путает. Вижу сон, будто я в Москве, а вокруг ни одной машины, все на конях, все в тогах. Я иду, иду, спускаюсь в метро, а на станции темно, как в храме египетском, только фары метропоезда светятся… К чему бы это?

— К новому походу, — авторитетно сказал Эдик. — Примета такая — если приснилось метро, жди секретной операции.

Тут подошел сам ресторатор и неуверенно поклонился.

— Я извиняюсь, — обернулся к нему Чанба, — вы еще спите или мы уже обедаем?

— Чего изволят господа преторианцы? — прогнулся держатель таверны.

Друзья заказывали по очереди. Ресторатор едва поспевал ставить закорючки на вощеных дощечках-церах, бросая на посетителей косые взгляды. Сергий уловил его настроение и выложил на стол пару денариев — жалованье преторианца позволяло не отказывать себе в маленьких удовольствиях. Хозяин и деньги моментально испарились, зато из кухни повалили рабы с подносами. Они уставили оба стола и удалились. Последним явился раб-виночерпий, он притащил фалернское в глиняных бутылках с узкими горлышками и топор. Разрубив пошире устья, запечатанные гипсом, раб опорожнил сосуд в широкий кратер, похожий на серебряный тазик, смешал вино с водою по эллинскому обычаю и разлил по чашам.

— Ну, за нас! — произнес тост Гефестай.

Друзья основательно приложились и хорошенько закусили.

— А я, — сказал Эдикус, уплетая шматик копченого сала из Галлии, — почти не вспоминаю прошлое… которое теперь далекое будущее. Да и когда вспоминать? Вечный бой! Сначала парфян лупили, потом мы же их защищать взялись, на римлян перекинулись. Потом нас в гладиаторы записали, хоть мы об этом и не просили, и началось — претория, зачистка территории. Консулярам намяли по организмам… — Чанба бросил взгляд на Сергия. Роксолан в тот раз потерял любимую девушку, ее убили, когда преторианцы зачищали Рим от наемников четырех консуляров. Но кентуриона-гастата не посетило тошное воспоминание.

— Да-а… — протянул он. — Были схватки боевые…

— Да говорят, еще какие! — воскликнул Эдик, воодушевляясь.

— А как мы тебя в Мемфисе искали… — ухмыльнулся Гефестай. — Помните?

— В пирамиде? — Губы кентуриона поползли в улыбку.

— Ха! Это ты по пирамиде шастал, а мы снаружи бродили, тыковки чесали — и как нам тебя оттуда выковырять? Помнишь, — обратился сын Ярная к сыну Тиндара, — как я ту плиту поднял? Один! А весу там было — о-го-го сколько! Глыба! И ничего, осилил, есть еще в чем моще держаться, — гордо закончил он.

— За это надо выпить, — сообразил Чанба.

— За что? — озадачился Ярнаев сын.

— Да ты пей, пей… Ну, за победу!

Роксолан выхлебал полную чашу — и задумался. Интересная штука жизнь. Как в ней всё забавно поворачивается…

Искандера с Гефестаем он знал с детства, вместе в школу ходили, на одной погранзаставе росли. Ага, знал. Про то, что они оба родом из древней Парфии, эти наперсники детских забав молчали, как партизаны. По-настоящему Искандера звать Александрос Тиндарид, он родился в первом веке нашей эры в семье эллинского купца, потомка воина, ходившего в фаланге Александра Македонского. А Гефестай и вовсе подданный кушанского царя…

Отца Александроса убили кочевники, напавшие на караван, и мальчика с матерью отдали в рабство за долги. Гефестая родня поместила в монастырь к митраистам, откуда тот сбежал — и шатался без призору. Так бы и сгинули, наверное, маленький невольник и бродяжка, но нашлись добрые люди, подсобили: переправили в двадцатый век, заповедав хранить великую тайну Врат Времени (высоколобые физики назвали бы их не так вычурно, но так же непонятно — «темпоральным тоннелем»)…

Расскажи ему кто о Вратах «до того как», он бы только переморщился от такой заезженной фантастики, отстойной и даже пошлой, но все было по правде.

Врата открывались раз в полгода, связывая храм Януса в парфянской крепости Антиохии-Маргиане с пещерой в горах Памира — тогда еще на землях Таджикской ССР…

Дав себе слово не увлекаться спиртным, Сергий щедро плеснул в чашу неразбавленного фалернского — это вино было густым и крепким, горело не хуже виски.

— Закусывать надо, — тут же заметил Искандер.

— Закуска градус крадет, — улыбнулся кентурион и выцедил фалерн. Нутро прогрелось, в движениях появилась плавность. Сергий посмотрел на Эдика.

С Чанбой он подружился уже после школы, в Сухуми, куда перевели его отца-пограничника. Эдик Чанба люто комплексовал из-за своего «ниже среднего» и потому терпеть не мог высокого Сергея Лобанова. Но гадская перестройка так все переворошила, так перелопатила. Больше года им пришлось воевать с грузинами, бок о бок, спина к спине, а после хоть песню пой: «Русский с абхазом — братья навек!»

Вместе дослужили в армии. После дембеля Сергей Лобанов занялся автосервисом, открыл «ооошку» и взял к себе Эдика Чанбу — тот в механике был бог.

Сергей уже и забыл давно, как был начальником, но вот его бывший подчиненный любит при каждом удобном и неудобном случае напомнить, кто из них «босс и эксплуататор», а кто «угнетенный пролетарий»…

— Слышь, Александрос, — сказал Сергий, — а ты сам-то как — по тому времени ностальгируешь?

— Безусловно, — кивнул наперсник детских забав. — Даже беспредельные девяностые у меня вызывают сладенькую тоску. Ничего удивительного — в школу я пошел в СССР, в мединститут поступил в РФ — вот я когда жил. Младенчество не в счет…

— О, Ардвичура-Анахита! — вздохнул Гефестай. — Быстро же я тогда допер, что с нами приключилось! Классу к девятому, наверное. Индукция и дедукция! Сашке рассказываю, а он не верит, хихикает только. Что ты хочешь? Темный был, зашуганный…

— Можно подумать, — хмыкнул Эдик, — ты светом лучился!

— Молчи, морда, — добродушно сказал кушан.

— Сам морда!

— Не ругайтесь, — сделал замечание Искандер. — Эдуард, ты же культурный человек…