Лучшее место на Земле - читать онлайн книгу. Автор: Иар Эльтеррус, Екатерина Белецкая cтр.№ 11

– Я не хочу, – ответил наконец Ит. – Можно, я пойду?

– Куда?..

– Куда-нибудь. Не знаю.

Отсюда. Ответ был – отсюда, но Иту он в тот момент просто не пришел в голову.

– Никуда вы не пойдете.

Снова палата. Снова одиночество и закрытая дверь. Таблетки он просто оставлял на тумбочке, а еду, чтобы не приставали, стал выбрасывать. Спать в палате было действительно полегче, поэтому спал он много, но все равно через неделю, когда Федор Васильевич разрешил вернуться вниз, в общежитие, Ит испытал даже какое-то облегчение из-за осознания простого факта, что от него наконец отстанут.

Вечером того же дня он снова отправился бродить, прихватив неизменную книжку. После недели почти что полной изоляции город показался ему излишне шумным, и Ит вскоре свернул с привычного маршрута и побрел куда глаза глядят, лишь бы было поменьше людей. Случайно забрел в какой-то новый двор, и вдруг…

Запах.

Ит остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду.

Этот запах…

Голова закружилась. Ит дернулся, пробежал несколько шагов и снова остановился, растерянный, чувствуя, как в душе поднимается волна обиды.

Всего лишь цветы. Маленькая клумба, которую кто-то соорудил в центре двора. Желтый лилейник, несколько вялых колокольчиков, бархатцы, кустик душистого табака. И по центру – совершенно неуместная тут крошечная елочка, на удивление живая и зеленая.

Но запах… нет, конечно, запах был просто немного похож, но для Ита он стал весточкой с того света. Словно тут, в этом дворе, побывал Фэб – побывал и ушел, навсегда, навечно, но его след остался в воздухе в виде едва слышного цветочного аромата.

В углу двора отыскалась старая, обшарпанная лавочка. Ит без сил опустился на нее, чувствуя, что душу словно бы расковыривают ржавым гвоздем. Одиночество, к которому он уже привык, вдруг обострилось, словно бы вышло на первый план – а раньше его уже почти что скрыла под собой апатия и полное равнодушие.

Он сидел долго, положив на колени никчемную книжку, не в силах находиться тут дальше и не в силах уйти. Уже практически ночью, когда на город спустилась темнота, Ит сумел наконец встать и кое-как добрел обратно до высотки.

Следующий вечер застал его в том же дворе.

И следующий – тоже.

Пару раз его пытались прогнать какие-то бабки, но вскоре отстали – одной он поднес тяжелый таз с бельем до веревок, другой сходил за хлебом, третьей помог найти внука, спрятавшегося от справедливого возмездия за разбитую банку с вареньем в дровяном сарае… Вскоре к нему привыкли, как привыкают к новому предмету, и перестали гнать. Даже наоборот, начали подкармливать и интересоваться новостями. Ит честно объяснил, что он не местный, что работает в высотке грузчиком, что ребята сильно пьют, а он непьющий… дальше пришлось врать, и он соврал, что хочет поступить в институт, а заниматься негде – вот, нашел этот двор, и если вы позволите… Ему позволили.

С тех пор Ит стал ходить в этот двор каждый вечер, как на свидания. Нет, ему не стало легче от этих походов, наоборот, тоска сто крат усилилась, и теперь Ит начал думать, что, наверное, в один прекрасный день он тут и умрет.

«Хоть что-то, – думал он. – Пусть хоть что-то у меня будет напоследок. Рыжий тогда сказал, что невозможно жить с половиной души. А с четвертью – можно? Да нет, конечно. Хорошо, что меня никто не сумеет заставить остаться».

День за днем он сидел с книжкой на лавке – и день за днем все глубже погружался в состояние невозврата, в бездну, из которой не было никакого выхода.

Утро. Пресса, газеты, этажи, почтовые ящики…

День. Жара. Пробирки, мыши, мат-перемат, позвякивание стекла, лабораторные запахи, «сюда поставь», «ой, это не нам, это в физиологию», «да куда ты прешься, не видишь, что ли, занят стол!»…

Вечер. Косые лучи солнца в столовой, бряцанье ложек и вилок, гул голосов, полтарелки каши, стакан компота, «ты куда?», «пойду, пройдусь», дворы, каналы, лодки, крапива, асфальт, разбитый поребрик рядом с привычным уже поворотом, «здравствуйте, баба Лера, а я опять к вам»…

Все. Теперь можно сидеть и чувствовать, как светло и незаметно уходит в небо опустевшая и осиротевшая навечно душа…

* * *

Скрипач появился в один из «стекляшкиных дней», когда грузчики, дождавшись машины, растаскивали деревянные занозистые ящики по лабораториям. Вместе с химической посудой прибыло еще и оборудование, поэтому Ленин, с минуту покумекав, распорядился, чтобы Сенька и Гриша тащили очередной неподъемный «гребаный синхрофазотрон», а Иту поручил растаскивать легкие ящички с колбами и чашками Петри, «потому что эти козлы опять все перебьют». Ит покорно кивнул, Сенька с Гришей тоже, и разгрузка началась. Потом грузчики взяли вдвоем тяжелый ящик, Ит – два ящика с пробирками, и они все вместе отправились в здание.

– Пошли через главный вход, – предложил Сенька. – Там лифт ближе. Я эту хрень на шестой этаж по лестнице не попру.

– Пошли, – согласился Гриша. – Ит, тебе на какой?

Ит заглянул в сопроводительный лист.

– Девятый, – ответил он. – Ребят, может, помочь?

– Ой, заткнись, поможешь ты… – проворчал Гриша. – Сень, давай. Раз, два, три, взяли!..

Ящики были объемными, но легкими. Ит, прижимая подбородком к верхнему ящику сопроводиловку, шел следом за Гришей и Сенькой, с пыхтеньем тащившими здоровенный деревянный короб. Зашли в холл, остановились передохнуть и поменяться. Ит по привычке глянул вверх. Там, в обрамлении лепнины, виднелась то ли мозаика, то ли просто картина, плафон – трое детей запускают в небо игрушечный планер. Иту картина почему-то нравилась, и он всегда, если оказывался в этом холле, на нее смотрел. И сейчас посмотрел. А когда опустил глаза…

Сначала он не понял, почему ему знакома фигура человека, стоящего у высокой арочной двери из дерева и стекла. Человеку в спину било летнее солнце, и фигура его казалась силуэтом, но даже от этого силуэта все мысли вдруг разом исчезли. Несколько секунд человек стоял неподвижно, а затем быстрым решительным шагом направился в сторону грузчиков. Звук шагов эхом отдавался в пустом по дневному времени холле…

Молча.

Сначала с правой, без размаха, в скулу.

С левой, по корпусу.

Ящики, жалобно звякнув, летят куда-то в сторону.

В лицо, в левую бровь, с правой, и почти одновременно – в челюсть с левой. Брызги крови, резкая боль – мыслей нет.

Новая серия ударов, коротких, тяжелых, – уже куда придется. Головой об стену, подножка, пол, и все новые и новые удары, теперь уже ногами.

Пустота.

– Эй, мужик, ты чего, охренел?!

– Ты чего делаешь?!

– Сень, зови милицию, там патруль стоял!..

– А ну, оставь его, сука! Ты че?!