Иная вера - читать онлайн книгу. Автор: Иар Эльтеррус, Влад Вегашин cтр.№ 6

Ладно, допустим, Нойнер. Разумеется, австрийский прохиндей не упустит возможности содрать с Вертаска все и, вероятно, останется в Питере вместо него. Что это дает?

– Много проблем это дает, – пробормотал Коста вслух, быстро набирая текст короткого послания.

«Теодор, нужно срочно встретиться…

Коста».

– Что случилось? – вместо приветствия спросил немец.

Крылатый внимательно посмотрел на собеседника. Лицо Майера частично скрывал капюшон, и Коста подумал о том, что большая часть их встреч почему-то случается в дождь.

– Если ты еще раз соберешься делать мою работу – потрудись сделать ее качественно, – бросил он.

– Что ты имеешь в виду? – Кажется, Теодор не знал. Впрочем, он достаточно хорошо владел собой и своей мимикой, чтобы не подать виду.

– Вертаска.

– И что не так с Вертаском?

– Только то, что он жив.

А вот теперь немец удивился. Ну, или сделал вид, что удивился:

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Вот черт. А мне казалось, я хорошо его убил!

– Ударил ножом в сердце и ушел – это, по-твоему, называется «хорошо убить Повелителя»? Хоть бы голову ему отрубил, что ли.

– Головы рубить – это не моя специализация, – едко парировал Майер. Он выглядел удивленным и уязвленным, но Коста ему не верил. Сам не знал – почему, но не верил.

– Оно и видно.

– Как вышло, что он жив?

– Связался с Нойнером, тот прилетел на следующий день. Скорее всего Нойнер теперь займет место Вертаска, и мы вместо умного, но осторожного и через это – сдержанного Повелителя получим неуправляемого и непредсказуемого психа, от которого даже Пражски не всегда знает что ожидать. Ты этого хотел?

– Вообще-то, нет, – признался Теодор, и Косте показалось, что он говорит правду. – Но, если честно, такая картина мне нравится больше. Нойнер, в отличие от Вертаска, может оказаться вменяемым. В том плане, что с ним удастся договориться.

– Ты собираешься с ним сотрудничать? – холодно спросил Коста, отступая на полшага.

– Почему бы и нет? После устранения Вертаска во главе Братства вполне может встать именно Нойнер, а он – гораздо лучше Вертаска. Например…

– Я не хочу этого знать, – крылатый покачал головой. – И… я не должен этого говорить, но в знак того, что мы были на одной стороне, скажу тебе: я начинаю охоту на Нойнера. Он совершил достаточно, чтобы я обезглавил его еще десять лет назад, но тогда у меня не было возможности. Сейчас она есть.

Теодор тяжело вздохнул. Сбросил капюшон, подставляя светлые волосы дождю. Посмотрел на собеседника, еще раз вздохнул.

– Ничего не получится. Вчера мне пришло письмо от Кейтаро. Он категорически запретил трогать кого-либо из Повелителей до его особого распоряжения и велел максимально воздерживаться от каких-либо контактов с ними. Видимо, ему тоже не пришлась по нраву моя самодеятельность.

– И ты, разумеется, послушаешься? – очень тихо спросил Коста, глядя Майеру в глаза.

«А ведь он даже не представляет себе, сколько всего сейчас зависит от его ответа», – подумал он.

В первое мгновение Теодор подумал, что он ослышался. Потом на секунду его охватила радость – вдвоем, пусть даже и с этим убийцей, он имеет шансы добиться своего, получить свободу от Кейтаро. А в следующий миг предчувствие мокрой и холодной змейкой скользнуло по позвоночнику: крылатый всегда был верным псом Кукловода. На памяти Теодора, он ни разу не поставил под сомнение ни одно слово, он беспрекословно выполнял любые приказы японца, приводил в исполнение вынесенные приговоры – даже когда они казались совершенно несправедливыми. Коста безгранично предан Кейтаро.

А еще Теодор прекрасно понимал, что его враг, во-первых, очень умен, а во-вторых, прекрасно осведомлен о том, как Теодор к нему относится. До поры Кукловод держал его на длинном поводке, позволяя думать, что поводок можно порвать, ошейник стянуть, а руку, поводок держащую, укусить. Но откуда знать, когда Кейтаро решит, что пес зарвался? Когда сменит полоску плотной кожи на стальной строгий ошейник? Когда?

В любой момент.

И, быть может, именно сейчас и настал этот момент.

Вопрос Косты – провокация. Если сейчас сделать вид, что отступился от своих замыслов, покорился судьбе – еще есть шанс сохранить длину поводка. А там можно что-нибудь еще придумать.

– Разумеется…

– …А ты – нет? – Теодор как-то весь подобрался, словно готовясь к атаке, глаза его сузились.

Коста подавил вздох разочарования. А ведь в какой-то момент он подумал, что Майер тоже может бросить Закону вызов! Немец силен, умен, справедлив и честен, он достойный человек… насколько вообще можно оставаться достойным человеком, служа Закону. Да, Теодор мог бы стать хорошим союзником.

Мог бы.

Но не станет.

И Коста не даст ему повода донести Кейтаро о странных изменениях в поведении крылатого.

– Именно такого ответа я и ждал. – На душе было погано. – Что ж, оставим Повелителей в покое. Пока что.

– Пока что, – с мрачным удовлетворением повторил за ним Майер.

– Да, еще. Хотел спросить: ты утвердил кандидатуру своего ученика?

Теодор помрачнел еще больше. Но Коста молчал, ждал ответа, и ему пришлось говорить.

– Нет. Я спрашивал несколько раз, но все мои письма были проигнорированы.

– И он хочет, чтобы мы не трогали Повелителей.

– Я способен сложить два и два, – огрызнулся немец.

– Это хорошо, – кивнул Коста. – Потому что у меня почему-то получается пять.

Для себя вы сами плетете сети,

В кои скоро вам же дано попасть!

Если бы он имел возможность выбирать между силой и искусством, между тяжелым мечом и легкой, быстрой шпагой, между грубой атакой в лоб и изящным фехтовальным приемом, он бы обязательно выбрал последнее. Наверное, потому, что сама жизнь лишила его возможности выбирать. Семь лет обучения, семь лет упорных тренировок, развития в себе Дара, труд, сравнимый с попыткой взрастить в иссушенной пустыне влаголюбивый побег. И все напрасно. Сколько было надежд, сколько было чаяний, и все их перечеркнул спокойный, даже равнодушный, голос старого монаха.

– Ты похож на огромный каменный топор доисторического человека, – сказал он. – Таким топором можно сокрушить человека, но нельзя даже обтесать бревна для постройки дома. Ты как лавина, сходящая с гор в плодородную долину, сметающая на своем пути деревни и уничтожающая посевы, но неспособная творить – только разрушать. Чистая сила, грубый деструктивный инструмент. Твой напор почти невозможно остановить, но больше ты ничего не можешь.