Глэд. Рассвет над Майдманом - читать онлайн книгу. Автор: Олег Борисов cтр.№ 13

Если это дело раскрутить как положено, можно получить должную награду и с почетом снять опостылевшие латы. Единственное препятствие к этому – ослиное упрямство висящего на дыбе. Можно подумать, с ним в игры играют.

– Значит, по-хорошему не хочешь. А времени болтать с тобой у меня нет. Ты должен заговорить сейчас, или мне придется вспомнить, как мы развязывали оркам языки в давние времена.

– Он вряд ли заговорит, – подал голос палач, равнодушно осматривая Глеба. – Такие или говорят сразу, или играют в молчанку до последнего. Я уже спустил шкуру с мясом у него со спины, а он лишь мычит и на странном наречии ругается.

– Тогда придется применять более жесткие меры. Старик скоро вернется, а я не желаю делить славу с ним. Мы с тобой в облупленных каменных стенах гнием уже слишком долго, а за верное служение короне получили дыру в кармане и копеечное жалованье.

– Это точно, господин советник. Я под вашим руководством служу уже почти десять лет, и так туго, как в последние дни, не было давно.

– Ладно, Морман, не скули. Прижмем шпиона, получим полновесное золото. Даже если он не заговорит, за быстрый арест нам все равно причитается. А пока я поговорю с ним сам. Тебя он слушать не желает.

Тортоман поднялся, снял пояс с мечом и аккуратно положил их на стол. Потом выбрал раскаленный прут в жаровне и подошел к пленнику. Поднял его голову за волосы и заглянул в глаза.

– Молчишь, значит? Ну тогда приготовься смотреть на мир одним глазом. Орки после такого развязывали языки быстрее, чем после доброй бочки эля. Спиртного у меня для тебя нет и не будет, а доброе железо найдется. Как там тебя зовут? Глэд? Это что же, орочье?

– Да, ваша честь, орки так называют слепых. Глэд – безглазый.

– Ну тогда надо вернуть справедливость, чтобы имя хотя бы частично соответствовало. Слышишь меня, Глэд? Я тебе даю последний шанс, мое терпение уже закончилось!

Глеб с ужасом смотрел на этого страшного человека. С момента, когда его так жестоко разбудили, окружающий мир превратился в сплошной кошмар. Глеб понимал, что его в чем-то обвиняют, но что-либо объяснить людям с оружием он был просто не в состоянии. Они его не слушали. Они требовали от него чего-то, а за все его попытки объясниться жестоко били. После того как Глеба приволокли в каменный мешок, он был способен лишь кричать от боли в вывернутых руках и нещадно исполосованной спине. Настроение совершенно не улучшали и лежащие на грубо сколоченных столах инструменты палача. Все это железо, пилы и щипцы, цепи и плетки наглядно демонстрировали, что его ждет в ближайшее время. И самое ужасное в этой ситуации – невозможность хоть что-то объяснить. Его неумение говорить на их языке принимается за упрямство и нежелание сотрудничать с палачами. Вот и сейчас, что нужно сделать для этого человека, который держит раскаленное железо у его левого глаза, что нужно сделать?

– Вы говорите – Глеб? Да, меня так зовут, именно так! Пожалуйста, не трогайте меня, я вам все скажу, все скажу! Только позовите Фрайма или еще кого, кто может меня понять, ну пожалуйста!

– Глэд? Дар ми когоро шуг Глэд?

– Да! Да! Меня зовут Глеб, вы правы! Боже, ну помоги же мне! Как же вам объяснить!

Глеб лихорадочно соображал. Как же каждое утро его приветствовал десятник, прежде чем начать очередные измывательства? Что же он такое говорил, улыбаясь? Одно и то же, наверняка это какая-то местная фраза из армейского этикета. Сейчас, сейчас…

– Ну ты долго собираешься мне нервы мотать? – Советник терял терпение. Пленник лишь бормотал что-то, ухватившись за орочье имя, со страхом глядя на мучителя. Но при этом никак не хотел говорить внятно и понятно. Вдруг его глаза раскрылись, на разбитом лице появилась слабая улыбка, и он выдохнул прямо в лицо Тортоману:

– Ти у мэния будишь кровию мачитца, сцу…

– Ах ты тварь!

Короткий взмах и ярко-бордовый прут вонзился в левую глазницу. Истошный вопль рванулся к каменным стенам, а советник в ярости продолжал молотить прутом по висящему телу.

– Ты, жалкий кусок падали, мне угрожать вздумал?! Это не я буду мочиться, это ты у меня кровью изойдешь, да я тебя!!!

С большим трудом Морман оттащил разъяренного советника от визжащего Глеба. Тортоман все порывался врезать по наглецу, чтобы тот понял, как опрометчиво оскорблять второе лицо в замке, как это безумно – угрожать доброму воину.

– Отстань, Морман, не трогай меня! Я уже успокоился! – Тяжело дыша, советник оперся о столешницу. – Значит, это орочье отродье решило из себя героя состроить. Хочет проверить, насколько я их ненавижу, тварей хвостатых.

– Так он ведь человек, не орк.

– А по-орочьи балакает, нашего не понимает. Те, кто пришел с Орочьего поля, для меня все на одно рыло. Да заткни ему пасть, сил нет его вопли слушать.

Грязная тряпка воткнулась в разинутый рот Глеба. Он лишь мычал, тело мелко сотрясалось, выгнувшись на вывернутых руках.

– Ладно. – Тортоман бросил прут в жаровню и достал другой. – Говоришь, безглазый и смелый? Сейчас проверим. Держи ему голову, Морман. Крепко держи. Сейчас мальчик Глэд нам споет другую песню.

И белый свет улыбнулся Глебу в последний раз раскаленным куском железа. Улыбнулся и окрасил все вокруг кровью и болью. А потом пришла тьма.

Кхохолом не мигая смотрел на горящую свечу. К своим шестидесяти годам он был сух телом и не страдал какими-либо старческими болезнями. Ежедневные упражнения с магией иссушили руки, но не наградили его порченым зрением или болями в суставах. Сколько он себя помнил, все знающие толк в заклинаниях так или иначе платили за полученные знания. Даже во времена старого царя, когда магическая школа блистала в столице, даже тогда лучшие из лучших скрывали под дорогими мантиями разнообразные личные проблемы. Кто-то надрывался в попытке собрать побольше магических сил для новых заклинаний, кто-то неверно трактовал древние книги и совершал опасные ошибки при разборе заклинаний. Колдун до сих пор помнил, как на званом вечере у него на глазах рассыпался в прах один из молодых учеников Большого Совета, который должен был показать умения и подняться на более высокую ступень. Магия уходила каждое мгновение из этого мира, уходила неумолимо и намного быстрее, чем ожидали. И лишь древние заклинания, черпающие силу в страшных недрах неведомого, продолжали жить и действовать безотказно. Но за использование они требовали зачастую такую безумную плату, что люди брались за оружие и сжигали магов без участия медлительной государственной судебной машины.

Первые маги появились на соседнем материке, лежащем за Западным океаном. К нынешним дням остались лишь жалкие воспоминания о них, теряющие слабые следы в песнях и сказках. Люди помнят только то, что отличались они скверным нравом и часто воевали друг с другом, возвышая одних королей и повергая во мрак других. Последняя война была настолько чудовищной, что практически уничтожила все живое на материке и вынудила остатки живых бежать сюда, на Фэгефул, бросив до настоящих дней горящие земли, залитые смертью и ужасом. Изгнанники смешались с разнородным местным населением и получили название Перворожденных. Принесенные с собой обиды вылились в продолжение войн, но подорванные магические силы смогли использовать лишь для локальных конфликтов. Самые сильные маги образовали государство в пределах нынешнего Орочьего поля и попытались повернуть свершившееся вспять. Они создали чудовищного воина, которому подчинялся Мрак, способного вызывать монстров из других миров. Способный ученик потребовал себе всемирной власти и безоговорочного подчинения. Владыка Нового мира оставил после себя лишь леденящий ужас и пепелища на месте государств, пытавшихся отказаться выполнять его приказы. Гномы ковали оружие его армиям, орки обеспечивали разведку и совершали кровавые набеги, темные эльфы из дальних южных лесов бросили вражду со светлыми соплеменниками и активно подбивали кочевников к грабежам границ Южной империи. Все нечеловеческие расы так или иначе участвовали в этом походе на стороне Владыки. Лишь люди не согласились подчиниться, признать себя подданными Мрака и служить чужим интересам. Люди сами хотели править захваченным миром и отказались выступать в качестве статистов на чужом спектакле.