Падение Святого города - читать онлайн книгу. Автор: Р. Скотт Бэккер cтр.№ 43

— Ахкеймион, — произнесла она. Не Акка.

Он с трудом взял себя в руки, охваченный желанием обнять ее.

К ужасу Ахкеймиона, Эсменет говорила только о делах Келлхуса. Он не удивился бы, если бы она принялась перечислять его обязанности, словно бы она была императрицей, а он — иностранным послом при заключении договора. Ахкеймион подыгрывал и отвечал очень четко, ошарашенный абсурдностью их нового положения, потрясенный точностью и проницательностью ее вопросов.

И он испытал гордость… Он очень ею гордился. «Ты всегда была лучшей».

Если остальные люди были для Ахкеймиона всего лишь стенами, Эсменет была древним городом, лабиринтом улочек и площадей, где некогда стоял его дом. Он знал ее богадельни и казармы, башни и водоемы. Где бы он ни бродил, он всегда знал: вот это направление выведет его сюда, а вот это — туда. Он никогда не терялся, хотя за воротами этого города мир мог бы сбить его с толку.

Он знал привычки любовников, их склонность вести летопись самообмана. Он часто думал, что между возвышенными виршами Протатиса и надписями на стенах бань мало разницы. Любовь никогда не бывает так проста, как знаки, которыми ее запечатлевают. Иначе почему ужас потери так часто настигает влюбленных? И почему люди так упрямо называют любовь чистой или простой?

То, что связывало его с Эсменет, было необъяснимо. Как и то, что ныне связывало ее с Келлхусом. Ахкеймион часто вспоминал, сколько ужасов ей пришлось пережить. Смерть дочери. Голод. Гнев и насмешки чужих людей. Побои. Опасности. Обо всем, кроме дочери, она говорила с усмешкой, и Ахкеймион это поддерживал. Как он может взять на себя ее тяготы, когда не справляется со своими? Правда проявится потом, когда она будет заламывать пальцы, а в ее глазах промелькнет мгновенный ужас.

Он знал это, но ничего не говорил. Он избегал понимания. Он полагался на необъяснимое.

«Я предал ее», — осознал он.

Немудрено, что и она в свою очередь предала его. Неудивительно, что она… поддалась Келлхусу.

Келлхус… Это были самые эгоистичные и болезненные мысли.

Эсменет нравилось посмеиваться над мужскими членами. Ее забавляло то, как мужчины волнуются о них, бранятся и хвалятся, беспокоятся о них, приказывают и даже угрожают с их помощью. Однажды она рассказала Ахкеймиону, как один жрец приставил кинжал к своему члену и прошипел:

— А ну, слушайся меня!

После этого, сказала Эсменет, она поняла, что мужчины гораздо больше, чем женщины, чужды самим себе. Ахкеймион расспрашивал ее о храмовых проститутках Гиерры: совокупляясь с сотнями мужчин, они считают, что живут только с одним — Хотосом, фаллическим божеством. Эсменет рассмеялась и ответила:

— Ни одно божество не может быть столь изменчиво.

Ахкеймион ужасался.

Женщины — это окна, сквозь которые мужчины смотрят на других мужчин. Они — врата без стражи, пункт встречи с более глубокой, более беззащитной сутью. И теперь Ахкеймион мог признаться: в прежние времена он боялся свирепых толп, глядевших на него сквозь ее почти невинные глаза. И утешало только то, что он последним спал с ней и всегда будет последним.

А теперь она была с Келлхусом.

Почему мысль об этом так невыносима? Почему она терзает его сердце?

Иногда ночью он лежал без сна и напоминал себе снова и снова, кто этот человек, избранник Эсменет. Келлхус был Воином-Пророком. Пройдет немного времени, и он начнет требовать от людей жертв. Он потребует их жизней, а не только возлюбленных. Но он не только берет, но и дает — и какие дары! Ахкеймион потерял Эсменет, зато обрел душу.

Разве не так?

В другие ночи он метался в постели и сдерживал вой ревности, потому что знал: сейчас она извивается и стонет под ним, а он владеет ею так, как Ахкеймион никогда не мог. Ее нынешний восторг гораздо сильнее и глубже. Ее тело содрогается от наслаждения гораздо дольше. А потом, наверное, она отпускает шутки насчет колдунов и их маленьких штучек. О чем она думала, валяясь в постели со старым толстым дураком Друзом Ахкеймионом?

Но чаще всего он просто лежал неподвижно в темноте, вдыхая аромат потухших свечей и курильниц, и желал ее так, как не желал никого и никогда. Только бы обнять ее, говорил он себе. Словно скупец, он перебирал редкие моменты, когда ему удавалось увидеть ее. Если бы еще один раз, последний раз обнять ее!.. Неужели она бы не поняла его? Она должна понять!

«Пожалуйста, Эсми…»

Однажды ночью, лежа без сил после первого марша Священного воинства по ксерашским равнинам, Ахкеймион вдруг оцепенел о мысли о ее нерожденном ребенке. Он даже перестал дышать, осознав: вот самое важное отличие ее любви к нему от ее любви к Келлхусу. Ради Ахкеймиона она ни разу не забывала про «раковину шлюхи». Она даже не заикалась о возможности родить от него ребенка.

Но затем, улыбнувшись сквозь слезы, он вспомнил, что и сам никогда об этом не думал.

И от этой мысли внутри него что-то не то сломалось, не то закрылось. Он не мог сказать, что именно случилось. Наутро он присел у костра рабов, глядя, как две безымянные девушки рвут мяту, чтобы сделать чай. Некоторое время он просто смотрел, моргая, не проснувшись до конца. Затем перевел взгляд дальше — туда, где стояла Эсменет с двумя наскенти в тени темных коней. Она поймала его взгляд, затем бесстрастно кивнула и отвела глаза, улыбнувшись головокружительно застенчивой улыбкой. И отчего-то он понял…

Ее врата закрыты. Она — город, куда его сердцу больше нет пути.

Воспоминания о том, другом костре…

Теперь они приходили к Ахкеймиону, как недуг. Смеющаяся и обнимающая его Эсменет. Серве со счастливым невинным лицом, радостно хлопающая в ладоши. Зрячий Ксинем. Келлхус, который говорит:

— Я испугался!

— Испугался? Лошади?

— Тварь была пьяна! И она смотрела на меня! Ну, так… как Ксинем смотрит на свою кобылу.

— Что?

— Ну да. Когда собирается на нее взгромоздиться…

Как же они любили поддразнивать Келлхуса! Сколько забавного находили они в его притворной слабости! И это самое меньшее из того, что они утратили.

Тот лагерь. Он был так не похож на нынешний, с этими шелками и нелепым ничтожеством. Теперь они пируют с призраками.

Ахкеймион зашел в шатер к Пройасу от скуки, без особой цели. По тому, как напряглись кианские рабы, он понял, что явился не совсем кстати. Но Ахкеймион выпил и был в драчливом настроении. Мысль о том, что кого-то другого тоже ждут неприятности, показалась ему справедливой.

Шитые золотом стяги были приспущены. Пройас был одет так, словно выздоравливал от болезни, а не собирался развлекаться. Он сидел перед маленькой жаровней с железной решеткой. Слева от него располагался Ксинем, а напротив — женщина.

Эсменет.

— Акка, — сказал Пройас, бросив нервный красноречивый взгляд на Эсменет. Лицо его было измученным. Он немного помедлил и продолжил: — Заходи. Садись с нами.