Воин кровавых времен - читать онлайн книгу. Автор: Р. Скотт Бэккер cтр.№ 110

Потом, стоя в тени шуршащей листвы, она смотрела через реку, на оголенный северный берег. Эта нагота печалила Эсменет, напоминая ей о собственном сердце и о том, почему ей пришлось уйти. Но расстояние… Ее охватило ужасающее ощущение окончательности, уверенность в том, что Семпис, чьи воды казались ей добрыми, на самом деле безжалостен и что возвращения к ручью не будет.

«Я могу плавать… Я знаю, как плавать!»

Келлхус похлопал ее по плечу.

— Смотри лучше на юг, — посоветовал он.

Возвращение к конрийцам прошло куда легче, чем опасалась Эсменет. Пройас разбил лагерь у высоких стен Аммегнотиса, единственного крупного города на южном берегу. В силу этого они оказались частью потока, текущего в ту же сторону: отрядов всадников, повозок, босоногих кающихся грешников, — и все толпились на той стороне дороги, где тень пальм была погуще. Но вместо того, чтобы раствориться в толпе, их стало осаждать множество людей. По большей части это были Люди Бивня, но были среди них и гражданские, из числа тех, кто следовал за войском; и все они жаждали прикоснуться к краю одежды Воина-Пророка или испросить у него благословения. Как объяснила Серве, вести о том, как он противостоял нападению кхиргви, широко разошлись и привлекли к нему еще большее внимание. К тому моменту, как путники добрались до лагеря, их сопровождала целая толпа.

— Он больше не укоряет их, — сказала Эсменет, в изумлении наблюдавшая за происходящим.

Серве рассмеялась.

— Здорово, правда?

И это вправду было здорово! Келлхус, тот самый человек, который много раз поддразнивал ее во время вечерних посиделок у костра, шел среди преклоняющихся перед ним людей, улыбался, прикасался к щекам, произносил теплые, подбадривающие слова. Это был Келлхус!

Воин-Пророк.

Он взглянул на них, усмехнулся и подмигнул. Эсменет, прижавшаяся к Серве, чувствовала, как та дрожит от восторга, и на миг ее захлестнула дикая, необоснованная ревность. Почему она всегда проигрывает? Почему боги так ненавидят ее? Почему не кого-то другого, не того, кто этого заслуживает? Почему не Серве?

Но следом за этими мыслями пришел стыд. Келлхус приехал за ней. Келлхус! Человек, которого буквально боготворили, пришел, чтобы позаботиться о ней.

«Он делает это ради Ахкеймиона. Ради своего наставника…»

Пройас расставил стражу вокруг конрийского лагеря, — как объяснила Серве, в основном из-за ажиотажа, сопутствующего Келлхусу, — и вскоре они уже спокойно, без помех шли между длинными рядами полотняных палаток.

Эсменет говорила себе, что боится возвращаться, потому что это пробудит слишком много воспоминаний. Но на самом деле она, наоборот, боялась утратить эти воспоминания. Ее отказ покинуть прежнюю стоянку был безрассудным, отчаянным, жалким… Келлхус доказал ей это. Но то, что она осталась там, в некотором смысле укрепило ее — во всяком случае, так казалось Эсменет, когда она об этом думала. Там она испытывала цепкое ощущение обороны, уверенность в том, что она должна защитить все, что окружало Ахкеймиона. Она даже отказывалась прикасаться к выщербленной глиняной чашке, из которой он тем утром пил чай. Подобные вещи стали, как ей казалось, фетишами, заклинаниями, которые обеспечат его возвращение. И еще присутствовало чувство гордости всеми оставленного человека. Все бежали, а она осталась — она осталась! Она смотрела на покинутые поля, на кострища, становящиеся землей, на тропинки, протоптанные в траве, и весь мир словно превращался в призрака. Лишь ее утрата казалась реальной… Лишь Ахкеймион. Разве не было в этом некоего величия, некой добродетели?

Теперь же она продолжила путь — что бы там Келлхус ни говорил об очаге и семье. Не значит ли это, что она тоже оставила Ахкеймиона позади?

Эсменет плакала, пока Келлхус помогал ей устанавливать палатку Ахкеймиона, такую маленькую и потрепанную, в тени величественного парчового шатра, который он делил с Серве. Но она была признательна ему. Очень признательна.

Эсменет думала, что первые несколько вечеров будет чувствовать себя неловко, но она ошиблась. Келлхус относился к ней с таким великодушием, а Серве с такой наивной простотой, что Эсменет чувствовала себя желанным гостем. Время от времени Келлхус смешил ее — как подозревала Эсменет, просто для того, чтобы напомнить ей, что она все еще способна испытывать радость. Иначе он либо разделил бы ее печаль, либо отошел бы в сторонку, чтобы не мешать ей страдать в уединении.

Серве была… ну, Серве как Серве. Иногда она словно бы совершенно забывала о горе, постигшем Эсменет, и вела себя так, будто ничего не произошло, будто Ахкеймион мог в любое мгновение появиться на извилистой дорожке, смеясь или пререкаясь с Ксинемом. И хотя такая мысль оскорбляла Эсменет, на практике это оказалось странно успокаивающим. Уместное притворство.

В другие же моменты Серве казалась полностью подавленной и угнетенной — из-за Эсменет, из-за Ахкеймиона и в не меньшей степени — из-за себя самой. Эсменет понимала, что отчасти это вызвано беременностью — она сама то хохотала, то ревела, словно ненормальная, когда носила дочь, — но Эсменет обнаружила, что это довольно трудно терпеть. Она покорно спрашивала у Серве, что случилось, всегда оставалась мягкой и вежливой, но не могла избавиться от мыслей, которых сама стыдилась. Если Серве говорила, что плачет по Ахкеймиону, то Эсменет сразу хотелось спросить: «Почему?» Может, они были любовниками не одну ночь, а дольше? Если Серве говорила, что плачет по ней, Эсменет возмущалась. Что? Неужто она настолько жалкая? А если Серве просто ныла, Эсменет охватывало отвращение. Как только человек может быть таким эгоистичным?

Позднее Эсменет всегда бранила себя. Что бы подумал Ахкеймион о таких мыслях, полных горечи и недоброжелательства? Как он был бы разочарован! «Эсми! — сказал бы он. — Эсми, ну пожалуйста…» И Эсменет проводила одну бессонную стражу за другой, вспоминая все свои грубые слова, все свои мелкие жестокости и моля богов о прощении. Она же не имела этого всего в виду! Ну как она могла?

На третью ночь она услышала негромкое постукивание об холст палатки. Эсменет откинула полог, и в палатку нырнула Серве, пахнущая дымом, апельсинами и жасмином. Полунагая девушка с плачем опустилась на колени. Эсменет знала, что Келлхус не вернулся, потому что прислушивалась. Конечно же, у него были военные советы и растущая паства.

— Серча, — позвала Эсменет, охваченная материнской усталостью от необходимости утешать кого-то, кто страдает меньше тебя. — Что случилось, Серча?

— Пожалуйста, Эсми, пожалуйста! Прошу тебя!

— Что — «пожалуйста», Серча? О чем ты?

Девушка заколебалась. В темноте ее глаза превратились в две сверкающие точки.

— Не кради его! — вдруг воскликнула Серве. — Не кради его у меня!

Эсменет рассмеялась, но мягко, чтобы не поранить чувства девушки.

— Украсть Келлхуса… — произнесла она.

— Пожалуйста, Эсми! Т-ты такая красивая… Почти такая же красивая, как я! Но ты еще и умная! Ты разговариваешь с ним так же, как с ним разговаривают мужчины! Я слышала!