Дорога на Землю - читать онлайн книгу. Автор: Марик Лернер cтр.№ 62

Бесшумно ступая, появился Шустрик, держа в зубах маленький мешочек. Требовательно сунув его мне в руки, улегся рядом. Я послушно развязал горловину, достал оттуда расческу и приступил к расчесыванию шерсти, вытаскивая оттуда разный мусор и пыль. Через минуту появился еще и Черныш и с ходу атаковал сначала заднюю ногу своего дальнего родственника, а потом попытался поймать его хвост.

— Вот объясни мне, — работая расческой, спрашиваю, — почему ты считаешь нормальным приходить ко мне за этим. Еще регулярно устраиваешь скандалы, что вовремя не покормили. Я что, для тебя исполняю обязанности расчесывателя и кормителя? Когда я прошу что-то сделать, ты нагло отвечаешь, что Хозяйка только одна может быть, а остальные так, попутно. Вот пусть она и ищет у тебя колючки с блохами.

— Ты не отвлекайся, — приоткрыв глаз, посоветовал Шустрик, — тщательно надо. Вот, правильно, чуть ниже. — При этом он лениво отмахивался от попыток кота вцепиться в него. — Если ты существуешь и зачем-то нужен Хозяйке, значит, и пользу должен приносить.

— Нахал, — возмутился я. — От тебя-то какая польза?

— От меня масса пользы, — невозмутимо сказал Шустрик, — не каждый оборотень способен держать себя в руках. Драка с моей подопечной закончится для нее плохо. Или ее покалечат, или она кого застрелит. А так, даже когда меня рядом нет, каждый дурак знает, что, прежде чем начнется разбирательство, я ему горло вырву, и мне за это ничего не будет. Это тебе надо изображать справедливое отношение и смотреть, кто первый начал, а я парень простой, на одних инстинктах живу.

Он отпихнул возбужденного кота в сторону и перевернулся, подставляя мне другой бок:

— Поменьше разговаривай, твое дело оказывать мне мелкие услуги и радоваться, что я пакостей для развлечения, как мама, не делаю.

Это да. Он своих детей, как мама его, Мави, к соседям в курятник не водит. Тихо залезть, поймать петуха, потом отпустить его, и на следующий день детки должны повторить опыт по очереди, показав, как усвоили урок. Самое интересное, что Красотка при этом использовала «Глушилку», и никаких звуков никто не слышал. Несчастный петух после этих развлечений сидел, забившись в угол, и при виде открывающейся двери впадал в истерику, а никто не мог понять, что с ним случилось. Но это просто потому, что Шустрик своих детей еще не завел, я не сомневаюсь, что он сможет придумать что получше. Кстати насчет этого.

— Я так и не узнал ничего насчет твоего папаши, — сказал я. — Или говорят: «Не твое дело», или «Все нормально». И ты такой не один. Даже у этих, искусственно оплодотворенных, зафиксировано имя и прайд отца, а есть несколько, про которых не говорят.

— Не бери в голову, — пробурчат Шустрик, — мне объяснили, что к чему. Это только взрослым говорят, поэтому и помалкивали. А людям знать ни к чему — это наши внутренние дела. Очень дальний, но замечательно здоровый во всех отношениях родственник, которого тем не менее слегка стесняются из-за поведения.

— Это как же он себя вести должен, — изумился я, — если на фоне остальных младших он паршивый родственник?

Шустрик не ответил. И через секунду спросил, явно желая перевести разговор на другую тему:

— Мы когда на охоту пойдем?

— Так нельзя на острове, — виновато отвечаю, — я бы и сам с удовольствием, но нет времени нормально пробежаться.

— Плохо, — недовольно сказал Шустрик. — Здесь можно разве что мелких грызунов ловить. Так нам же не для еды — для удовольствия. Кабан подходящий имеется, но на него зубы многие точат. Выдумал тоже, очередность. Вот сестрице-то моей, Соне, раздолье.

— А где она?

— Согласно диспозиции, — постанывая от удовольствия под расческой, поведал Шустрик. — Проект «Мышеловка». Не знаю, какая от него польза, но охота там знатная. А! — обрадованно сообщил он. — Вот топает домой еще одна «большая ложка», приносящая жрачку в мою миску. Эта свои обязанности помнит и даже притащила мне живую игрушку. — Он поймал кота и положил его рядом, придавив тяжелой лапой. Черыш мяукнул и принялся старательно вылизывать лапу старшего товарища.

Прямо через бывший огород, срезая путь, в сторону нашего дома-дерева шла Катя. Бывший он потому, что в первый год на острове там действительно выращивались разные овощи, но этим уже давно никто не занимается, некогда ни мне, ни Даше. Наши хитрые детки еще малы для таких занятий, а Лехины предпочитают возиться с техникой, а не ковыряться в земле, Впрочем, мы такие не одни. Половина жителей острова продолжают что-то делать в огородах исключительно для того, чтобы слегка разнообразить еду. Травки разные выращивают в качестве приправ, а больше для трудового воспитания детей. Общественные теплицы и поля прекрасно всех обеспечивают, и заплатить в магазине гораздо легче, чем после рабочего дня снова махать тяпкой.

Катя остановилась, присматриваясь, а поняв, кто сидит возле стены, направилась в нашу сторону.

Шустрик поднялся, потянулся и небрежно сообщил:

— Мне пора. — И удалился… Черныш торопливо побежал следом как привязанный.

— Почему он ушел? — подойдя, спросила Катя.

— Так деликатный наш котик. Он только изображает хама, а сам вполне воспитанный. Решил, что нам с глазу на глаз поговорить надо. Садись, Беглая.

Изменилась она с нашего первого знакомства изрядно. То ли от хорошей еды, то ли от теплого климата, а может, просто давно не видел… Но пятнадцать лет это не просто так. Если не знать, со стороны ее и не отличишь от наших щенков. Одежда, нож, стрижка под ежика очень короткая… И непременный рисунок. Ноги, нарисованные несколькими штрихами, но сразу видно — бежит. Талант у Бешеного. Это вроде как остальным в пику: зовете Беглой, нате вам, я такая.

Ведет себя гораздо свободнее, увереннее, а раньше все больше старалась отстраниться, хоть на словах и бойкая. Перекинутая через плечо куртка открывает стандартную майку, обтягивающую торчащую грудь. Очень даже симпатичная мордочка. Скоро начнет мальчиков гонять с поручениями. Дашка говорила, что, когда показала ей верхнюю малюсенькую комнату только подрастающего третьего этажа, она изумилась и спросила: «Это только моя?» Убивал бы я таких родителей, как у нее. Вырасти у них могло только запуганное или страшно озлобленное существо, которое непременно плохо бы кончило.

— Поговорить — это хорошо, — согласилась Катя, плюхаясь на землю. Она прислонилась к моему плечу и замолчала.

— И как тебе?

— Интересно. И тяжело тоже. Все совсем другое. Не то, что лес под боком и деревня после города, а то, что живут совсем другие и по-другому. В школу ходить не надо, — я, не поворачиваясь, понял, что она улыбается, — в моем возрасте считается, что вполне могу думать, чем заниматься, сама. Хочу — работаю, хочу — на берегу лежу. Только ничего не делать нельзя. Как себя поведешь, так на тебя и смотреть будут. И каждый оценивает сам, выставляя баллы, а есть еще и общий список оценок. Такой… негласный. Насколько можешь за себя постоять и сколько от тебя пользы.

«Да, со своими заботами и не заметил, как повзрослела девочка, — подумал я, — так серьезно рассуждает…»