Драконья гавань - читать онлайн книгу. Автор: Робин Хобб cтр.№ 130

Сильве продолжала говорить, пока Тимара снимала рубаху и разматывала стянутую на груди повязку. По опыту она уже знала, что это лучше проделывать быстро. Она вдохнула поглубже и сдернула тряпицу, зашипев от боли. Из раны постоянно что-то сочилось, приклеивая повязку к коже. Сильве сочувственно охнула.

— Как ты ее обрабатываешь? — деловито спросила она затем.

— Стараюсь промывать каждую пару дней. Но порой трудно найти уединенное место.

— Ты подогреваешь воду или просто окунаешься в реку?

— Обычно обхожусь речной водой. Я смачиваю тряпку, а затем выжимаю ее на спину. А потом снова перевязываю.

— Ничего не вижу. Повернись-ка так, чтобы свет из окошка… Ой!

Руки Сильве показались Тимаре прохладными, когда она за плечи развернула ее в тесноте каюты. Последовавшая за возгласом тишина еще сильнее напугала девушку.

— И насколько все плохо? — грубовато спросила она. — Просто скажи.

— Ну… — протянула Сильве и прерывисто вздохнула. — Тимара, это не рана. Может, сначала и была, но теперь уже нет. Это изменение. Меркор мне говорил, что иногда, если кожа человека повреждена и течет кровь, влияние дракона может проявляться сильнее. Даже сильнее, чем хочет сам дракон. Он рассказал мне об этом, потому что я как-то порезала руку, а когда пришла потом его чистить, он велел пару дней держаться от него подальше.

Тимара пыталась успокоить дыхание, но не могла.

— И что же это за изменение?

— Точно не знаю. Я сейчас немножко пощупаю твою спину. Надеюсь, больно не будет, но сделать это нужно.

— Просто действуй, и покончим с этим, Сильве, — попросила Тимара, пытаясь говорить покорно, но в голос все равно прокралась нотка гнева.

Но Сильве это нисколько не смутило.

— Я же знаю, что ты не злишься на меня. А теперь стой спокойно.

Прохладная чешуйчатая рука девочки скользнула вдоль позвоночника от шеи до середины спины.

— Так не больно? Хорошо. Судя по виду, тут вполне здоровая кожа, только чешуя очень плотная, и еще… не знаю… не слишком похоже на человеческую спину. То ли мышц больше, то ли еще что. Теперь вот здесь, по обеим сторонам…

Тимара зашипела и резко дернулась, и Сильве убрала руки.

— Хм, там у тебя два, э… разреза. Одинаковых. Каждый длиной примерно с мою ладонь, и края как-то топорщатся. И… пожалуйста, потерпи еще.

Прохладные ладони снова коснулись спины, а затем Сильве что-то потянула, и Тимара громко вскрикнула и согнулась пополам, зажмурив глаза и стиснув зубы. Что бы там девочка ни сделала, от этого по спине разлилась жгучая боль.

— Прости, Тимара! — выговорила Сильве так, словно сама стискивала зубы от боли. — Прости, пожалуйста. Мне не стоило это трогать. Кажется, у тебя пошла кровь. Но там… но в этих разрезах что-то есть.

— Что-то — это что? Грязь? Гной?

Сильве глубоко, с дрожью вздохнула.

— Нет. Там что-то растет. Что-то костяное, вроде, ну… вроде пальцев или чего-то такого. Тимара, иди к Беллин или Элис. Или даже к Меркору. Надо, чтобы кто-нибудь понимающий взглянул на это и сказал, что тебе делать. Дело плохо. Очень плохо.

Тимара не стала возиться с повязкой. Она схватила рубаху и натянула, не обращая внимания на боль, которой стоило ей резкое движение.

— Не говори никому! — хрипло потребовала она. — Пожалуйста, Сильве, не надо. Никому не рассказывай, пока я все не обдумаю.

«И не поговорю с этой проклятой драконицей».

— Обещай мне, что ты никому не расскажешь.

— Тимара, ты должна рассказать сама. Надо же что-то предпринять.

— Не говори, Сильве. Прошу тебя. Не надо.

Девочка скрипнула зубами.

— Ладно. Я не скажу.

Но вздохнуть с облегчением Тимара не успела.

— Пока не скажу, — добавила Сильве. — Я подожду один день. Ровно. А потом пойду к Беллин. Тимара, нельзя не обращать на это внимания. Само оно не пройдет.

— Я этим займусь, обещаю. Просто дай мне еще день, Сильве. Один день.

— Элис, я должен с тобой поговорить. У тебя найдется для меня время?

Вопрос Седрика прозвучал до странности официально. Элис, сидевшая за столом на камбузе, оторвалась от своей двойной работы. На заре Бокстер поймал в силки полдюжины мелких водоплавающих птиц и доставил их на борт. Элис ощипала и выпотрошила почти всю дичь, и та уже варилась на медленном огне. Последняя пара птиц, самец и самка, была аккуратно расправлена на столе. Элис зарисовывала их в журнале, описывая размер, окраску и содержимое крохотных желудков. Она никогда еще не видела таких уток. Самцы щеголяли хохолками ярко-синих перьев. Поскольку все цветные чернила закончились, Элис просто описала оттенок рядом с рисунком.

— Я бы зарисовал их для тебя, — внезапно прибавил Седрик, когда она вопросительно посмотрела на него. — Ты могла просто попросить.

— Что ж, иногда попросить кого-то о чем-либо труднее, чем сделать самому, — сухо заметила она.

Элис всматривалась в него и отчаянно пыталась разглядеть своего давнего друга. Уже десятки раз она его прощала. И десятки раз просыпалась среди ночи или отвлекалась от работы — и понимала, что скрипит зубами, поскольку ей вспомнилось какое-нибудь событие из прошлого в свете нового знания, которым снабдил ее Седрик.

Ей казалось, что она уже вычислила, кто из ее друзей и знакомых знал об истинных пристрастиях Геста. И кто из них был осведомлен о его отношениях с Седриком. Теперь все выглядело таким очевидным. Брошенные вскользь замечания, некогда звучавшие так загадочно, обрели смысл. Стали понятными некоторые сцены. Ей вспомнилось, как однажды торговец Фелдон подавился вином, когда его молодая жена с сочувствием спросила Элис, не удалось ли той забеременеть. Тогда ей показалось, что он смутился. Но теперь она уверилась, что он просто пытался подавить смех, представив, как Гест делит с ней ложе. Воспоминание и новое его восприятие обожгли ее разум при одном взгляде на Седрика. Он тоже присутствовал на том званом обеде.

Похоже, от ее взгляда его пробрала та же дрожь, что и ее саму. Он на миг поджал губы, а затем покачал головой, как будто от чего-то отказываясь.

— Элис, мне нужно с тобой поговорить, — повторил он.

Она вздохнула и отложила карандаш.

— Я здесь.

Седрик чуть поморщился, глянув на неподвижные птичьи тушки. Элис услышала шелест — пошел дождь, тронув рябью воду за бортом. Седрик подошел к двери камбуза и плотно ее прикрыл. Сел напротив и положил на стол потрепанный холщовый мешок.

— Когда я закончу, ты будешь думать обо мне еще хуже, чем теперь, — сцепив руки в замок, объявил он. — Зато получишь все объяснения моим действиям, какие я тебе задолжал. И тогда все закончится. Мне больше не за что будет просить прощения и не нужно будет опасаться, что однажды ты узнаешь какую-нибудь из моих грязных тайн.