Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир! - читать онлайн книгу. Автор: Диана Гэблдон cтр.№ 159

— Ладно, хорошо. Котел, горячая вода, прямо сейчас, — сказал он. — Ян, принеси дров, а потом пойдите с Дунканом проверить, как там свиньи. Я буду отстирывать твою тетушку.

— Я сама могу себя постирать.

— Черта с два ты можешь.

Он оказался прав; мои пальцы настолько окоченели, что я даже не смогла развязать шнурки на лифе платья. Джейми раздел меня, как будто я была маленьким ребенком; снял с меня порванную верхнюю и насквозь пропитанные грязью нижние юбки, небрежно швырнул все в угол, потом стащил сорочку и расшнуровал корсет, который я не снимала так долго, что его края врезались в мою кожу, оставив красные полосы. Я постанывала от боли и от наслаждения, освобождаясь от всей этой сбруи, осторожно растирая красные полосы и чувствуя, как восстанавливается кровообращение в верхней части тела.

— Сядь, — приказал Джейми, подсовывая под меня табуретку, на которую я и свалилась без возражений. Он набросил мне на плечи стеганое одеяло, поставил передо мной на стол тарелку, на которой лежала большая овсяная лепешка, и отправился к буфету на поиски мыла, мочалки и льняных полотенец.

— Найди там зеленую бутылку, пожалуйста, — попросила я, впиваясь зубами в сухое тесто. — Мне надо вымыть волосы.

— Ммм… — Несколько мгновений в буфете что-то звякало, и наконец Джейми вынырнул из его глубин, держа разом кучу всяких вещей, включая полотенце и бутылку, наполненную шампунем, который я изготовила самостоятельно, не желая мыть волосы щелочным мылом, — в его состав вошли мыльный корень, люпиновое масло, ореховые листья и цветы календулы. Он сгрузил все это на стол, а потом принес мою самую большую кухонную миску.

Осторожно налив в нее горячей воды из висевшего над огнем котла, Джейми сначала немного подождал, пока та остынет, а потом обмакнул в нее тряпку и, опустившись передо мной на колени, начал мыть мне ноги.

Когда мои грязные, наполовину отмороженные ноги почувствовали горячую воду, меня пронзило острейшее из наслаждений, какие только можно испытать по эту сторону небес.

Уставшая и здорово пьяная, я растворялась в блаженстве, пока Джейми тщательно отмывал мою кожу от грязи, начав с ног и закончив головой.

— Вот это у тебя откуда, Сасснек? — Голос Джейми вырвал меня из состояния, очень похожего на сон. Я послушно посмотрела на свое левое колено, поскольку Джейми слегка сжал его, поясняя, о чем он спрашивает. Колено распухло, на внутренней его стороне красовалась здоровенно пурпурно-синяя гематома.

— Ох… это я ударилась, когда свалилась с коня.

— Ты слишком легкомысленно себя вела, — резко сказал Джейми. — Разве я тебе не повторял тысячу раз, чтобы ты была как можно более осторожна, в особенности когда садишься на новую лошадь? Им совершенно нельзя доверять, пока не узнаешь все их повадки! А ты не такая уж сильная, чтобы справиться с конем, если он понесет или закусит удила!

— Тут дело не в доверии, — возразила я. Даже в полусне я восхищалась широкими плечами Джейми, обтянутыми льняной рубашкой, — мне их было так хорошо видно, когда он наклонился, исследуя мое колено. — Его напугала молния, вот я и свалилась с того уступа, там футов тридцать высоты было.

— Ты могла сломать шею!

— Похоже, я ее немножко-таки сломала, — я закрыла глаза и слегка покачнулась.

— Тебе следует быть более благоразумной, Сасснек. И для начала тебе не следует никогда забираться на ту сторону хребта в одиночку…

— У меня выбора не было, — сообщила я, открывая глаза. — Тропу размыло, мне пришлось отправиться в обход.

Он поднял голову и уставился на меня, его чуть раскосые глаза превратились в темно-голубые щелки.

— Тебе, прежде всего, не следовало уезжать от Мюллеров, раз уж начался такой дождь! У тебя что, ума не хватает понять, во что превращаются во время грозы горы?

Я с некоторым усилием выпрямилась, придерживая на груди одеяло. Мне вдруг пришло в голову, что Джейми не просто раздражен, что тут нечто большее, и меня это озадачило.

— Да… но… — пробормотала я, пытаясь привести мысли в порядок и сообразить, к чему это он ведет. — Но откуда мне знать это? Кроме того…

Он перебил меня, шмякнув тряпку в миску и разбрызгав воду вокруг.

— Помолчи! Я не намерен с тобой спорить!

Я вытаращила глаза.

— Какого черта! Что все это значит? И почему ты на меня кричишь? Я ничего плохого не сделала!

Он резко выдохнул через нос. Потом встал, вынул тряпку из воды и аккуратно отжал. Потом перевел дыхание, снова опустился на колени передо мной и проворно обтер мое лицо, смывая грязь.

— Нет. Ничего не сделала, — согласился он. — Уголок его длинных губ сухо дернулся. — Но ты чертовски перепугала меня, Сасснек, и из-за этого мне хочется обругать тебя как следует, заслужила ты этого или нет.

— Ох, — вздохнула я. Сначала мне захотелось рассмеяться, но смех застрял у меня в горле, когда я увидела, насколько измученным выглядит его лицо. Рукава его рубашки были запачканы грязью, а на его носках и бриджах налипли репьи… он бросился среди ночи искать меня в горах, совершенно не представляя, где я могу быть, не зная, жива я или мертва. Я действительно чертовски перепугала его, хотела я того или нет.

Я принялась бормотать извинения, чувствуя, что язык у меня почти такой же толстый, как ноги. Наконец я протянула руку и вытащила из его волос какое-то желтенькое соцветие.

— Почему бы тебе не выругать меня на гэльском? — сказала я. — Ты освободишься от своих эмоций, а я и половины не пойму из того, что ты скажешь.

Джейми насмешливо фыркнул на шотландский манер, твердой рукой схватил меня за шею и обмакнул мою голову в воду. Когда я вынырнула, хлюпая носом, он тут же набросил на мои мокрые волосы полотенце и принялся вытирать их большими, уверенными руками, говоря при этом тем грозным тоном, каким священники говорят с кафедры о грехах, пугая прихожан.

— Глупая женщина, — сказал он по-гэльски, — у тебя мозгов не больше, чем у мухи! — Потом среди потока фраз я уловила слова «дурацкий» и «неуклюжая», а потом просто перестала слушать. Я закрыла глаза и растворилась в сонном наслаждении, пока он вытирал мои волосы, а потом расчесывал их.

Его руки прикасались ко мне уверенно и нежно, и возможно, он тренировался в искусстве расчесывания на лошадиных хвостах и гривах.

Я видела, как он разговаривал с лошадьми, когда чистил и расчесывал их, и точно так же он говорил теперь со мной, и гэльская речь лилась, как утешительная мелодия, в том же ритме, в каком двигались щетки или скребница. Я даже подумала, что о лошадях он, возможно, куда лучшего мнения, чем о людях.

Его руки касались моей шеи, моей голой спины и плеч, пока он занимался делом: это были легкие прикосновения, вернувшие мою оттаявшую плоть к жизни. Я еще изредка подрагивала, но все равно позволила одеялу упасть мне на колени. Огонь горел вовсю, языки пламени танцевали вокруг котла, и в комнате становилось все теплее.