Смерть Артемио Круса - читать онлайн книгу. Автор: Карлос Фуэнтес cтр.№ 34

В ресторане заметно возросло оживление. Звякали ножи и вилки, звенели ложечки в чашках, с треском вылетали пробки из бутылок, и минеральная вода, шипя и булькая, лилась в стаканы. Гремели стулья, разговаривали парочки и многочисленные туристы. И все сильнее погрохатывал прибой, не желавший уступать шумам человеческим. Из-за столика была видна вся эспланада нового модернизированного фасада курорта Акапулько, спешно перестроенного для привлечения североамериканских туристов, которых война лишила Биаррица, Уайки или Портофино. Надо было загородить невзрачный, грязный пригород — нищие рыбацкие хижины, кишащие рахитичными детьми и облезлыми собаками, канавы с мутной водой, с отбросами и всякой заразой. В современном обществе, похожем на двуликого Януса, всегда сочетаются два времени — очень далекое оттого, что было, и очень далекое от того, что должно быть.

Он сидел и курил, а ноги сводило легкой судорогой — уже трудно, даже в одиннадцать утра, красоваться в такой легкой одежде. Он незаметно потер коленку. Это, наверное, от внутреннего холода, потому что утро залило все вокруг ярким светом и солнечный череп украсился жарким оранжевым плюмажем. Вошла Лилия, спрятав глаза за темными очками. Он встал и подвинул ей стул. Подозвал официанта. И уловил шепоток знакомой четы. Лилия попросила принести папайю и кофе.

— Хорошо спала?

Девушка кивнула, улыбнулась, не размыкая губ, и ласково погладила темневшую на скатерти руку мужчины.

— Газеты из Мехико еще не пришли? — спросила она, разламывая на кусочки ломтик папайи. — Почему ты не читаешь?

— Нет еще. Поторопись, в двенадцать нас ждет яхта.

— Где мы будем обедать?

— В клубе.

Он зашел к администратору за газетами. Да, нынешний день будет подобен вчерашнему — вымученные разговоры, пустые вопросы и ответы. Вот ночь, безмолвная, — другое дело. Но, впрочем, надо ли искать большего? Молчаливо заключенный договор не требует настоящей любви, ни даже видимости личного интереса. Ему нужна девочка на время отпуска. Он ее имеет. В понедельник все кончится, и Он ее никогда не увидит. Кто будет просить большего? Он купил газеты и поднялся в номер надеть фланелевые брюки.

В машине Лилия уткнулась в газеты и прокомментировала вслух последние новости кино. Она сидела, закинув одну бронзовую ножку на другую, — туфелька свободно покачивалась на пальцах. Он зажег третью за утро сигарету и, умолчав, что эта газета принадлежит ему, стал развлекаться чтением рекламных объявлений на новых домах. Потом обратил внимание на забавно контрастный переход от ресторана (с чудесными бифштексами) и отеля-небоскреба к голой горе, навесившей над шоссе свое розоватое брюхо, вспоротое сбоку экскаватором.

Когда Лилия грациозно прыгнула на палубу маленькой яхты и Он, осторожно переставив ноги и пытаясь обрести устойчивость на качающемся трапе, последовал за ней, их встретили руки третьего человека.

— Хавьер Адаме.

Почти голый — в коротких купальных трусах. Темное лицо, голубые глаза под густыми подвижными бровями. Протянул руку — обаятельный волк: храбрый, добродушный и коварный.

— Дон Родриго сказал, что вы не возражаете против моего присутствия на яхте.

Он кивнул головой и устроился в тени каюты. Адаме говорил Лилии:

— …старик сдал мне ее еще неделю назад, а потом забыл…

Лилия улыбнулась и расстелила полотенце на залитой солнцем корме.

— Тебе ничего не хочется? — спросил Он Лилию, когда к ним близился бой с подносом, уставленным бутылками и снедью.

Лилия, лежа, чуть шевельнула пальцем — нет. Он подошел к подносу и поклевал миндаля, пока бой готовил ему gin-and-tonic. [46] Хавьер Адаме исчез на крыше каюты. Были слышны его твердые шаги, короткий разговор с кем — то на молу, потом шуршание ложившегося тела.

Яхта медленно выходила из бухты. Он надел кепи с прозрачным козырьком и нагнулся к стакану с gin-and- tonic.

Рядом с ним жара лоснила Лилию. Девушка развязала бюстгальтер и подставила спину солнцу. Тело вытянулось в радостной неге. Она подняла руки, собрала распущенные волосы и свернула их на затылке в пучок, золотистомедный. Тончайшие струйки пота — одна за другой — текли по шее, оставляя влажные дорожки на нежной коже округлых плеч и гладкой спины. Он смотрел на нее из глубины каюты. Сейчас она уснет в той же позе, что и утром. Подложив руку под голову, согнув коленку. Заметил, что волосы под мышкой сбриты. Мотор затарахтел громче, и волны двумя гребнями раздались перед суденышком, оросив мелким соленым дождем Лилию. Морская вода смочила купальные трусики, бедра, ягодицы. Над суденышком, визгливо крича, кружились чайки, а Он медленно потягивал через соломинку коктейль. Это молодое тело не кружило ему голову, не сводило с ума, а ввергало в состояние напряженного ожидания. Приятное самоистязание. Полулежа в шезлонге в глубине каюты, Он забавлял себя тем, что конденсировал свое желание, приберегая его для ночи, безмолвной и безлюдной, когда тела растворяются во тьме и не могут быть предметом для сравнений. Ночью к ней придут его опытные пальцы, любящие неторопливость и внезапность. Он перевел глаза на свои смуглые руки с набухшими синими жилами, возмещающие силу и нетерпение былых лет.

Бухта осталась далеко позади. Над пустынным берегом, ощетинившимся колючими кустами и остриями скал, застыло знойное марево. Яхта круто развернулась, и теплая, парная волна обрушилась на Лилию. Она весело вскрикнула и чуть приподнялась — выше не пустили розовые стерженьки, словно ввинтившиеся в ее твердые груди. Снова легла. На палубе появился бой с подносом — запахло черносливом, персиками, очищенными апельсинами. Он закрыл глаза и невесело усмехнулся своим мыслям: это чувственное тело, эта осиная талия, эти полные бедра тоже подтачивались — где-то глубоко внутри — пока еще незримой бедой, раком времени. Эфемерное диво, чем ты будешь отличаться через десяток-другой лет от этого, другого тела, которое тобой обладает? Труп под солнцем, истекающий потом и расплавленным кремом. Быстро испаряется молодость, улетает в мгновение ока и оставляет усохшую плоть, увядшую от родов и абортов плоть, тоскливое пребывание на земле с ее пошлой и нудной повседневностью. Он открыл глаза. Посмотрел на нее.

Сверху спускался Хавьер. Сначала Он увидел его волосатые ноги, потом провисшие вниз трусы и, наконец, докрасна раскаленную грудь. Да, настоящий волк: крадучись скользнул в каюту и взял два персика из ведерка, погруженного в ледяную воду. Улыбнулся и вышел с фруктами в руках на палубу. Сел на корточки возле Лилии, растопырив колени перед самым ее лицом. Потрогал девушку за плечо. Лилия улыбнулась и взяла один из предложенных персиков, что-то сказав, — Он не разобрал слов, заглушенных стуком двигателя, шумом ветра и волн. Вот они одновременно задвигали челюстями, и сок потек по губам.

Хотя бы уж… Наконец-то. Юноша сел, прислонившись к борту и вытянув ноги. Поднял улыбающиеся сощуренные глаза к белому полуденному небу. Лилия посмотрела на него, губы ее зашевелились. Хавьер что-то ответил и взмахнул рукой, указав на берег. Лилия вытянула шею, прикрывая грудь рукой. Хавьер нагнулся над ней, и оба весело смеялись, когда он завязывал ей тесемки бюстгальтера, мокрого, почти прозрачного. Она поднялась, приставив руку козырьком ко лбу, чтобы разглядеть то, что показывал юноша — заливчик, желтую раковину на далеком, заросшем кустарником берегу. Хавьер вскочил на ноги и отдал рулевому какое-то распоряжение. Яхта снова резко повернула и устремилась к берегу. Девушка села, прислонившись к борту, и подвинула сумку, предлагая Хавьеру сигарету. Завязался разговор.