Солдатами не рождаются - читать онлайн книгу. Автор: Константин Симонов cтр.№ 158

– Чего смотрите, я все пометил!

– Погоди, – сказал Синцов. Да, вот где-то здесь предполагали штаб немецкой дивизии. А здесь был штаб немецкого полка, действовавшего против его батальона. А вот здесь находились немецкие артиллерийские позиции, и он много раз давал нашим артиллеристам заявки на огонь по ним.

– Пункт сосредоточения около этой отметки, – показал Ильин, – в районе развалин. Там сейчас третий батальон Цветкова, но он уйдет вправо.

– Район развалин, – сказал Синцов. – Тоже нашли ориентир. Тут всюду, кругом район развалин… Ладно, найдем.

Он порылся в полевой сумке и вытащил маленькую, старую, от руки рисованную схемку трех домов и примыкавших к ним улиц, где когда-то дрался его батальон, и положил схемку рядом с картой. Крестик на карте был совсем недалеко от этих мест.

Он сказал об этом Ильину и добавил:

– Черт его знает, оттого что раньше воевал с той стороны, в Шестьдесят второй, сегодня такое чувство, словно сам с собой встретился.

– Да, тебе, можно сказать, повезло и там и тут.

– Везет, когда все время в одной части воюют, вот когда везет, – сказал Синцов и, почувствовав, что нанес этим ответом незаслуженную обиду Ильину, а вместе с ним незримо и всем другим товарищам по батальону, добавил: – Я, конечно, теперь рад, что вместе с вами. Но что скрывать, сначала, когда из госпиталя на старое место не попал, психовал.

И все, что он сейчас сказал, было правдой, – и первое, и второе, и третье.

– Вообще-то конечно, – согласился Ильин, хотя и задетый, но хорошо понимавший, что разговор разговором, а все равно после семнадцати дней боев тот батальон, где они служат, для Синцова уже девять десятых белого света. Это для пего теперь – настоящее, а все остальное, сколько ни вспоминай о нем, – прошедшее.

– Левашов по появлялся? – спросил Синцов.

– Нет.

– Даже удивительно.

– Насколько по телефонным переговорам понял, – сказал Ильин, – он почти весь день у Зырянова был.

Зырянов, лейтенант из штрафных полковников, в первые сутки наступления назначенный к Синцову заместителем, уже десять дней командовал соседним батальоном, а три дня назад, сразу через звание, получил капитана.

– А отчего целый день у Зырянова? – спросил Синцов.

– А Зырянов с утра в мешок залез, был в тяжелом положении, пока Цветков вперед не вырвался.

– Цветков сегодня на коне, – сказал Синцов.

– Да, – спохватился Ильин, – самого интересного тебе не сказал! Чернышев, когда звонил, информировал, что новый зам по строевой в дивизии. И знаешь кто?

– Ну?

– Шуряк твой, Артемьев. Сидел, сидел у нас в дивизии и досиделся.

– Он только рад будет.

– А что ж ему делать? – сказал Ильин. – Кого со штабной на строевую бросают, все подряд говорят, что рады. И кто рад и кто не рад.

– Значит, теперь буду под начальством родственника служить… В мирное время не полагалось, – усмехнулся Синцов. – Как только узнавали, одного – туда, другого – сюда!

– Теперь война, теперь с этим не считаются. А в крайнем случае, – Ильин рассмеялся, – пусть его куда хотят переводят, а мы тебя из батальона не отдадим, даже на повышение.

И та полная искренность, с какой сказал это Ильин, не больно-то любивший швыряться словами, до глубины души обрадовала Синцова.

Ильин, получивший за время боев лейтенанта, теперь, что бы ни случилось, был железным кандидатом в комбаты и сам хорошо знал это. А все же сказал то, что сказал. Синцову вдруг показался таким давним-давним тот первый вечер, когда он пришел в батальон, и первое знакомство с людьми, из которых двоих – Лунина и Оськина – нет в живых, двое – Богословский и Караев – в госпиталях, а остальные – Ильин, Завалишин, Рыбочкин, Чугунов, Харченко – и сейчас на прежних местах и воюют вместе с ним и с другими, и старыми и вновь пришедшими, в сравнении с которыми он сам в батальоне уже старый комбат. Потери потерями, а батальон все равно не убить! Первые или не первые, а все же сегодня соединились с Шестьдесят второй, этого не отнять!

– Эх, Ильин! – Синцов встал из-за стола, поддаваясь порыву захватившего его чувства. – Эх, Ильин! – повторил он еще раз и положил руки на узкие, худые плечи Ильина.

– Что?

– Ничего, просто рад, что вместе служим и что до этого дня дожили.

Он отпустил плечи Ильина, надел ушанку и сказал:

– Я разведчиков возьму и сам первый пойду по маршруту движения. Места мне знакомые. А тебе потом проводников пришлю.

– А я уже всех командиров рот, кроме Чугунова, вызвал сюда. Предчувствовал, что придется ставить им задачу на перемещение. Скоро подойдут, – сказал Ильин. – Не задержитесь?

– Раз так, до их прихода задержусь. – Синцов сел, не снимая ушанки. – А ты потом уж тут до конца все доработай, подскреби, ничего из хозяйства не оставь, и чтоб отставших и заблудившихся не было. Возьми на себя такой труд.

– Все ясно, только подскребать, к сожалению, не так много осталось.

Ильин коротко вздохнул, и эти его слова и короткий вздох внесли в их разговор тот оттенок горечи, без которой не могло быть правдивой оценки дел, сложившихся в батальоне. Какой бы ни был сегодня выдающийся день и как бы ни приближал он их к окончательной победе здесь, в Сталинграде, но завтра батальону снова надо было воевать, и воевать оставалось все меньше чем, и сегодняшний день тоже сказал тут свое смертельное слово.

То, что район развалин действительно оказался знакомым, намного облегчило Синцову хлопоты этой ночи. Сначала он принимал участок от комбата из цветковского полка, лазил с ним по развалинам, устанавливал в охранении своих людей вместо тех, кто снимался и уходил. Потом беспокоился, где локоть соседа слева и справа, а это в темноте тоже не сразу выяснишь. Из подвала, где расположились, пришлось вытащить несколько немецких трупов, но не похоже, что убитые в бою: все с перевязками, – наверно, днем сюда сносили умирающих от ран.

Потом, когда начали подходить свои, Синцов стал уточнять с командирами рот, где и кто разместился. Но уточнить ночью по карте мало, надо своей рукой пощупать и своими ногами дойти до каждого. Занимался этим еще два часа вместе с Рыбочкиным.

Участок батальона теперь был, правда, невелик – все в кулаке, но небольшое пространство это до того было ископано взрывами и загромождено обвалившимися стенами, сожженной техникой, битым кирпичом и мерзлыми трупами, что сам черт ногу сломит.

Когда был у Чугунова и уточнял участок его роты, спросил, как там было дальше на высотке, где соединились.

– Потом много пришло от них, – сказал Чугунов, – целый митинг был.

– И как прошел?

– Ничего себе, хорошо. Вам замполит красивей расскажет. – Чугунов сказал это без насмешки, а просто по своей натуре считал, что его долг – дело делать, а рассказывать – любой, а не только Завалишин, расскажет лучше его.