Дворец для любимой - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Корн cтр.№ 65

– Нет, – сказала она, – внешне он выглядит так, что дух захватывает от восторга. И к его внутренней отделке при всем желании не придерешься. Ну почти не придерешься. Но кое-какие мелочи можно было бы и изменить.

И она с энтузиазмом принялась воплощать свои идеи в жизнь. Затем ей пришла мысль устроить тут бал.

Наверное, полстолицы уже побывало на том месте, с которого она впервые увидела замок, чтобы встретить рассвет и полюбоваться игрой света на стенах дворца, а не выслушивать чужие восторги. Но в самом дворце никто еще не бывал, и всех мучил жгучий интерес: так ли он красив внутри, как и снаружи?

Сам не понимаю, как мне удалось сохранить строительство в тайне от всех. Ну не совсем, конечно, в тайне, слишком уж недалеко он от столицы, но все считали, что я строю себе пристанище на самый крайний случай, этакую неприступную цитадель. Кстати, Анри Коллайн, когда я объяснил ему задачу, сам и распустил такой слух. Причем для достоверности слегка поиронизировал над моим якобы бзиком, негодяй. Здесь я слегка покряхтел, вспомнив, во сколько мне обошлись маскировочные сети, чтобы прикрыть строительство от слишком любопытных взглядов.

Снова улыбнувшись своим мыслям и немного полюбовавшись показавшейся из-под покрывала ножкой Яны, я лег. Полежал, глядя на неразличимый в полумраке высокий потолок, размышляя на тему: как Яна отреагирует на кое-какие мои действия, все равно ведь проснулся.

И когда совсем уже убедил себя, что отреагирует положительно, краем глаза уловил шевеление тяжелой портьеры на одном из тех окон, что выходили во внутренний двор с бьющим посередине его фонтаном.

Откровенно говоря, скульптурная композиция фонтана мне не нравилась. Подумаешь, восемь одетых в одни набедренные повязки атлетов с гипертрофированной мускулатурой. Нельзя, что ли, было поставить там местных нимф или наяд, обнаженных, как им и положено быть, их в тутошней мифологии тоже хватает. И за что, спрашивается, создателю этого бассейна деньги были плачены тогда, почти триста лет назад, когда обнаженное тело не было еще запретом на скульптурах и картинах?

На мое возмущение Яна, даже не дослушав до конца, заявила:

– Знаем мы, кого бы ты хотел увидеть на их месте!

Затем принялась рассматривать фигуры атлетов с подчеркнутым восхищением, сложив ладони перед грудью и произнеся слово «ах» то ли два, то ли аж целых три раза.

Но сейчас дело было не в атлетах. Ткань портьеры тяжелая, и легкого дуновения ветерка никак не хватило бы, чтобы заставить ее шевельнуться. А будь ветерок посвежее, я непременно почувствовал бы его порывы.

Эту спальню мы занимали не так давно. Янианна затеяла ремонт в том крыле дворца, где находилась прежняя спальня, но после того, как ее мыслями полностью овладел мой подарок, отложила все на потом, чтобы воплотить в жизнь задуманное уже не второпях. Сама комната, на время обращенная в спальню, была угловой, и часть ее окон выходила во внутренний двор, в отличие от прежней, где все окна смотрели в сад. Кроме того, находилась она на втором этаже, а не на третьем, как было раньше.

И я застыл, затаив дыхание. Не могли за портьерой находиться кошечки, собачки либо же слуги. А это значит…

Сердце снова забилось тревожно и часто, как и в недавнем сне, когда из-за портьеры осторожно показался человек. Судя по очертанию, в руках у него, скрывающего лицо под глубоким капюшоном, имелся кинжал с затемненным лезвием. Сердце билось так, что я даже опасался, что его стук разносится по всей комнате.

Человек на мгновение застыл, чтобы затем неслышно направиться к нашей постели. Он не пригибался, лишь сделал шаг в сторону, чтобы его силуэт перестал быть хорошо видимым на фоне окна. Шаг, два, три. Всего их девять, шагов, отделяющих стену с оконным проемом от нас.

Ложе было поистине гигантского размера, Яна лежала на противоположной от меня стороне, и сомнений никаких не оставалось: убийца направляется именно к ней.

Яна снова заворочалась во сне, почти полностью сбросив с себя покрывало, и убийца замер, превратившись в темную, едва различимую статую. Вряд ли решил полюбоваться ее фигурой, не прикрытой сейчас ничем, скорее опасался, что неосторожное движение сможет его обнаружить.

И я, воспользовавшись моментом, якобы что-то бормоча спросонья, попытался принять более удобное положение, чтобы можно было остановить его в прыжке, едва он приблизится на необходимое расстояние.

«Только бы не подвела нога, – молился я про себя. – Только бы она не подвела».

Снова два шага убийцы, после чего он на краткий миг застыл, вероятно решаясь перед окончательным броском. Все, медлить больше нельзя, и я с ревом прыгнул на мгновенно приготовившегося к отражению атаки ночного убийцу.

Мне удалось сбить его с ног, но легкая ткань покрывала, что я сжимал в руках, – слишком слабая защита от отточенной стали кинжала. Боль в левом плече обожгла, но того мига, что понадобилось убийце, чтобы извлечь кинжал из раны, хватило на два удара кулаком по его лицу. Хруст его раздробленного носа казался мне волшебной музыкой.

Я орал от гнева, но еще больше от боли, долбя его костяшками согнутых пальцев в горло. Визжала Янианна. Хрипел, дергаясь подо мной всем телом, убийца. Наконец он окончательно затих.

– Погоди, милая, сейчас-сейчас, я только возьму в руки что-нибудь потяжелее, какой-нибудь подсвечник. А этого добивать нельзя, он должен выжить и долго-долго говорить. Все уже позади, солнышко, – шептал я, тяжело дыша, стоя на коленях над поверженным врагом.

Я уже почти поднялся на ноги, когда через открытое окно мелькнула новая тень, метнувшаяся к стоявшей уже возле самой входной двери и все еще продолжавшей визжать Яне.

Раненая нога все же сделала именно то, чего я больше всего боялся, в тот момент, когда я бросился наперерез новому врагу.

«Все, как во сне!» – с ужасом подумал я, видя, что не успеваю сбить с ног еще одного убийцу.

И в самый последний миг, когда ему до Янианны осталось совсем немного, уже лежа на полу, мне все же удалось ухватить его за щиколотку одной рукой, придержав бросок. Придержать ровно на один миг. Затем он ударил свободной ногой мне в лицо, освобождаясь от захвата. И я завыл, завыл в полный голос, видя, что уже не могу остановить то, что должно было случиться через мгновение.

Последним из того, что я увидел перед тем, как потерять сознание, были резко распахнувшиеся двери, едва не сбившие с ног Янианну, и возникшую в проеме фигуру Коллайна с двумя револьверами в руках.

Затем были дни, когда, приходя в сознание, я видел перед собой то заплаканное лицо Янианны, то испуганные лица детей, то доктора Цаннера с целой свитой дворцовых медиков, стоящих у изголовья постели и что-то вполголоса обсуждающих. Иногда к этим лицам прибавлялась встревоженная физиономия Коллайна и еще чья-то, очень знакомая. Пытаясь вспомнить, кому же она может принадлежать, я снова проваливался в забытье.

Когда я в очередной раз пришел в себя, то почувствовал себя значительно лучше. Не так, чтобы очень хорошо, конечно: в ушах стоял шум, а слабость была такая, что от малейшего движения начинала кружиться голова. А вот язык как будто бы ворочался легко, и даже сухости в горле не чувствовалось. И я сказал: