Кремль 2222. МКАД - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Силлов cтр.№ 43

Сноп пламени вместе с клубами дыма вырвался из моей руки — во всяком случае, так могло показаться стороннему наблюдателю. В раззявленном рту шамана в мгновение ока родилась огненная звезда, после чего его вдруг слегка приподняло над землей и отбросило назад на несколько метров. По пути тело престарелого служителя культа сбило двух бодигардов вождя, которые, впрочем, довольно резво вскочили на ноги, чтобы не пропустить редкое зрелище: из головы корчащегося на земле шамана прямо в серое небо бил огненный фонтан.

Первым очнулся вождь. Он повернул ко мне слегка удивленное лицо и спросил коротко, но по делу:

— Что это быть?

— Небесный огонь иногда выжигает поганые языки, — негромко произнес я.

Не буду же я рассказывать в подробностях главарю первобытного племени вормов, как мы отыскали в рюкзаке Шерстяного хрен знает зачем засунутую туда парашютную ракету бедствия ПРБ-40, предназначенную для подачи сигналов и предупреждения об опасности. К слову, оная одноразовая ракета, упакованная в цилиндрический пластиковый корпус, лупит в высоту на триста метров. И если примотать ее скотчем к предплечью, а шнур-активатор — к телу, то вот и получится на выходе эдакая вундервафля, небесный огонь возмездия… особенно если ракета удачно попадет в пасть наиболее ретивого оппонента.

Вождь хотел еще что-то сказать, но ему помешали.

— Камай-нанги!!! — заорал Зорик — и ринулся ко мне.

Н-да, вот это сценарием предусмотрено не было, ибо в лапе ворм держал самый натуральный топор, изрядно изъеденный ржавчиной. Ну вот и все. Шамана вормы недолюбливали, но убийце его по-любому отомстить надо. Сваливать бессмысленно, да и некуда. Да и не смогу я, и так еле на ногах стою. Короче, спектакль не удался. Просьба вернуть билеты и покинуть зал навсегда…

Зорик сноровисто взбежал на холм… и, отбросив топор в сторону, бухнулся на колени.

— Прости нас, Камай-нанги! — взвыл он дурным голосом. — Прости недостойный народ вормов!

Немая сцена — это не когда очень тихо. Немая сцена — это обычно когда один орет, а остальные подвисли, не зная, что делать. Вот она сейчас и образовалась.

У многих вормов отвисли челюсти. Некоторые просто тупо уставились на угасающее пламя в том месте, где у мертвого шамана когда-то было лицо. Но большинство смотрело на вождя. Понятно. Везде, всегда, в любой стае и во все времена: как начальство — так и мы.

А начальство, аккуратно подобрав полы хоммячьего плаща, степенно опустилось на колени и поклонилось до земли — так, как умеют это делать только вожди. С достоинством. После чего, разогнувшись, увенчанный крысособачьей башкой вожак прокричал неожиданно сильным голосом:

— Вечный слава Камай-нанги, сошедшему с неба!

Дальше все было предсказуемо. Племя, счастливое от того, что неопределенности больше нет, ретиво попадало ниц и принялось впечатываться лбами в землю, влажную от утренней росы.

— Слава Черному Стрелку! Слава Камай-нанги!!!

«Твою мать, — думал я, все сильнее прижимаясь к орудию моей казни и стараясь не сползти по нему вниз. — Когда ж они устанут?»

Устали. И вождю надоело стоять на коленях. По глазам видно, что доволен — избавился от вредного шамана. Но в то же время и недоволен — пришлось перед кем-то на колени встать, пусть этот «кто-то» и типа выходец с неба. В общем, мы с волосатым вождем друг друга понимали, потому я ему и подыграл. Хотя не только ему, и себе тоже. С целью поскорее закончить спектакль и рухнуть на землю.

— Встань, великий вождь, избранный высшей силой, — произнес я. — Властью, данной мне Небом, повелеваю тебе нести другим народам свет истины! (Понятное дело — расшифровывать, в чем именно этот свет, не требуется. Что вождю надо будет — то и истина. Это и без посланника неба ясно. Кстати, попал в точку. Судя по роже, вождю явно такой расклад по душе пришелся.) Веди своих людей дорогою правды и добра! (Про то, что правда у каждого своя, а кто победил в битве добра и зла — тот и добро, тоже молчим.) Не сворачивай с этого пути, великий вождь, и тогда вечно пребудет с тобою благословение Неба…

Уфф, похоже, отстрелялся общими фразами, которые, как хочешь — так и трактуй. Ну и ладно. Надо ж было что-то сказать эдакое под финиш. Теперь пожелать им счастливого пути — и пусть катятся отсюда, да поскорее. Только сначала отдадут то, что с меня сняли, — и скатертью дорога. Вот отдышусь сначала, пару вдохов, и…

— Народ вормов благодарить тебя за великий честь! — провозгласил довольный вождь, поднимаясь с колен. — Позволь нам принести тебе первый жертва, великий Камай-нанги!

Толпа расступилась.

На земле лежал человек, добросовестно связанный толстыми веревками и оттого напоминающий кокон руконога с человеческой головой наверху. Рот головы был заткнут объемистым кляпом, снабженным ремешками, завязанными на затылке пленника. Правильный кляп, а ремешки — это чтоб языком его было не вытолкнуть. Всегда удивляла в кино такая фишка: воткнули терпиле в пасть тряпку, он с нею покорно и сидит где-нибудь в камере. Или пакет полиэтиленовый на голову надели, и жертва добросовестно в том пакете задыхается. Типа, ну никак нельзя на вдохе втянуть в рот пленку и прокусить.

В общем, упаковали вормы мужика на совесть. И один из них уже подходил к связанному с большим ножом, явно намереваясь отрезать голову кокону во славу меня.

По идее, конечно, стоило поддержать спектакль. Ну подумаешь, велика беда — отпилят тыкву какому-то незнакомому дядьке, который, возможно, при случае меня же из-за кустов и завалил бы ради той же СВД. Мне-то что за горе?

Но, блин, есть внутри меня такая порой крайне неудобная хрень, как чувство моей личной справедливости. То есть ни на какие чужие моральные нормы то чувство не ориентируется. По фигу ему, грубо говоря, кто и что думает по тому или иному поводу. Моё это, и только моё. И если ощущаю я всеми фибрами души неправильность происходящего, то вмешиваюсь — и, кстати, часто себе в ущерб. Короче, есть у меня такой недостаток, и ничего с этим не поделать.

— Остановись, человек, — громко произнес я.

Ворму обращение «человек» явно пришлось по вкусу. Тормознул он, но при этом воззрился на меня с немым вопросом в глазах — мол, чего не так-то? Аналогичный вопрос прочел я в глазах остального племени и вождя — в том числе. Причем грозящий перерасти в недоумение: как это так, посланник Неба — и мешает жертвоприношению? Да и посланник ли это Неба на самом деле?

Говорить надо было громко и внятно, но сил на убедительные вопли уже не было. Требовалась хоть короткая передышка. Горло горело огнем, перед глазами плавали разноцветные пятна, и все силы уходили на то, чтобы стоять прямо и не шататься.

Неожиданно выручил меня Зорик.

Перестав утрамбовывать лбом землю возле моих ног, он повернулся к сородичам и заорал:

— Я ж говорить вам, тудым-сюдым, что Камай-нанги запрещать мазать идолов чужой кровь! Убивать можно, если жрать хочешь! Если не хочешь жрать, просто проси у Камай-нанги чего надо, он даст! Только сильно проси! Слабо попросишь, значит, ничего не хочешь и Черный Стрелок не уважаешь!