ТАСС уполномочен заявить - читать онлайн книгу. Автор: Юлиан Семенов cтр.№ 69

— Я с ним не знаком.

Стау достал из кармана фотокарточку: Зотов пожимает руку Лоренсу.

— Посмотрите сюда. Видите, это — Лоренс.

— Я не знаю этого человека.

— Господин Зотов, в Москве легко проверят, подлинная это фотография или скомпонованная. Что вы им ответите, если фотография подлинная? И еще вам придется ответить на такой вопрос: подлинна ли пленка, на которой записан ваш разговор с Лоренсом и Глэббом, — она у меня в кармане. Хотите, включу?

Не дождавшись ответа Зотова, Стау щелкнул чем-то во внутреннем кармане пиджака, и сразу же возникли голоса: сначала Лоренса, потом Зотова, а после Глэбба.

«Лоренс: Хотите переснять данные о поставках на ксероксе?

Зотов: У нас поганый ксерокс, я, видимо, сделаю фотокопию.

Глэбб: Вы получили вчера то, что хотели от нас получить? Взяли спокойно?

Зотов: Спасибо, Джон, я вам обязан, право.

Глэбб: Это мы вам обязаны, Эндрю, обязаны дружбой.

Лоренс: Как вы думаете, мистер Зотов, ваше правительство окажет военную помощь Нагонии в случае конфликта?

Зотов: Бесспорно».

Стау выключил диктофон в кармане, стало тихо в палате, тишина особенно подчеркивалась нудным жужжанием мухи, бившейся о стекло.

— Ну? — спросил Стау. — Как вы это объясните? Вашингтону это объяснять не надо, я имею в виду Москву, господин Зотов. Если бы я был на месте КГБ, я не поверил бы ни одному вашему слову. Вы должны понять, что документы, которые выкрали у сеньора Лоренса, находятся в цепких руках, в очень цепких руках.

— Я бы хотел поговорить с прессой.

— Пожалуйста. Сейчас я запишу ваше заявление. Американские репортеры уже здесь.

— Нет, я хочу, чтобы их пустили сюда.

— Их пустят сюда, как только вы сделаете заявление и вас смогут открыто защищать верные друзья.

— Слушайте, мне очень хочется спокойно помереть. Так что уйдите, ладно?

— Если вы не ответите мне в положительном смысле, господин Зотов, я буду вынужден передать прессе все материалы, добытые моими службами. Эти материалы скомпрометируют вас как американского разведчика, и процесс станет неуправляемым — вам не миновать суда.

Зотов закрыл глаза, пот струился по его лицу — нос заострился, лоб и щеки в кровоподтеках, землистого цвета; веки сине-черные.

— Я приду к вам завтра, — сказал Стау. — Отдыхайте. И ни о чем не думайте. Мы не дадим вас в обиду. Только я не могу понять вас: если человека обыграли, следует признать свое поражение. Тем более что поражение-то кажущееся — вы обретаете свободу вместо постоянного рабства.

— Я слышал, — шепнул Зотов. — Кто-то мне уже говорил об этом. Только другим голосом…

— Пожалейте меня, господин Зотов. Я попал в сложное положение: я обязан доказать вашу вину, и я докажу ее, если вы не проявите благоразумия.

Пол Дик обратился к Стау, когда тот вышел из отделения, где была палата Зотова, — коридор тоже блокировали, у стеклянных дверей стояли два детектива в белых халатах.

— Мистер Стау, я Полк Дик из «Пост». Как состояние русского?

— С этим вопросом обратитесь к врачам, я сыщик, а не хирург, — ответил Стау, не останавливаясь.

— Русский изобличен как шпион?

— Да.

— На кого он работал?

— Ответ на этот вопрос вы получите, когда кончится суд.

— Когда я смогу поговорить с русским?

— Спросите ваших юристов — когда человек, обвиняемый в шпионаже, имеет законное право отвечать на вопросы журналистов?

— Можете ли вы прокомментировать сообщение в здешней «Ньюс» о нарушении законности вашей полицией и о недоказанности вины мистера Зотова?

— Идет сложная игра, сэр, — рассмеялся Стау, покусывая губы, — но мы не игроки, а слуги закона, вот как я прокомментирую ваш вопрос.

— «Ньюс» — по-вашему — детище ЦРУ?

— А разве я сказал нечто подобное? Учитесь юмору! Полицейский тоже обладает правом на свободу слова. Это все, до свиданья, мистер Дик.

Пол сел в машину Славина, длинно сплюнул через окно, закрыл его и сказал:

— Обещали кондиционер?

— Держите, — ответил Славин и нажал черную кнопку под щитком. В кабине сразу же стало прохладно, хотя прохлада отдавала бензином.

— Вы что-нибудь понимаете, Вит?

— Понимаю. А вы?

— Ничего не понимаю. Я тогда, у Пилар, не успел с вами попрощаться, позвонил Лоренс, этот парень из разведки, ну «Интернэйшнл телефоник». Он сказал, что Зотов — его друг. Значит, получается, он — наш парень? Какого же черта его держат под охраной?

— Задайте этот вопрос Лоренсу.

— Думаете, я не задал?

— Оцените мой такт, я не спрашиваю, что он ответил.

— Я уже написал об этом, так что можете не загибать пальцы, сюжет открыт — ко всеобщему сведению. Он полагает, что Белью и Зотов — звенья одной цепи, но Лоренс хитрый парень, он умеет темнить. «Я, — говорит он, — обычный коммерсант, я имею друзей в самых разных сферах, и очень обидно, когда людей, с которыми дружишь, бьют по голове только за то, что мы родились в разных концах земного шара».

— Полагаете, он может сказать: «Бьют Зотова, человека, который передавал нам данные?» Вы такого признания от него хотите? — усмехнулся Славин, подумав: «Прости меня, Пол, я не имею права говорить тебе правду, я обязан поддержать версию Лоренса, я просто-напросто не могу иначе, старина, хоть ты очень славный, наивный и честный человек, оттого так и пьешь».

— А чего вы здесь торчите, Вит?

— А вы?

— Это хороший ответ, — вздохнул Пол.

— Только я никак не могу взять в толк, зачем они торопятся? — задумчиво спросил Славин, зная, что Пол Дик не преминет обсудить эту его мину с Глэббом, а в том, что Глэбб сейчас окружил Пола, как старого приятеля Славина, сомневаться не приходилось.

— С чем?

— Ну Стау приезжает, газеты шумят… Им же выгодно потянуть это дело, подлечить Зотова, а все заинтересованные стороны держать в неведении. Самая выигрышная карта в их политике — держать всех в неведении. Путать надо, а они…

— А разве ваши не испугались? Вон консул ваш приехал. Как коршун…

— Чего ж нам теперь пугаться, Пол? Нам теперь пугаться нечего, — забил по шляпку Славин, — раньше надо было думать. Поехали пить пиво?

— Вит, а почему вас интересует это дело, а?

— Когда вы интересуетесь — все понятно, свобода информации и все такое прочее, а вот если русский — значит, шпионаж и похищение изменника. Где ж равенство, Пол?