Прежде чем их повесят - читать онлайн книгу. Автор: Джо Аберкромби cтр.№ 115

Разве что в кошмарах.

Солнце стояло уже высоко, когда они наткнулись на единственную многолюдную площадь в городе. Перед ними лежало гигантское пространство, от края до края заполненное человеческими фигурами. Неподвижная, беззвучная толпа. Толпа, высеченная из камня.

Статуи в самых разных позах, всевозможных размеров, из каких угодно материалов. Здесь был черный базальт и белый мрамор, зеленый алебастр и красный порфир, серый гранит и сотня других горных пород, названий которых Джезаль никогда не знал. Такое разнообразие само по себе было странным, но еще более его встревожила общая особенность каменных фигур.

Ни у одной из статуй не было лица.

Лица колоссов были сколоты, так что осталась лишь бесформенная поверхность выщербленного камня. У небольших фигур лица были отбиты целиком, и на их месте зияли пустые неровные кратеры. Безобразные надписи на незнакомом Джезалю языке красовались, высеченные зубилом, поперек мраморных грудей, вдоль рук, вокруг шей, на лбах. Все в Аулкусе имело эпический размах, и вандализм в том числе.

Посередине этого зловещего разгрома была проложена тропа, достаточно широкая, чтобы по ней могла проехать повозка. Джезаль поскакал вперед, во главе отряда, сквозь лес безликих фигур, столпившихся по краям дороги, словно толпа на торжественной церемонии.

— Интересно, что здесь произошло? — пробормотал он.

Байяз нахмурился, глядя на огромную голову — шагов десять в высоту — с твердо сжатыми губами, но без глаз и носа. На щеке была глубоко вырублена корявая надпись.

— Когда Гластрод захватил Аулкус, он на день отдал город на милость своей армии проклятых, чтобы удовлетворить их ярость и утолить жажду грабежа, насилия и убийства. Как будто они могли быть удовлетворены!

Девятипалый кашлянул и беспокойно поерзал в седле.

— Затем он отдал приказ: свалить все статуи Иувина, какие есть в городе. Со всех крыш, изо всех залов, с каждого фриза или храма. В Аулкусе имелось много изображений моего учителя, поскольку город был его творением. Однако Гластрод всегда действовал основательно. Он отыскал все изваяния, велел собрать здесь, лишил их лиц и вырезал на них ужасные проклятия.

— Ну и семейка.

Джезаль никогда не сходился во взглядах со своими братьями, но вот такое казалось ему чрезмерным. Он пригнулся, уворачиваясь от протянутых пальцев исполинской руки, стоявшей торчком на земле. На ладони был варварски вырублен корявый символ.

— Что здесь написано?

Байяз нахмурился.

— Поверь, лучше тебе этого не знать.

С одной стороны площади над армией скульптур громоздилось здание, колоссальное даже по меркам этого кладбища великанов. Его лестница высилась, как городская стена, колонны на фасаде были толщиной с башни, чудовищный цоколь покрывала истертая резьба. Байяз приблизился к этому дому, придержал лошадь и задрал голову вверх. Джезаль остановился позади, нервно поглядывая на остальных.

— Давайте уже двигаться дальше. — Девятипалый поскреб щеку и беспокойно оглянулся. — Хотелось бы убраться отсюда как можно быстрее и никогда не возвращаться.

Байяз засмеялся.

— Девять Смертей боится теней! Никогда бы не подумал.

— Любую тень что-то отбрасывает, — проворчал северянин, однако переубедить первого из магов было непросто.

— У нас хватит времени для остановки, — заявил Байяз, с трудом слезая с седла. — Мы уже на краю города. Через час выйдем и сможем продолжать наш путь. Капитан Луфар, вам это может показаться интересным. Как и любому, кто сочтет нужным ко мне присоединиться.

Девятипалый вполголоса выругался на своем языке.

— Ну хорошо. Я уж лучше пойду, чем останусь здесь ждать.

— Вы распалили мое любопытство, — произнес брат Длинноногий, спрыгивая с лошади. — Должен признаться, что при свете дня город не кажется мне столь жутким, как вчера под дождем. Поистине, сейчас трудно понять, чем он заслужил свою черную репутацию. Нигде в Земном круге нет такого удивительного собрания реликвий, а я человек любопытный и, не стесняясь, признаю это. Да, поистине, я всегда был…

— Мы знаем, кто ты такой, — прошипела Ферро. — Я останусь здесь.

— Поступай, как знаешь. — Байяз снял с седла свой посох — Впрочем, ты всегда так делаешь. Вы с мастером Ки, без сомнения, сможете развлечь друг друга веселыми историями, пока нас не будет. Я почти жалею, что не услышу вашей болтовни.

Ферро и ученик мрачно взглянули друг на друга, в то время как остальные прошли между разрушенных статуй и двинулись вверх по широким ступеням. Джезаль хромал и морщился, наступая на больную ногу. Через огромный дверной проем величиной с дом они вошли в прохладное, полутемное, молчаливое здание.

Это место напомнило Джезалю Круг лордов в Адуе, только оно было еще больше. Гулкий круглый зал, похожий на гигантскую чашу, отделанную многоцветным камнем, с ярусами сидений по бокам; целые секции были разгромлены и лежали в руинах. Пол усеивали обломки — без сомнения, остатки провалившейся крыши.

— Ага. Большой купол рухнул. — Маг прищурился, подняв глаза на неровную дыру, сквозь которую сияло ясное небо. — Весьма подходящая метафора.

Он вздохнул и зашаркал вдоль изгибающегося прохода между мраморными скамьями. Джезаль, сдвинув брови, посмотрел вверх на огромную массу нависшего над ними камня. Что будет, если какая-нибудь глыба свалится ему на голову? Он сомневался, что Ферро сумеет зашить такую рану. Он не постигал, почему Байяз вздумал взять его с собой, но, с другой стороны, то же самое он мог сказать обо всем путешествии. Поэтому Джезаль глубоко вздохнул и захромал вслед за магом. Девятипалый шел позади, и звук шагов расходился гулким эхом по всему огромному пространству.

Длинноногий взбирался по разбитым ступеням, поглядывая на обвалившийся потолок с огромным интересом.

— Что это за место? — спросил он, и его громкий голос отразился от закругленных стен. — Что-то вроде театра?

— В каком-то смысле, — отозвался Байяз. — Когда-то это был главный зал императорского сената. Здесь восседал сам император, выслушивая речи мудрейших граждан Аулкуса. Тут принимались решения, определявшие ход истории.

Он поднялся на ступеньку, прошел немного дальше и указал на пол под своими ногами. Его голос дрожал от волнения.

— Вот здесь, на этом самом месте — я помню как сейчас! — стоял Калика, когда произносил свою речь к сенату, призывая к осторожности. Речь шла о распространении империи на восток. А вон оттуда ему отвечал Иувин, который выступал за решительные действия — и одержал верх. Я слушал их, как завороженный. Мне было двадцать лет, и я едва дышал от волнения. До сих пор помню их аргументы во всех подробностях. Слова, друзья мои! В словах подчас заключено больше мощи, чем во всем оружии Земного круга.

— Ну, если в ухо влетит не слово, а стрела, будет все-таки больнее, — прошептал Логен.