Соблазнительница - читать онлайн книгу. Автор: Стефани Лоуренс cтр.№ 76

Он просто задыхался.

Она и не предполагала, что он бывает таким, что подобная ситуация вообще возможна, но так и было: он мужественно пытался поладить с четырьмя совершенно разными по характеру особами женского пола, каждая из которых находилась под его опекой.

Для него вечер начался плохо.

Передав тарелку с фасолью Эмили, сидевшей справа от нее, Амелия снова заметила отсутствующее выражение на лице старшей из сестер мужа. Мысли ее витали где-то в иных местах, она была погружена в приятные воспоминания.

Амелия догадывалась, о чем она думает. Небрежный вопрос, заданный, когда они незадолго до обеда собрались в гостиной и она отвела Эмили в сторону, — вопрос, касающийся лорда Киркпатрика и чувств Эмили к нему, вызвал яркий блеск в глазах девушки, а ее слова подтвердили, что отношения между ней и его светлостью уже определились. Вряд ли здесь возникнут проблемы, учитывая, что Минерва со дня на день ждет от него письма с предложением.

Погладив девушку по руке, Амелия улыбнулась с женским пониманием, а повернувшись, увидела, что темно-синие глаза Люка устремлены на них. Он извинился перед матерью и мисс Пинк и направился к ним. Амелия была уже готова вмешаться и прекратить допрос, который он учинил сестре, однако эта девица, сердито вспыхнув, просто-напросто вздернула нос и отказалась быть покорной.

И в заключение Эмили дерзко сообщила, что находит его светлость весьма мужественным, а только это ей и нужно от мужа.

Амелия заметила, как Люк стиснул зубы, — очевидно, ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы удержаться и не потребовать подробного отчета. Это было разумно. Вряд ли, подумала она, рассказ Эмили пришелся бы ему по душе.

Замечание Эмили и то, как она потом смотрела на брата, неизбежно побуждало к сравнению. Киркпатрик был достаточно хорош собой — хорошо сложен и в меру красив, но восхвалять его, когда ты выросла с Люком, — это была чистой воды демонстрация со стороны Эмили.

Именно Люк воплощал собой мужскую красоту — изящество, элегантность и аристократический блеск, не скрывающий твердую и темную, опасную стальную силу и несгибаемую надменную волю. Именно от взгляда Люка у нее по спине то и дело пробегал холодок.

Так было раньше. Так осталось теперь.

— Обед подан, милорд, миледи.

Коттслоу поклонился, стоя в дверях, старательно удерживаясь, чтобы не расплыться в счастливой улыбке. Снова вся семья, за исключением Эдварда, собралась дома, и в мире Коттслоу наступил покой.

Амелия обрадовалась этому вмешательству. Положив руку на локоть мужа, она позволила ему сопроводить себя в столовую. Позволила усадить себя в конце стола, на место, которое она не занимала со дня их свадьбы.

Прикосновение его пальцев к ее руке вызвало воспоминание о восторгах; она хотела было укоризненно посмотреть на него, но утратила всякую способность соображать…

К счастью, трапеза отвлекла ее благодаря присутствию Порции и Пенелопы. Четырнадцатилетняя Порция была жизнелюбом — веселая, бодрая, с острым умом. Внешностью, язычком и остроумием она так была похожа на Люка, что из всех четырех сестер ему было труднее всего иметь дело именно с ней.

Порция все время ставила его в трудное положение. При малейшей возможности.

Несмотря на это, привязанность их друг к другу была очевидна. Только к концу обеда Амелия поняла, что Порция взяла на себя роль Немезиды, богини возмездия, по отношению к Люку, не спуская старшему брату ни чрезмерного высокомерия, ни мужской заносчивой снисходительности.

Никто другой на это не осмелился бы, по крайней мере до такой степени, до какой доходила Порция. Сама Амелия ни за что не стала бы возражать Люку так явно, как это делала Порция, — в присутствии других. Наедине же… наедине у нее было больше власти над Люком, чем у Порции, больше шансов изменить его укоренившиеся привычки. Но Порции всего четырнадцать лет, и как объяснить ей это, Амелия не представляла — едва ли Порция захочет передать дело исправления своего надменного брата в изящные ручки Амелии.

Потому что бессознательно — Амелия была уверена, что не нарочно, — Порция задевала в Люке что-то еще, что-то такое, что делало его тем, кто он есть, и усугубляло до невозможности его мужское высокомерие.

Она все видела и была достаточно зрелым человеком, чтобы понять это, а Порция — нет.

Он очень любил сестер — не только из чувства долга, не только потому, что они уже восемь лет находятся на его попечении, — он любил их как сердце семьи, а семья для него значила все.

Глядя, как он хмурится и ведет интеллектуальную перестрелку с Порцией, Амелия вспомнила его недавние слова об их возможном отпрыске.

Он узнает — как только она сама убедится. Это ведь очень важно для него. Так важно, что в первую очередь именно это он осознал, когда барьеры между ними пали. Он просил о доверии, которое теперь она могла оценить, и знала, что на него нужно ответить таким же доверием.

Непоколебимая, безрассудная, безусловная преданность начертана на его лице, когда он пытается поладить с сестрами, чтобы сохранить как можно дольше возможность контролировать их жизнь. С их согласия или без оного.

Эмили почти уже вышла из-под опеки брата, но он будет опекать ее до тех пор, пока не передаст в руки лорда Киркпатрика. А пока этого не произошло… Амелия сделала за рубку в памяти — посоветовать Эмили поостеречься, не сообщать брату того, что его может встревожить и о чем ему незачем знать.

А еще Энн, которая так тиха, что можно вообще забыть о ее присутствии.

Энн сидела по левую руку от Амелии. Жена Люка улыбнулась ей и начала расспрашивать о ее первом сезоне. Энн знала ее, доверяла ей, легко ей открывалась; Амелия, слушая Энн, поймала темный взгляд Люка, обращенный на них, и сделала еще одну зарубку в памяти.

Слушая Энн, она посматривала и на Пенелопу, самую младшую, сидевшую рядом с Энн. Судя по количеству слов, которые произносила Пенелопа, ее можно было счесть еще большей тихоней, чем Энн. Но при этом никому не удалось бы забыть о присутствии Пенелопы. Она смотрела на мир сквозь толстые стекла очков — и мир понимал, что его взвешивает, измеряет и судит проницательный и острый ум.

Пенелопа еще в раннем возрасте решила стать «синим чулком», женщиной, для которой учение и знания более важны, чем брак и семья. Амелия знала ее с детства и не помнила, чтобы она когда-нибудь была другой. Сейчас ей тринадцать, у нее карие глаза и каштановые волосы, как у Эмили и Энн, но ей присущи решительность и твердость, которых не хватает старшим сестрам. Пенелопа уже стала силой, с которой следовало считаться, но что она намеревалась сделать со своей жизнью, этого никто не знал.

Порция и Пенелопа хорошо ладили между собой, так же как Эмили и Энн, но старшие сестры всегда теряются, когда приходится иметь дело с младшими. А это — дополнительное бремя на плечах Люка, потому что он не может поступить так, как обычно поступают мужчины в подобных ситуациях, — положиться на Эмили и Энн, да еще и на мать, чтобы держать в узде младших — в узде, которую не признавали ни Порция, ни Пенелопа.