Соблазнительница - читать онлайн книгу. Автор: Стефани Лоуренс cтр.№ 51

Минерва опять покачала головой, на этот раз со скрытой улыбкой. И отошла, сжав ему руку.

— Ты, как всегда, проложил в ад собственную дорогу.

Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась в толпе гостей. А затем направился к Амелии.

На следующее утро Амелия уехала в Сомерсхэм-Плейс вместе со своими родителями, братом Саймоном и младшими сестрами Генриеттой и Мэри, дворецким Колторпом и несколькими слугами, которые должны были помогать прислуге в Плейсе, главной резиденции Девила, огромном просторном доме, средоточии герцогского рода.

Они приехали поздним утром и нашли других членов семьи уже на месте: там были Елена, вдовствующая герцогиня, мать Девила, и старая двоюродная бабка Клара, приехавшая из своего дома в Сомерсете. Леди Осбалдестоун, дальняя родня, прибыла в своей карете следом за ними. Саймон почтительно встретил ее и помог ей войти в дом.

Гонория и Девил приехали днем раньше со своей семьей. Сестра-близнец Амелии, Аманда, ее молодой муж Мартин, граф Декстер, он же кузен Люка, спешили из своего дома на севере; их ждали сегодня попозже. Катриона и Ричард прислали извинения — приехать из Шотландии за такой короткий срок, вдобавок с новорожденным ребенком, было просто невозможно.

Люк, его мать, Эмили и Энн ожидались попозже к вечеру. Путем осторожных расспросов Амелия узнала, что Люку отвели комнату в крыле, противоположном тому, где поселили ее, и как можно дальше. А в доме размером с дворец это было действительно далеко; любая попытка посетить его сегодня ночью была обречена на провал.

Общество как раз сидело за ленчем, когда грохот колес по гравию сообщил о прибытии очередных гостей. Вскоре послышались веселые голоса — кто-то приветствовал Уэбстера.

Амелия положила салфетку и обменялась улыбками с матерью. Обе вышли в холл. Поняв, кто они, эти вновь прибывшие, Гонория тоже вышла, но не так поспешно.

— Я надеюсь, нас ждали, — сказала Уэбстеру девушка в выцветшем дорожном платье и толстых очках.

Прежде чем Уэбстер успел ответить, ее спутница, в таком же выцветшем платье, пискнула:

— Право же, вы могли бы и узнать нас — просто мы немножко выросли со времени последнего визита.

Луиза рассмеялась и бросилась на помощь Уэбстеру.

— Конечно, вас ждали, Пенелопа. — Она заключила младшую сестру Люка в нежные объятия, потом, передав Пенелопу Амелии, повернулась к другой сестре: — А что же до вас, мисс, кто увидит вас хоть разок, тот никогда вас не забудет.

Порция, третья сестра Люка, сморщила носик.

— Насколько помню, я была неряшливой маленькой нахалкой, когда в последний раз приезжала сюда. И очень надеюсь, что этот джентльмен меня забыл.

— О нет, мисс Порция, — заверил ее Уэбстер со своей обычной невозмутимостью, но с блеском в глазах. — Я очень хорошо вас помню.

Выбравшись из крепких объятий Амелии, Порция скорчила ему гримаску и повернулась, чтобы поздороваться с Гонорией.

— Право, милочка, — Гонория окинула взглядом агатово-черные волосы Порции, не вьющиеся, но падающие свободными волнами, — не думаю, чтобы вас можно было забыть. Любое преступление, которое вы совершите, будут помнить вечно.

Порция вздохнула:

— С моими-то глазами и волосами — да, это неизбежно. — Черные волосы и темно-синие глаза, которые у Люка были такими выразительно мужественными, у Порции оказались удивительно женственными. Но она, сорванец от рождения, никогда этого не ценила.

— Не важно. — Амелия обняла одной рукой Порцию, другой — Пенелопу. — Мы только что сели завтракать, и я уверена, что вы умираете с голоду.

Пенелопа поправила очки на переносице.

— Да, еда нас всегда интересует.

Остаток дня Амелия провела, приветствуя гостей и помогая разводить родственников по комнатам. Времени думать о свадьбе у нее почти не осталось — только о списке того, что нужно сделать; когда, ближе к вечеру, она примеряла свадебное платье для последней подгонки в обществе любующихся ею Луизы, Аманды и родных теток, даже намека на взволнованность в ней не наблюдалось.

Позже они с Амандой ушли к ней в комнату, легли на кровать и завели разговор — как делали всегда, как будут делать всегда, замужем они или нет. Когда уставшая от поездки Аманда задремала, Амелия тихо встала и выскользнула из комнаты.

Она знала этот дом с детства — выйти в сад так, чтобы тебя не заметили, было делом нетрудным. Под гостеприимным покровом густой дубовой листвы она пересекла лужайку, направляясь туда, где — она была уверена — можно побыть одной и найти минутку для блаженного покоя.

Солнце садилось, но лучи его все еще сквозили в деревьях, когда она пересекла площадку перед маленькой церковью. Построенная из камня, церковь простояла века и видела множество венчаний Кинстеров, и все заключенные здесь браки, как гласила история, длились очень долго. Но не поэтому она решила венчаться под этими древними сводами. Здесь венчались ее родители, здесь ее крестили. Это представлялось ей правильным — завершить в этом месте одну фазу своей жизни и сразу вступить в новую.

Она остановилась на маленькой паперти и ощутила покой и глубокую радость, которыми были пропитаны древние камни. Она толкнула дверь, та распахнулась бесшумно, и Амелия вошла. И поняла, что она не единственная, кто пришел сюда искать покоя.

Лицом к алтарю стоял ее жених и смотрел на окно в нише высоко над головой. Сверкающие разноцветные стекла были великолепны, но не ими была занята его голова.

Он не мог бы сказать, что его занимало, не мог отделить одно чувство от другого, вытянуть одну нить из клубка — все в нем было в движении, все то сливалось, то разделялось, и все было пропитано одним — жаждой.

Амелия — его жена!

Это случится здесь завтра утром. Ему оставалось только ждать, и она будет принадлежать ему.

И именно здесь, где никто и ничто не отвлекали его от ясного понимания, от признания пугающей правды, именно здесь жажда томила его еще сильнее.

Это место — молчаливый свидетель союзов в течение столетий и пропитано их духом, их пульсирующей силой, которая, протекая сквозь эти союзы, связывает прошлое с настоящим и течет дальше, чтобы коснуться будущего.

Он всегда чувствовал, что в Сомерсхэм-Плейс есть что-то. В течение многих лет он, время от времени заходя сюда, всегда смутно ощущал это особенное «что-то», но только теперь ясно осознал, что это такое. Только теперь, когда его голова и — если быть честным — его душа и сердце настроились на ритм барабана, на ту же неистовую жажду, на ту же охоту воина.

Когда именно это стало для него столь важно, он не знал. Может быть, это всегда здесь присутствовало, ожидая подходящего случая, подходящей женщины, чтобы дать этому жизнь, высвободить это.

Взять над ним власть.

Он перевел дыхание, сосредоточился на алтаре. Вот что он, когда обвенчается с ней завтра, примет. Когда он принесет обеты, они будут даны не только ей, не только ему самому, но чему-то вне их обоих.