Бумажная девушка - читать онлайн книгу. Автор: Гийом Мюссо cтр.№ 10

— Не звонила Тому?

— Я оставляю ему по два сообщения в день, а в ответ в лучшем случае получаю пару фраз, — ответила Кароль, открывая глаза.

Она сурово посмотрела на Мило и спросила:

— Как мы можем помочь ему?

— Для начала не дать окончательно разрушить себя.

Мило вытащил из карманов упаковки со снотворным и транквилизаторами, которые стащил у друга.

— Ты понимаешь, что в этом есть и твоя вина?

— Думаешь, я подговорил Аврору бросить его? — съязвил он.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Я устроил финансовый кризис? Я надоумил Мейдоффа присвоить пятьдесят миллиардов долларов? И потом, скажи честно, тебе нравилась эта девица?

Кароль беспомощно пожала плечами:

— Даже не знаю. Но я на сто процентов уверена, что она ему не подходит.

Праздник на пирсе был в самом разгаре. Оттуда доносились детские крики, запах сладкой ваты и яблок в карамели. Парк аттракционов с колесом обозрения и американскими горками стоял прямо на воде, напротив небольшого острова Санта-Каталина, чьи очертания проступали сквозь легкую дымку.

Мило вздохнул:

— Боюсь, никто так и не узнает, чем заканчивается «Трилогия ангелов».

— Я знаю, — спокойно произнесла Кароль.

— Ты знаешь, чем все закончится?

— Да, Том мне рассказывал.

— Правда? Когда он успел?

В ее взгляде появилось беспокойство.

— Давно, — уклончиво ответила она.

Мило нахмурился. К удивлению примешивалось легкое разочарование. Он-то думал, что знает о Кароль абсолютно все. Они виделись почти каждый день, она была его лучшей подругой, самым близким человеком и, хотя Мило не признавался в этом даже себе самому, единственной женщиной, которую он любил.

В задумчивости Мило повернулся в сторону моря. Как в телесериалах, несколько отважных серфингистов сражались с волнами, а инструкторши по плаванию с телами фотомоделей наблюдали за ними с высоких деревянных будок. Но Мило даже не замечал их, перед его внутренним взором стояло лицо Кароль.

Они были очень привязаны друг к другу. Их целомудренная дружба уходила корнями в детство. Мило очень дорожил Кароль и переживал из-за ее опасной работы, хоть и не осмеливался признаться в своих чувствах. Она не знала, что иногда, вечерами, он садился в машину, приезжал к ее дому и проводил ночь на парковке — он чувствовал себя спокойнее, находясь неподалеку. Больше всего на свете Мило боялся потерять Кароль, хотя толком не понимал, что значит это слово. Чего именно он боялся? Что она попадет под поезд? Что поймает пулю, арестовывая очередного наркомана? Нет, скорее всего, однажды ему просто придется смириться с мыслью, что она счастлива с другим.

* * *

Кароль надела солнечные очки и расстегнула еще одну пуговицу на рубашке. Мило тоже чувствовал, как припекает солнце, но после недолгих колебаний решил все-таки не закатывать рукава. У него на руках были вытатуированы каббалистические знаки, нестираемые свидетельства тех лет, когда он состоял в известной банде «Мара Сальватруча», или «MS-13», невероятно жестокой преступной группировке, хозяйничавшей в трущобах Мак-Артур-Парка. Он вступил в нее от безделья, когда ему исполнилось двенадцать. Мать Мило была ирландкой, отец мексиканцем. Члены клана, созданного молодыми эмигрантами из Сальвадора, приняли его за своего и подвергли испытанию инициации: коллективное изнасилование для девушек и регламентированное строгими правилами тринадцатиминутное избиение для юношей. На этом абсурдном экзамене нужно было доказать свою смелость, выносливость и преданность идеям клана, но порой дело заканчивалось смертью испытуемого.

Несмотря на юный возраст, Мило выжил и больше двух лет работал на банду: угонял машины, торговал наркотой, занимался рэкетом и перепродавал огнестрельное оружие. К пятнадцати годам он стал настоящим хищным зверем, в чьей жизни не было места ничему, кроме жестокости и страха. Он попал в замкнутый круг, из которого существовало только два выхода — смерть или тюрьма. Но благодаря сообразительности Тома и любви Кароль ему удалось выбраться из ада. Говорили, что единственный выход из Мары ведет на кладбище. Мило стал исключением из правила.

Последние лучи закатного солнца освещали пляж. Мило зажмурился, чтобы защитить глаза от яркого света и прогнать болезненные воспоминания.

— Давай поедим морепродуктов? Я приглашаю, — предложил Мило, вскакивая.

— Учитывая, сколько денег у тебя на счету, приглашаю я, — отозвалась Кароль.

— Прекрасный способ отпраздновать твое повышение, — сказал Мило, подавая ей руку и помогая подняться.

Они нехотя покинули пляж, прошли несколько метров вдоль велосипедной дорожки, соединяющей Венис-Бич с Санта-Моникой, и свернули на широкую улицу, мощенную булыжником и обсаженную пальмами, где разместились художественные галереи и модные рестораны.

Друзья устроились на террасе ресторанчика «Анизетт». В меню, написанном по-французски, предлагались такие экзотические блюда, как эндивий с ломтиками сала, антрекот с луком-шалотом или яблоки по-дофински.

На аперитив Мило решил попробовать напиток под названием «пастис», [9] который принесли, как это принято в Калифорнии, в большом стакане, доверху наполненном кубиками льда.

Хотя улица кишела жонглерами, музыкантами и фаерщиками, ужин проходил в мрачной атмосфере. Кароль грустила, Мило мучила совесть. Разговор крутился вокруг Тома и Авроры.

— Слушай, а с чего вдруг он начал писать романы? — внезапно спросил Мило.

Посреди ужина он понял, что не знает о друге самого главного.

— Что ты имеешь в виду?

— Том всегда любил книги. Но одно дело читать, а другое — писать самому. В юности ты общалась с ним больше, чем я. Он не рассказывал, как придумал свою первую историю?

— Нет, — поспешила ответить Кароль.

Но это было не так.

* * *

Малибу

20.00

Немного покатавшись по городу, я припарковал машину, которую в любой момент могли конфисковать, около уже не принадлежащего мне дома. Несколько часов назад я был в полной заднице, но на моем банковском счету лежало десять миллионов долларов. Теперь я был просто в полной заднице…

Я рухнул на диван разбитый и запыхавшийся, хотя не пробежал ни метра, и бездумно уставился на пологий скат потолка, поддерживаемый деревянными балками.

Ладони вспотели, голова раскалывалась, спину ломило, а желудок завязывался в узел. Сердце гулко билось в груди. Внутри у меня простиралась выжженная солнцем пустыня.