Приемное отделение - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 40

— …И «Соборяне», но «Странник» все же больше.

Этих произведений Лескова Ольга Борисовна не читала или читала когда-то, да не запомнила. Из всей русской классики она любила только Чехова и Куприна. Оба писали легко, незанудливо и в то же время со смыслом. Это не Лев Толстой с Достоевским, которых начнешь читать, да и увязнешь, как Наполеон в снегах России. Однако признаваться в своем «невежестве» не стала, а покивала, мол, как же, знаю.

— А мне «Левша» нравится, — высказалась Таня.

— Далеко не лучшее произведение Лескова, — сказал Боткин. — Впрочем, так часто случается, когда визитной карточкой писателя становится что-то посредственное, а гениальное остается в тени или на заднем плане. Взять хотя бы Булгакова. Все знают «Мастера и Маргариту» да «Собачье сердце», а про «Бег» не сразу и вспомнят. Не сразу и не каждый. Мне «Собачье сердце» совсем не нравится. Такое впечатление, что Булгаков не столько над советской властью издевается, сколько над врачами. Стоит вчитаться, как замечаешь, что Преображенский и Борменталь — образы скорее карикатурные. Умел, умел Михаил Афанасьевич вывернуть все наизнанку, в этом ему не откажешь…

От продолжения дискуссии Ольгу Борисовну спасло появление старшей медсестры с кипой бумажек, которые надо было подписать. В смотровой подписывать было неудобно, поэтому Ольга Борисовна увела Надежду Тимофеевну к себе в кабинет.

— В обсервационном с завтрашнего дня будет новая старшая сестра. — Надежда Тимофеевна только что вернулась из административного корпуса и делилась новостями. — Какая-то Жебракова, раньше в двадцатой больнице работала. Говорят — помешана на здоровом образе жизни, пока устраивалась, уже развела агитацию в кадрах. У меня соседка такая. Чай пьет только зеленый и собранный должным образом в определенное время года, кажется, по весне. Мясо и даже курицу не ест, питается морепродуктами, завернутым в лист салата. Хлеб — зерновой и непременно с какими-то целебными добавками… Тощая, как скелет, грудь минус второго размера, ноги-руки как спички, а от мужиков отбоя нет. Каждый месяц новый хахаль!

— На костях мясо слаще, — ухмыльнулась Ольга Борисовна. — А что это, новое правило такое — старших сестер со стороны брать?

Вообще-то, старших сестер полагалось «выращивать» в отделениях. Подолгу присматриваться, испытывать по возможности и лишь потом продвигать. Слишком важная и ответственная это должность, чтобы брать на нее человека со стороны. «Слабый» заведующий отделением может спокойно работать, если у него «сильная» старшая медсестра, но ни один «сильный» заведующий, насколько бы силен он ни был, при «слабой» старшей медсестре долго на своем месте не удержится.

— Насколько я поняла, у Карапетян была своя кандидатура, а у Брызгалова своя. Вот и взяли со стороны, чтобы ни нашим, ни вашим.

Брызгалов — заместитель главного врача по акушерству и гинекологии. Карапетян заведовала акушерским обсервационным отделением.

— Она и будет — ни нашим, ни вашим, — сказала Ольга Борисовна, — долго не просидит.

— Ну не совсем же незнакомого человека взяли, наверное, — предположила Надежда Тимофеевна. — Кто-то порекомендовал.

— Ага, — поддакнула Ольга Борисовна, — в двадцатой не знали, как отделаться, вот и порекомендовали. Здоровый образ жизни, говоришь? Это настораживает… Хотя Гаянэ Суреновна ее быстро обломает, если понадобится.

— Это да, — согласилась Надежда Тимофеевна. — У Суреновны не забалуешь.

В обсервационное отделение госпитализируют беременных, рожениц и родильниц, которые могут стать источником инфекции для окружающих. Примерно треть контингента здесь составляют так называемые «асоциальные» личности — сильно пьющие, бродяжничающие, нигде со своей беременностью не наблюдавшиеся. Впихнуть их в строгие рамки дисциплины очень тяжело, но заведующая обсервацией, благодаря своему крутому нраву, без проблем справлялась с этой задачей.

После ухода Надежды Тимофеевны Ольга Борисовна начала готовиться к новому «антиникотиновому» рейду. Не столько для того, чтобы лишний раз выслужиться, сколько для того, чтобы реабилитироваться перед самой собой. Набравшись решимости, она отрыла дверь и столкнулась с Боткиным.

— Вы ко мне? — машинально спросила Ольга Борисовна.

— К вам, — ответил Боткин, — по личному вопросу.

Все ясно — обиделся и принес заявление об уходе. Как же просто, оказывается, открывался ларчик. Кто бы мог подумать, что Боткин настолько обидчив?

— По личному в рабочее время? — Ольга Борисовна притворилась удивленной, не из вредности, а чисто для порядка, как и положено строгой начальнице.

— Никого пока нет, а пробу снимать только через полчаса, — отчитался Боткин.

— Ну раз так — заходите, — разрешила Ольга Борисовна.

Она вернулась на свое место, а Боткин уселся напротив, через стол, достал из нагрудного кармана ручку и принялся вертеть ее в руках.

«Точно — увольняться пришел, — подумала Ольга Борисовна. — Вон и ручка уже наготове».

— Ольга Борисовна! — Боткин посмотрел на заведующую отделением, но сразу же отвел глаза в сторону и еще сильнее завертел ручку. — Ольга Борисовна!..

— Вы, наверное, не поверите, но я прекрасно помню, как меня зовут, — поддела Ольга Борисовна. — Переходите к делу, Алексей Иванович, я тороплюсь…

— Это не дело, — мотнул головой Боткин, — это нечто большее. И очень важное… Во всяком случае, для меня… Сегодня, когда вы… ну, когда я… когда вы сказали, что мне лучше уйти…

— Я сказала это резче, чем следовало, Алексей Иванович, и чем скорее мы забудем…

— Нет-нет! — затряс головой Боткин. — Нельзя забывать такое!

«В каждом человеке дремлет граф Монте-Кристо, поэтому старайтесь никого не обижать, ни понапрасну, ни по делу», — говорила студентам доцент кафедры психиатрии Милявская. Надо же, оказывается, и в добрейшем докторе Боткине дремал мстительный граф. А сейчас проснулся. Ну-ну!

— Каждый сам решает для себя, что ему нужно помнить, а что — нет. — С учетом недавней своей резкости, Ольга Борисовна старалась выражаться максимально корректно. — Если вам хочется, то…

Боткин сказал, что его неправильно поняли, что ему не хочется, точнее, хочется совсем другого, что он никак не мог решиться, но сегодня осознал, что так дальше продолжаться не может. Говорил он в своей манере — сбивчиво, с длинными паузами. Ольга Борисовна, чтобы не терять времени зря, достала из ящика стола несколько чистых листов бумаги и положила их перед Боткиным. Все шло, нет — все стремительно катилось к написанию заявления об увольнении. Ольга Борисовна даже благородно решила, что отпустит Боткина без полагающейся отработки двух недель. Подежурит сама, ей не привыкать, да и, в конце концов, она немного виновата в том, что случилось. А как будет рада Виктория Васильевна…

— Я счастлив, что судьба свела нас здесь, Ольга Борисовна, и надеюсь, что это не случайно…

Ольга Борисовна не сразу осмыслила услышанное.