Конклав ночи. Охотник - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сивинских cтр.№ 69

Меня сбили на колени, прыгнули сверху. Я встал, стряхнул гадов с плеч вместе с остатками телогрейки, побежал. Выбежав из пара, остановился, развернулся, сдернул очки.

Упыри выскочили следом. Всего двое. Израненный «старшина» и «рядовой». Не успевшего затормозить «солдата» я просто надел на кинжалы и вышвырнул в провал окна. Со «старшиной» пришлось помучиться. Вернее, это ему пришлось помучиться, когда я приколол его к деревянной двери какого-то кабинета. Потом я вернулся за сумкой, разыскал шашку. Усталости не чувствовал, меня трясло от возбуждения. Организм требовал действия, действия без остановки, без мысли. Я изрубил «старшину» в капусту, но продолжал наносить удары даже тогда, когда он потек, словно мороженое на солнце. Успокоился лишь после того, как клинок шашки плашмя угодил по вбитому в дверь кинжалу и переломился у основания.

Близкие вопли клопов отрезвили меня окончательно.

…Окна в переходе отсутствовали, лишь кое-где остались перекошенные рамы в неопрятных хлопьях краски и пятнах ржавчины. Снаружи вдоль всего перехода тянулся толстый пучок коммуникаций. Алюминиевый короб куда-то пропал, из стены торчали железные прутья. Через пустой проем я высунулся наружу, проверил прочность одного из прутьев. Он не шевелился. Я выбрался из перехода, встал на прут ногой, потом другой. Присел, ухватился руками за толстый кабель в твердой пластиковой оплетке. Прут угрожающе заскрипел, но я уже повис на кабеле, а потом разжал пальцы.

* * *

Как и в прошлый раз, я очутился внутри «склада хозяйственного инвентаря». Лампочка не горела, но через приоткрытую дверь просачивалась полоска света. В ней танцевали пылинки. Добро, вынесенное из кабинета Мордвиновой, бесследно исчезло. Оружие, респиратор – все. В руке у меня обнаружился только старый-престарый школьный портфель из рыжего кожзама «под крокодиловую кожу». Тяжелый, плотно набитый. Зная, что найду внутри, я отщелкнул заедающий замочек, открыл портфель. Книга Рафли лежала корешком вверх и занимала почти весь объем. По медным кольцам, скрепляющим корки переплета, внутри колец и даже вокруг, в воздухе, змеились слабо светящиеся золотые узоры. Манили. Завораживали.

Наверное, моя психика слишком перенапряглась в городе, пребывающем под властью Великих клопов. Я не смог устоять перед соблазном. Вытащил книгу, сбил кастетом замки и раскрыл на первой странице.

На древнем пергаменте, прикрытом тонкой пластинкой слюды, красным маркером было написано два слова. Я тупо прочитал их раз и второй. Перевернул наугад несколько страниц, потом еще несколько. Текст везде был одинаков. Различалось лишь написание. То нарочито угловатыми печатными буквами, то аккуратным чертежным шрифтом, то быстрым письменным росчерком, то шариковой или перьевой ручкой, то фломастером, то карандашом – одно и то же.

«Отсоси, Раскольник».

– Игнатьев, – проговорил я с ожесточением. – Какая же гадина.

Дверь начала медленно приотворяться. Ее тянула снаружи длиннопалая кисть. Пальцы походили на конечности гигантских ночных насекомых – бледные, суставчатые, твердые, с разделяющимися натрое длинными черными ногтями. За кистью показалась рука, тоже худая, но ни в коем случае не слабая. Затем появилось узловатое плечо в сетке тонких синих вен и наконец – голова. Она явно принадлежала одному из солдатиков, кидавших уголь. Короткостриженая, лопоухая. Да только совсем уже не человеческая. Обострившиеся черты, хрящеватый нос, узкие сухие губы, глаза без белков сообщали: солдатик этот – не рядового призыва.

– Привет, боец, – сказал я, сжимая покрепче кастет и отступая назад. – Ты за носилками, что ли? Вон, в углу. Бери.

Широкий рот осклабился, обнажив трехсантиметровые клыки.

– Нет. За тобой.

Он распахнул дверь на всю ширину. Полуденные солнечные лучи, смертельные для любого низшего, ложились ему на поясницу и босые ступни, не причиняя вреда.

– А зверушка-то не только говорящая, но и светостойкая, – сказал я. – Какие еще сюрпризы преподнесешь?

– Твои яйца принесу. Господину надо.

Он сделал шаг вперед, четким движением протянул руку в сторону. Пальцы охватили черенок прислоненной к стене штыковой лопаты. Черенок был коротко обломан, и он взялся за самый конец.

– Голову тоже принесу. Азиз мозги любит.

Лопата полетела в меня как дротик. Упырь швырнул ее без замаха, с огромной скоростью. Я едва успел загородиться Книгой. Штык глухо брякнул о переплет, лопата отскочила, но упасть не успела. Упырь перехватил ее на лету и тут же махнул, будто секирой, целя в шею. Будь он чуточку тренированней или хотя бы расторопней, Азиз в самом скором времени получил бы любимое кушанье.

Однако расторопней оказался я.

Поднырнул под ударную руку, переместился за спину, сапогом врезал по колену. Нога упыря подломилась, он потерял равновесие. Восстанавливая, взмахнул лопатой – уже не как оружием, как противовесом. Я перехватил кисть, довернул по ходу движения. Хорошо довернул, с запасом. Солдатик вскрикнул, запястье хрустнуло. Черенок оказался у меня в руке. Держать его немного мешал кастет, но это было ерундой.

Орудуя поддельным Кодексом ночных, как злой следователь – томом Уголовного Кодекса, я сбил вурдалака на пол. Он оказался изрядно слаб на голову. Твердые корки переплета рассадили череп буквально в окрошку. Солдатик еще продолжал брыкаться, но шансов на победу у него больше не осталось. На ничью – и то не осталось.

Кажется, я уже говорил, что топор – один из самых уважаемых мною инструментов. Лопата на коротком черенке мало чем от него отличается. Доказано русскими солдатами. Настоящими солдатами, не этим ночным гнильем.

Лопата была из дрянного железа, поэтому я оттяпал вурдалаку башку только с четвертого удара. Плахой послужило перевернутое ведро.

Оставшись без головы, упырь испарился так же качественно, как обычные светобоязненные и бессловесные низшие, оставив после себя лишь мокрые камуфляжные штаны да стоптанные берцовки.

Я надел кастет на левый кулак, сунул под мышку фальшивую Книгу Рафли, подхватил лопату. Хоть и помятая, она еще была способна послужить оружием раз-другой.

Поскольку снаружи никто не лез, я решил, что там больше никого нету. Либо Игнатьев меня недооценивал, отправив на перехват всего одного низшего (пусть и продвинутого), либо не верил, что я могу вернуться. Скорей второе. В любом случае, мне это было на руку. Эффект неожиданности – полезная штука.

Бочком, на полусогнутых, я выбрался из подсобки. Освещенная солнцем лестница манила вверх. Остающаяся в тени дверь тира под темно-коричневой эмалью предрекала целый ворох неприятностей. Хорошо, что на ней висел замок. Я двинулся навстречу дню.

Во дворе было пусто. Джип Байрактаров стоял с распахнутыми настежь дверцами. Лужайка возле него словно перенесла набег выводка кабанов – трава истоптана, а местами содрана. Совсем недавно там боролись, и боролись всерьез. Проигравшего отволокли в угольный склад, на что указывала дорожка из комков земли.