Конклав ночи. Охотник - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сивинских cтр.№ 25

– Да вроде того. Только не в воровском, а в лечебно-трудовом. Ты уж, наверно, не помнишь, при Советах такие имелись. Да мно-ого. Алкоголиков в них лечили. Ударным трудом. Назывались профилакториями, а только кто и там и там потерся, говорили: точно та же зона. Вот один в один. Только в ЛТП перед сном еще уколы садили. От любви к вину, понимаешь ты, здорово хорошие.

– И помогли укольчики-то? – Я принялся нажимать кнопку приемника. Наконец нашел нечто подходящее и положил руку обратно на руль.

– Помогли, а как же. После выписки года два терпел. Потом по новой… Слушай, Родя. – Артемьич покачал тяжелой головой. – Не в обиду, конечно, но это тоже не пойдет. «Бум-бум-бум» да «бам-бам-бам». Десять минут послушаешь, дураком станешь. Думаешь, почему сейчас народ такой дерганый стал? Из-за этого вот бумканья. Хороших-то песен нету теперь.

– Так ведь совсем скучно будет. Час ехать, не меньше.

– А ты лучше меня послушай. Я врать, как твои радио-шансоны, не буду. Расскажу про свою жизнь.

– Ну валяй, – сказал я без всякого воодушевления. – Только повеселее чего-нибудь, чтоб не усыпить. Про баб там, про мордобой…

– Ладно, будет тебе про баб. И про мордобой тоже, – пообещал Артемьич.

Снял бейсболку, пригладил редковатый бобрик цвета соли с перцем и завел:

– По молодости я в Забайкалье служил. То есть сперва-то сержантская школа в Приамурье, потом полгода в Капьяре, ну а после туда направили. Сержантик я был не простой, КМС по тяжелой атлетике да вдобавок баянист. Поэтому место досталось не пыльное. Аккумуляторщиком при военном аэродроме. Понятно, что работал больше в спортзале да в клубе. Ну и по девкам, само собой. Медсестрички, заправщицы и прочие товарищи в юбках. Где-то с годик так прослужил – а тянули тогда на сухопутке треху – и встретил Лидочку. Приехала к батьке в гости на лето. Студентка мединститута. Восемнадцать лет, фигура – с ума сойдешь, глазищи, как у французской киноактрисы. Батька у нее был летчик-испытатель, полковник и орденоносец. Так что солдат она за людей не считала. Сержантов тоже. Меня это здорово задело. Ну и повел осаду по всем правилам. Опыта-то у меня к тому времени было – дай бог. И что ты думаешь? Через две недели – готово. Моя. От и до.

– То есть абсолютно? – Я подмигнул.

– Ты давай не моргай, а на дорогу смотри. Видишь, какой-то придурок нарисовался. Мечется по дороге, как в жопу ужаленный.

Нас и впрямь только что обогнала дико завывающая серая «девятка». Машина шла по сплошной разделительной, то и дело мотаясь влево и обратно. Водителю явно не терпелось обогнать еще и идущий перед нами «крузак», но возможность пока отсутствовала. По встречной ползла длинная вереница густо чадящих на подъеме фур. Наконец между грузовиками появился небольшой разрыв, и «девятка», едва не сбив боковое зеркало джипа, устремилась вперед. Владелец джипа гневно засигналил, на фурах тоже загудели.

– Представляю, какой там сейчас стоит мат, – пробормотал я. – Кстати, знаешь, Артемьич, на каких машинах ездят самые большие мудаки?

– На «мерседесах», поди?

– Не угадал. На отечественных «тазах» типа зубило. Да еще на «фокусах». В первых сидят дебилы, которые мечтают быть крутыми, но не настолько богаты, чтоб купить хорошую тачку. А во вторых – те же дебилы, только уже подкопившие на типа настоящую иномарку, не кореятину и не китайца. И от тех и от других лучше держаться в стороне.

– Учту, – сказал Артемьич.

– А у тебя что? – слегка запоздало поинтересовался я.

– Мотоцикл. «Иж». Хотя я на нем все равно дальше покоса не выбираюсь. Он без техосмотра… Дальше-то рассказывать?

– Ага. Как я понимаю, самое интересное только начинается.

– Так и есь. Ну вот, сам я к тому времени тоже башку потерял от любви. Совсем. Все забросил – баян, тренировки… Аккумуляторы тем более. Только с ней. С ней. Каждую минуточку. На шаг отойти не мог. Помню, подниму ее так на руках голенькую – она ровно пушинка для штангиста-то – и поцелую. Сперва в пупочек, а потом прямо туда, в журавушку. И слезы от счастья бегут. Эх… Само собой, батька ее живо все узнал. Поймал меня, говорит: перестанешь девчонке мозги пудрить или пожалеешь. Ноги-руки переломаю, яйца растопчу. А я чего, храбрый. Хрена ли мне, штангисту КМС’у! Хмыкнул, козырнул и ушел без единого слова. Той же ночью они и нагрянули в аккумуляторную. Сам орденоносец и четверо старшин из комендантского взвода с ним. Здоровенные лбы. Сверхсрочники. Ну, мужики. Мы и так-то комендантских гоминдановцами звали за сволочное поведение, а сверчки среди них вообще… Самые звери. Полковник Лидочку в охапку и за дверь. А старшины – за меня. Одного-то я изломал… и все равно повалили. Рот заткнули. Связали. Крепко, аж кожа кое-где полопалась. Трусы стянули, а к ятрам контакты от зарядной станции. Ну ты в курсе, «крокодильчики». И ток пустили, суки. Сами ушли. Вернулись где-то через час, когда у меня уже все вкрутую сварилось. То ли от электричества, то ли от нервов. Ногами еще добавили. Палец выломали – глянь, до сих пор кочергой. Объяснили несчастным случаем, конечно. Будто я от недосыпа сам на клеммы упал.

– Двадцать раз подряд, – подхватил я.

– Так и есь. Пару месяцев в госпитале витамины в жопу покололи – и прощайте, товарищ сержант. Комиссовали. К прохождению дальнейшей службы не годен. Инвалид. Приехал я домой – и запил. По-темному, жутко. Матушку гонял, во до чего дошел! Бати уж давно не было, некому мозги-то вправить. Да и чего там вправлять? Хоть у трезвого, хоть у пьяного – одна Лидочка перед глазами. Как поднимаю вот так на руках голенькую и целую прямо туда. И ведь, главное, как живую вижу, а внизу ничего не шелохнется. Ну допился как-то раз до того, что гадюки с крысиными головами стали мерещиться, сцапал веревку и айда в амбар. Матушка меня нашла, когда уж в петле устраивался. Заревел я быком, сопли до колена распустил. Рассказал ей все. Она: ты давай, успокойся, дело поправимое. Травки есть такие, что старика взбодрят, не то что парня. А дальше дело само пойдет. Ты красивый, от девок отбоя не будет.

Ну что, травки эти хероставки, они вроде помогли. Да только не полностью. От них баловень-то ломом, а толку никакого. Неохота, ты понимаешь! Как не мой прибор. Лом и есть. Железяка. И – пустая. Сухостоина. Я, когда это понял, опять в амбар с веревкой наладился. Только в этот раз даже не дошел. Матушка с сеструхой, как выяснилось, наблюдение устроили. Опять рев, опять слезы. Мои, мои слезы. Я, ты понимаешь, на слезу почему-то быстрый. Что тогда, что сейчас. Особенно спьяну. Ладно, говорит мама, раз такое дело, пойду к Монку-старику. Он, если кому помочь решит, от всего вылечивает.

На другой день прямо с утра пошли они с сеструхой. Купили водки, как люди научили, да и двинулись. Пешком, транспорта-то не было. Ну, вернее, был у нас мотоцикл бати покойного, «Иж» сорок девятый, но какие из них мотоциклисты? А мне самому почему-то нельзя было к старику. Такое условие. Монко этот жил не в нашем селе, а в черемисской деревне. Километров семь через гору. В основном по лугам, ну и лес, само собой.

– Без дороги?