Возвращение во Флоренцию - читать онлайн книгу. Автор: Джудит Леннокс cтр.№ 85

— Нет, Гвидо. — Она говорила искренне, с теплотой. — Я знаю тебя. Ты никогда не женился бы без любви.

Вдалеке заворчал гром: словно кто-то передвигал мебель в пустой комнате. Они сидели в молчании, объединенные общей утратой, осознанием того, насколько иначе могла бы сложиться их жизнь.

— Если Муссолини потерпит поражение, — заговорил наконец Гвидо, — это сильно ударит по семье Маддалены. Они всегда были преданными патриотами. Ты говоришь, что теперь знаешь все о верности, Тесса, так посоветуй, что мне делать. Остаться с женой и ребенком, чтобы защитить их, если ситуация сложится не в нашу пользу, или вернуться в Африку к своим солдатам?

Она вгляделась в его профиль, казавшийся еще более суровым в ночной тени.

— Я не могу тебе советовать, Гвидо. Боюсь, это решение ты должен принять сам.

Снова блеснула молния, на этот раз ближе к ним, и практически сразу же загрохотал гром.

— Когда Фредди приезжала ко мне, — сказала Тесса, — мы с ней побывали на вилле Миллефьоре. Сад совсем зарос. Тем не менее, он все еще красивый.

Гвидо с улыбкой взглянул на нее.

— Я помню тот день, когда ты заставила меня одетым нырнуть в бассейн.

— Ты был ужасно горд собой, Гвидо. Я просто не смогла удержаться.

— Тогда мы впервые поцеловались.

Их одежда, намокшая от воды, запах лавров, солнце, рассыпающееся бриллиантовой крошкой у них над головой. Жара — в точности как сейчас, — и его тело, прижавшееся к ней. Тессе отчаянно захотелось возвратиться в прошлое, в те беззаботные времена.

Гвидо негромко произнес:

— Я жалею, что не поехал за тобой в Лондон. Я должен был поехать. Надо было найти способ.

— У нас ничего бы не вышло. — Она сказала это без горечи, просто констатируя факт.

— Мы бы постарались.

Если сейчас протянуть руку и коснуться его — что будет? Вместо этого Тесса поднялась со скамьи и решительно сказала:

— Гвидо, я была дочерью любовницы твоего отца. Неужели ты действительно считаешь, что у нас что-то могло получиться? Нет. Мы жили в разных мирах.

Молния расколола небо, и на камни дворика упали первые капли дождя, оставляя темные следы.

— Кроме того, — добавила Тесса, — мы не подходили друг другу.

— Почему ты так решила?

— Потому что это правда. Мы оба привыкли придерживаться своих принципов. Если ты ссоришься из-за них с Маддаленой, представь, что было бы со мной?

— Раньше ты не была такой циничной.

— Это не цинизм. Но я знаю себя, и я не гожусь для брака. Никогда не годилась.

— Откуда ты знаешь, если даже не была замужем?

— Я слишком ценю свою независимость. Мне тяжело идти на компромиссы — я не представляю, как это делается, я никогда не пробовала. А в браке постоянно приходится идти на компромисс, причем обоим, иначе ничего не выйдет.

Капли со звоном разбивались о каменные плиты. Тесса подняла голову, всей грудью вдохнула посвежевший воздух, напоенный ароматом лимона. Дождь прогонял жару, смывал пыль.

— Видишь ли, для меня это не подходит, — тихо добавила она. — Может, я не очень разбираюсь в жизни, но это знаю точно.

— Тогда чем ты собираешься заниматься дальше, Тесса? Война не продлится вечно. Когда она закончится, что ты будешь делать?

— Боюсь, сейчас задумываться об этом не имеет смысла.

— Мама говорит, ты преподаешь в школе.

— Да. Мне там очень нравится.

— Значит, ты целыми днями возишься с чужими детьми и не собираешься обзаводиться своими?

Деревья в кадках пригибались под порывами ветра.

— Тесса? — переспросил он.

Дождь пошел сильнее; капли колотили по ее лицу.

— Я сказала, что не вышла замуж, Гвидо, — ответила она. — Но я не говорила, что у меня не было ребенка.

За шумом приближающейся бури она не услышала его шагов, когда он подошел к ней.

— Тесса? Я не понимаю.

— Ребенка можно родить и вне брака. — Голос ее звучал холодно, отстраненно, и в его глазах Тесса увидела испуг. — Ты ничего не знаешь обо мне, Гвидо. Говорю тебе, я изменилась. Какие бы предположения ты ни строил на мой счет, все они ошибочны. Какие бы воспоминания у тебя ни остались, выброси их из головы — все до единого!

Тесса пошла прочь. Дойдя до галереи, она оглянулась.

— Знаешь, теперь я могу ответить на твой вопрос, — гневно бросила она. — Вот что ты должен делать: ты должен оберегать своего ребенка. Позаботься о ней, Гвидо. Не допусти, чтобы с ней что-то случилось. Это единственное, что имеет значение.

Когда Поллены в начале войны покинули Мейфилд, они оставили в своей мастерской печь для обжига, сооруженную Джоном, и цветное стекло, из которого Ромейн делала витражи. Осколки стекла лежали, рассортированные по цветам, в старых жестяных банках. Что-то в них привлекало Ребекку — она не раз заглядывала в мастерскую с печью, по одному вытаскивала осколки из банок и подносила к окну, чтобы сквозь них проникал солнечный свет.

Однажды она попыталась сложить из осколков картину. Она работала на верстаке, на котором Джон Поллен расставлял свои горшки и блюда, подбирая кусочки стекла и следя за тем, чтобы не порезать пальцы. Потом Ребекка поискала свинец, которым Ромейн Поллен соединяла осколки. Ей удалось найти совсем немного — либо у Ромейн перед отъездом из Мейфилда закончились ее запасы, либо она увезла свинец, который стоил недешево, с собой. Ребекке пришло в голову, что она могла бы соединить осколки без свинца, сплавив стекло в печи Джона Поллена. Вечером она ее разожгла. На следующий день, когда стекло остыло, Ребекка вытащила картину из печи. Осколки расплавились; цвета перемешались.

Осень выдалась тяжелая. Мейфилд продували ветра, заливали дожди. С Ла-Манша налетали штормы; ливень превращал глинистую почву в липкую грязь. Тем не менее, поля надо было вспахать и засеять. В плохую погоду Ребекка выходила в поле, укутавшись в свитера и пальто, надев шарф, варежки и шапку, в двух парах чулок и тяжелых ботинках. Дэвид Майклборо научил ее стрелять из дробовика, и теперь она охотилась на ворон, которые клевали на полях семена, и кроликов — они шли на жаркое. В начале ноября они с Майклборо и двумя девушками, помогавшими на ферме, отпраздновали победу при Эль-Аламейне в Северной Африке, подняв по стаканчику домашнего сидра.

Всю зиму Ребекка продолжала экспериментировать с цветным стеклом. Иногда в печи осколки не сплавлялись друг с другом, иногда сплавлялись, но раскалывались при охлаждении. Открывая дверцу после обжига и доставая оттуда свою картину, она всегда ощущала приятное возбуждение. Стекло, как оказалось, было очень податливым — если картина не удавалась, осколки можно было использовать вновь. Даже самый неудачный эксперимент порой подталкивал к новым идеям, подсказывал интересное направление для поисков.