Человеческий крокет - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Аткинсон cтр.№ 25

Вечерами Элайза наряжалась в дорогие вечерние платья и они с Гордоном гуляли по променаду. А когда возвращались, Гордон расстегивал ей платье на спине, и снимал ожерелье, и пальцами гладил теплую смуглую кожу, и лицом зарывался в темные-темные волосы, а Элайза смеялась: Прости, голубчик, детский магазин закрыт, и Гордон спрашивал, отчего она распутничает со всеми, кроме него? Элайза смеялась.

Я пошла гулять, сказала Элайза, вскочив с шезлонга, и не ходите за мной, предостерегла она, когда Гордон тоже начал подниматься, мне дышать нечем.

На ней была красная хлопковая юбка поверх красного купальника, она подоткнула эту юбку сбоку, и мужчины, послушно сидевшие на пляже с детьми и женами, украдкой оборачивались и глядели, как Элайза неспешно кочует вдоль кромки моря. Один раз она наклонилась, что-то подобрала, рассмотрела и зашагала дальше.

Она ушла далеко, превратилась в далекий красный огонек, еще чуть-чуть — и исчезнет. Когда прибрела назад, солнце больше не жарило, а песчаные замки по всему пляжу вылизывал прилив.

— Я думал, ты не вернешься, — сказал Гордон, когда Элайза наконец появилась.

Она не ответила, сказала Чарльзу: Гляди, что я нашла, и вручила большую спиральную раковину, снаружи белую, шероховатую, известняковую, а внутри блестящую, атласно-розовую, цвета детского нутра, пояснила Элайза, и Гордон сказал:

— Лиззи, перестань, ради бога.

Элайза закурила, поглядела, как волна подползает к ее худым коричневым ступням с ногтями как ягоды остролиста.

— Ну, пошли, — сказал Гордон Чарльзу и Изобел. — Дж. Артур Рэнк вот-вот позовет, мы же не хотим остаться без ужина?

Они по шершавым бетонным ступеням взобрались на променад, а Элайза осталась, и волны облизывали ей щиколотки.

— Тоже мне Кнуд Великий, [39] дьявол ее дери, — сказал Гордон, который обычно не ругался, — пускай хоть утонет, к дьяволу.

Но Чарльз от такой идеи заорал, побежал обратно и притащил Элайзу за руку.

— Ты бы могла с ней подружиться, — сказал Гордон Элайзе — они смотрели, как миссис Бакстер работает в саду. — Она же ненамного тебя старше.

Они стояли в чердачной спальне, но Чарльза и Изобел не было, они купались в ванне под надзором Вдовы, которая притворялась капитаном подлодки, чтобы Чарльзов лодочный флот ее потопил. Гордон сзади обнимал Элайзу за талию, положил голову ей на плечо. Элайза заставляла себя не обращать внимания на его голову, не вздрагивать, не отпихивать его.

Миссис Бакстер вела наступление на запущенные травяные заросли в саду «Холма фей», всем весом налегала на механическую газонокосилку, то и дело останавливалась, чтобы снять с вала длинные мокрые стебли. Жаркий чердак заполонили ароматы скошенной травы.

— Зря она так, в ее-то положении, — сказал Гордон (миссис Бакстер была беременна), тревожно нахмурившись; вышел мистер Бакстер, что-то сказал жене. — Вот ведь ненормальный тип, — сказал Гордон.

Элайза попятилась от окна, прижалась к Гордону, а тот вел ее задом, держа за талию, точно пленницу, а потом Элайза изо всех сил вонзила локоть ему под ребра, пнула каблуком в лодыжку, и от боли и изумления Гордон рухнул на постель Чарльза.

Он долго лежал и слушал, как уничтожают германский флот («Ахтунг! Ахтунг!» — кричала тонущая Вдова) и рычит в вечернем воздухе газонокосилка миссис Бакстер. Он слышал, как хлопнула парадная дверь. В эти долгие летние вечера Элайза все время уходила. Куда? Погулять.

— Бабье лето, — возвестила Вдова.

Стоял сентябрь, зелень на деревьях состарилась. Чарльз и Изобел болели ветрянкой, у Чарльза еще не начались уроки, Изобел пойдет в школу только в будущем году.

— Здоровы как быки! — всякий раз при виде их сердилась Винни.

Завтрак — это всегда нелегко. Вдова — сама назойливость, Элайза — сама праздность.

— Да ты сама только обрадуешься, когда Чарльз опять пойдет в школу, — сказала ей Вдова как-то раз за особо удручающим завтраком; сентябрьское утреннее солнце маслом растекалось по белому льну Вдовьей скатерти. — Когда они оба в школу пойдут! — продолжала Вдова, одолжив у Винни восклицательный знак.

Гордон еще не спустился к столу — брился, опасной бритвой осторожно скреб красивое горло.

Да? переспросила Элайза, беззаботно щелкая зажигалкой. Глубоко затянулась и сказала, что, будь ее воля, она бы детей вообще в школу не посылала. Она еще не накрасилась, лицо чисто вымыто, а волосы забраны лентой на затылке, и вдруг проступили эскимосские скулы.

— Ну, значит, и хорошо, что воля не твоя, — огрызнулась Вдова.

Элайза промолчала, только праздно воздела бровь и намазала маслом тост — от таких ответов у Вдовы вскипала кровь.

(«У меня кровь от нее вскипает», — бормотала она Винни, возя старой деревянной щеткой по ковру в гостиной, словно хотела стереть его до полного несуществования. Винни, которая следовала за ней с тряпкой для пыли и политурой, посетило неприятное видение: в материном теле-реторте весело булькает кровь. По Вдове не скажешь, что у нее кровь кипит, скорее, сворачивается от холода.)

— И чем бы ты с ними тогда занималась? — не отставала Вдова; любопытство понуждало ее длить беседу, хотя в целом она бы предпочла вообще не разговаривать с Элайзой.

Ой, ну не знаю, беспечно отвечала та, к восторгу Чарльза выдувая идеально круглое дымное колечко. Намотала на палец черный локон, улизнувший из ленточных уз, улыбнулась Чарльзу. На ней был старый шелковый пейслийский халат Гордона и ночнушка, такая красивая, что в ней хоть на танцы, — длинный кружевной лиф и косая юбка устричного атласа, — и в неприбранности своей Элайза была до того прекрасна, что у Гордона, который незамеченным замер в дверях, сжалось сердце. Я бы их выпустила где-нибудь на большом зеленом лугу, наконец сказала Элайза, и пускай бегали бы весь день.

— Гиль, дичь и дурь, — протелеграфировала в ответ Вдова.

Овсянка у Изобел собралась островком посреди молочного пруда, серым и комковатым, как расплавленные мозги. Изобел запустила ложку в середину овсяного островка и вообразила, как бегает по Элайзиному зеленому лугу. Вот она, Изобел, крохотная фигурка в океане зелени.

— Ты будешь есть или играться? — сурово осведомилась Вдова.

Не надо так разговаривать с моим ребенком, сказала Элайза, встала и оттолкнула стул, будто вот-вот бросится на Вдову со столовым ножом. Халат соскользнул, обнажив плечо и северное полушарие гладкой круглой груди, что вздымалась над кружевными зарослями. Кожа у Элайзы была безупречна — Чарльзу она напоминала мягкий творог, который готовила Вдова, только без мускатных веснушек, как у него самого.