Искусство слышать стук сердца - читать онлайн книгу. Автор: Ян-Филипп Зендкер cтр.№ 30

Первый восторг прошел. Тин Вин вдруг понял: каким бы удивительным ни был пробудившийся в нем слух, сам по себе он значил не так уж много. Ему требовалась помощь. Звуки напоминали словарь нового языка; не зная его, невозможно понять, о чем тебе рассказывает мир. Тину требовался переводчик, который ходил бы с ним, называл источники новых звуков и помогал познавать мир. Но такой человек должен быть терпеливым. Ему нужен тот, кто не станет смеяться, узнав, что Тин слышит биение сердец других людей. Тот, кто не воспользуется преимуществом зрячего, не обманет и не собьет с толку. Пока что единственным человеком, к кому Тин Вин мог обратиться с подобной просьбой, была Су Кьи.

Поглощенный новой способностью, Тин вышел на главную улицу и остолбенел. Он слышал сердца всех прохожих! Что еще удивительнее, каждое звучало по-своему. Их биение разнилось так же, как голоса. Одни сердца стучали легко и четко и были похожи на смех детей. Иные колотились торопливо, будто дятел в лесу. Встречались и беспокойные, словно бегающие по двору цыплята. А чей-то размеренный стук напоминал ему стенные часы в доме богатого родственника, которые Су Кьи каждый вечер заводила большим ключом.

— Тин Вин, ты зачем один вышел на улицу?

По голосу покровительницы он сразу почувствовал, что она взволнована и даже напугана.

— Просто я решил не ждать тебя в монастыре, а выйти навстречу.

Су Кьи взяла его за руку и повела домой. Они прошли мимо чайных домиков и мечети, а за маленькой пагодой свернули в сторону холма, где стояла вилла и их хижина. Су Кьи о чем-то говорила, но Тин пропускал все мимо ушей. Он вслушивался в стук ее сердца. Поначалу тот его удивил. Сердце Су Кьи билось неровно; за легким ударом следовал тяжелый. Это совсем не вязалось с голосом Су Кьи. Постепенно Тин Вин привык к ее ритму. Учитывая характер Су Кьи и внезапные смены настроения, ее сердце только так и могло биться.

Дома Тину Вину не терпелось попросить Су Кьи о помощи. Он сидел на кухонной табуретке и слушал мир. Во дворе Су Кьи колола дрова. Рядом с кудахтаньем носились куры. Ветер раскачивал ветви сосен. Щебетали птицы. Все звуки были знакомыми — трудно перепутать птичье щебетание с кудахтаньем вечно голодных кур. Затем уши Тина уловили негромкий шелест. Или все-таки жужжание? Кто его издает: жук или пчела? Если Су Кьи подскажет, в его словаре появится первое слово.

— Су Кьи, прошу, подойди сюда! — крикнул он.

Су Кьи нехотя отложила топор.

— Чего тебе? — спросила она, входя в кухню.

— Слышишь жужжание?

Оба прислушались. Сейчас сердце Су Кьи билось так же, как при подъеме на вершину холма. Чувствовалось, она очень внимательно отнеслась к его просьбе.

— Не слышу я ничего, — наконец призналась Су Кьи.

— Оно доносится вон оттуда. Посмотри над дверью. Ничего не видишь?

Су Кьи подошла к двери и уставилась в потолок:

— Ничего там нет.

— А ты посмотри внимательнее. Что там?

— Доски да пыль между щелями. Нечему там жужжать.

— Понимаешь, звук шел из того угла. Скорее всего, оттуда, где стена примыкает к крыше.

Су Кьи пригляделась к стене. Все как обычно. Ни одной букашки, способной жужжать.

— Пожалуйста, встань на табуретку. Может, тогда тебе будет легче увидеть, — не унимался Тин Вин.

Су Кьи встала. Конечно, глаза у нее не те, что прежде. Сейчас и ближние предметы потеряли ясность очертаний, но уж стык стены и потолка она видела достаточно хорошо. Грязный угол, потемневшие доски, которые не мешало бы заново проконопатить. И никакого жука или сверчка. Только толстый паук, плетущий паутину. Но пауки не жужжат.

— Все я там проглядела. Ничего нет. С какой стати мне тебя обманывать?

Обескураженный Тин Вин встал. Чему же верить: словам Су Кьи или собственным ушам?

— Пойдем во двор. Там послушаем, — попросил он.

Они вышли, встали у двери. Тин Вин держал Су Кьи за руку, а сам пытался сосредоточиться на незнакомом звуке. Казалось, рядом кто-то пьет, причмокивая. Тин осторожно спросил Су Кьи, не слышит ли и она подобного. Женщина понимала, насколько ему важна ее поддержка… Однако грех обманывать слепого. Вокруг Су Кьи раздавалось множество других звуков, но тех, о которых спрашивал Тин Вин, она не слышала.

— Тин, мы тут одни. У нас нет ни кошки, ни собаки. И скотины домашней нет. Некому пить с причмокиванием.

— Я не утверждаю, что именно пьет. Просто по звучанию похоже, будто кто-то, слегка причмокивая, высасывает сок. Это совсем недалеко от нас.

Су Кьи отошла на несколько шагов.

— Здесь? — спросила она.

— Нет, чуть дальше, — сказал Тин Вин.

Су Кьи дошла почти до самой ограды, встала на колени, прислушалась.

— Теперь слышишь?

Это был не вопрос. Просьба, отчаянная мольба. Су Кьи охотно отдала бы жизнь, только бы эти звуки действительно существовали.

— Ничего не слышу.

— А что ты видишь?

— Нашу ограду. Траву. Землю. Цветы. И никто не пьет с причмокиванием.

Прежде чем встать, Су Кьи еще раз взглянула на желтые орхидеи. Из цветка неторопливо выползла мохнатая пчела.

В песке было все лицо. Он скрипел на губах, забивался между зубами. Тин Вин лежал в дорожной пыли, ощущая себя жуком, опрокинувшимся на спину. Он едва сдерживал слезы. Нет, он почти не поранился. Просто было стыдно, и гнев душил. Утром он попросил Су Кьи не заходить за ним, решив, что из монастыря вернется один. И добавил, что сумеет найти дорогу, и вообще — пора учиться ходить без провожатых.

Тин не знал, что послужило причиной внезапного падения. Возможно, камень или корень. А может, борозда, проделанная в земле дождем. Зато точно понимал, что стал жертвой самого опасного заблуждения, именуемого чрезмерной самоуверенностью. Он потерял бдительность, позволил себе думать о посторонних вещах, а не о том, как и куда поставить ногу для очередного шага. Зрячие утверждали, что могут держать в поле внимания сразу несколько вещей или дел. Но правда ли это, или они лишь думают, что могут? Как бы там ни было, он на такое не способен, и это главное. Мало того что из-за собственной беспечности грохнулся — ему еще и не хватило смирения спокойно принять падение. Позволил себе рассердиться, а гнев — лучшее топливо для пламени хаоса. У Май был прав: злость делает человека слепым и глухим. Тин Вин не раз убеждался в справедливости слов старого монаха. Стоило ему поддаться даже обычному раздражению, как он спотыкался или налетал на стены и деревья.

Тин Вин встал, обтер лицо подолом лонгьи и пошел дальше. Его движения сделались робкими и неуверенными. После каждого шага он останавливался и ощупывал путь бамбуковым посохом, словно везде поджидала опасность.

Поскорее бы добраться домой. А ведь сегодня он собирался погрузиться в мелодии города, впитать их в себя и запомнить. Была даже мысль забрести на рынок, куда постоянно ходила Су Кьи. Но теперь многообразие звуков пугало. От каждого шуршания и шипения, шелеста и свиста исходила угроза. Гнев лишил его сил. Собачье тявканье повергало в ужас. Даже обрывки чужих разговоров не будили в нем прежнего любопытства.