– Как так?
– Конечно. Завтра же все узнают, что я заинтересован крошкой Лавальер; но берегись, Сент-Эньян; я одному тебе открыл свою тайну, и если хоть один человек проговорится мне о ней, я буду знать, кто выдал меня.
– С каким жаром вы говорите, государь!
– Совсем нет, я только не желаю компрометировать бедную девушку.
– Не беспокойтесь государь.
– Так ты даешь мне слово молчать?
– Даю, государь.
«Отлично, – подумал, улыбаясь, король, – завтра же всем будет известно, что я ночью гонялся за Лавальер!»
– Знаешь, мы, кажется, заблудились, – проговорил Людовик, осматриваясь кругом.
– Ну, это не так страшно.
– А куда мы выйдем через эту калитку?
– К перекрестку аллей, государь.
– К тому месту, куда мы шли, когда услышали женские голоса?
– Именно, государь, особенно последние слова, когда они назвали меня и вас.
– Ты что-то уж очень часто вспоминаешь об этом.
– Простите, ваше величество, но меня, право, приводит в восторг мысль, что есть на свете женщина, которая думает обо мне, когда я и не подозреваю об этом и вовсе не старался заинтересовать ее. Ваше величество не можете понять этого, так как ваше высокое положение привлекает к вам всеобщее внимание.
– Ну нет, Сент-Эньян, – сказал король, дружески опираясь на руку своего спутника, – поверишь ли, это наивное признание, это бескорыстное увлечение женщины, которая, быть может, никогда не привлечет мои взоры… словом, вся таинственность сегодняшнего приключения задела меня за живое, и, право, если бы я не интересовался так сильно Лавальер…
– Пусть это не останавливает ваше величество. Она отнимет немало времени.
– Что ты хочешь сказать?
– По слухам, Лавальер очень строгой нравственности.
– Ты еще больше подзадорил меня, Сент-Эньян. Мне очень бы хотелось разыскать ее. Пойдем скорее.
Король лгал: ему совсем не хотелось разыскивать ее; но он должен был играть роль.
Он быстро зашагал вперед. Сент-Эньян следовал за ним. Вдруг король остановился; остановился и его спутник.
– Сент-Эньян, – произнес он, – мне чудится, будто кто-то стонет. Прислушайся.
– Действительно. Кажется, даже зовут на помощь.
– Как будто в той стороне, – сказал король, указывая вдаль.
– Похоже на плач, на женские рыдания, – заметил де Сент-Эньян.
– Бежим туда!
И король со своим любимцем бросились по тому направлению, откуда доносились голоса. По мере того как они приближались, крики становились все явственнее.
– Помогите, помогите! – кричали два голоса.
Молодые люди пустились бежать еще быстрее.
Вдруг они увидели на откосе, под развесистыми ивами, женщину, стоящую на коленях и поддерживающую голову другой женщины, лежащей в обмороке. В нескольких шагах, посреди дороги, стояла третья женщина и громко звала на помощь.
Король опередил своего спутника, перепрыгнул через ров и подбежал к группе в ту самую минуту, как в конце аллеи, ведущей к замку, показалась кучка людей, спешивших на тот же крик о помощи.
– Что случилось, мадемуазель? – спросил Людовик.
– Король! – вскричала Монтале и от изумления разжала руки, Лавальер упала на траву.
– Да, это я. Как вы неловки! Кто она, ваша подруга?
– Государь, это мадемуазель де Лавальер. Она в обмороке.
– Ах боже мой! – воскликнул король. – Скорее за доктором.
Король постарался выказать крайнее волнение. Но от де Сент-Эньяна не ускользнуло, что и голос и жесты короля не соответствовали той страстной любви, в которой он признался своему спутнику.
– Сент-Эньян, – продолжал король, – пожалуйста, позаботьтесь о мадемуазель де Лавальер. Позовите доктора. А я хочу предупредить принцессу о несчастном случае с ее фрейлиной.
Сент-Эньян остался хлопотать, чтобы мадемуазель де Лавальер поскорее перенесли в замок, а король бросился вперед, обрадовавшись случаю, который давал ему повод подойти к принцессе и заговорить с нею.
По счастью, в это время мимо проезжала карета; ее остановили, и сидевшие, узнав о происшествии, поспешили освободить место для мадемуазель де Лавальер.
Ветерок от быстрой езды скоро оживил девушку.
Когда подъехали к замку, она, несмотря на слабость, с помощью Атенаис и Монтале смогла выйти из кареты. Король же тем временем нашел принцессу в рощице, уселся рядом к ней и незаметно старался прикоснуться ногой к ее ноге.
– Будьте осторожны, государь, – тихо сказала ему Генриетта, – у вас далеко не равнодушный вид.
– Увы! – отвечал Людовик XIV чуть слышно. – Боюсь, что мы не в силах будем выполнить наш уговор.
Потом продолжал вслух:
– Вы знаете о происшествии?
– Каком происшествии?
– Ах боже мой! Увидя вас, я позабыл, что нарочно пришел сюда рассказать вам о нем. Я очень огорчен: одна из ваших фрейлин, Лавальер, только что упала в обморок.
– Ах, бедняжка, – спокойно проговорила принцесса, – отчего это!
Потом прибавила шепотом:
– О чем вы думаете, государь! Вы хотите заставить всех поверить, что увлечены этой девушкой, и сидите здесь, когда она, может быть, при смерти.
– Ах, принцесса! – со вздохом промолвил король. – Вы лучше меня играете свою роль, вы все взвешиваете.
И он поднялся с места.
– Принцесса, – сказал он так, что все слышали, – позвольте мне оставить вас; я сильно беспокоюсь и лично желал бы удостовериться, подана ли ей помощь и хороший ли за нею уход.
И король пошел к Лавальер, а присутствовавшие передали друг другу его слова: «Я сильно беспокоюсь».
XXIV. Тайна короля
По дороге Людовик встретил графа де Сент-Эньяна.
– Ну что, Сент-Эньян? – спросил он с притворным беспокойством. – Как наша больная?
– Простите, государь, – пробормотал Сент-Эньян, – к стыду моему должен признаться, что я ничего не знаю о ней.
– Ничего не знаете? – сказал король, притворяясь рассерженным.
– Простите, государь, но, видите ли, я только что встретился с одной из трех болтушек, и, признаюсь, эта встреча меня отвлекла.
– Так вы нашли ее? – с живостью спросил король.
– Нашел ту, которая так лестно отозвалась обо мне, а найдя свою, я начал искать и вашу, государь; и как раз в это самое время я имел счастье встретиться с вами.
– А как зовут вашу красавицу, Сент-Эньян? Или это, может быть, секрет?