Сказитель из Марракеша - читать онлайн книгу. Автор: Джойдип Рой-Бхаттачарайа cтр.№ 14

— Ты тоже видел двух чужестранцев? — воскликнули в кружке слушателей.

Юсуф рассмеялся и сказал:

— Да-да, я их видел. Я видел пару, вокруг которой наш Хасан ткет сказку, как только он умеет.

Сделав паузу, словно опытный рассказчик, что желает оценить воздействие своих слов, Юсуф выбрал особенно соблазнительный апельсин, ловко снял кожуру и принялся есть, выплевывая косточки, так что вскоре вокруг него была их целая россыпь.

— Моя встреча с чужестранцами состоялась в дневное время, — начал Юсуф, — но я, увы, не обладаю даром слова, как наш Хасан, поэтому скажу только, что мне эти двое показались просто молодыми, наивными и чрезвычайно утомленными туристами. Возможно, они так устали, потому что долго слонялись по старому городу. Они забрели в сад возле дома, что соседствует с мечетью Квессабен. Дом принадлежит моему приятелю. Сам он поехал в Мекнес навестить свояков, а ключи оставил мне, чтобы я за хозяйством присматривал. Он всегда так делает, когда уезжает.

Поэтому-то я и отдыхал во внутреннем дворике, ждал, пока спадет дневная жара, как вдруг услышал голоса. Я очнулся от дремы и с удивлением увидел, что в саду, полускрытые тенью, среди цветущих деревьев и кустов, уселись молодые мужчина и женщина. Одежда, хотя и скромная, выдавала в них чужестранцев. Женщина была в линялых синих джинсах, шлепанцах и белой футболке с надписью «Я люблю Нью-Йорк». У мужчины за поясом торчала бутылка воды, он то и дело разворачивал мятую карту старого города. Оба были грязные и потные; эти назрани вечно таковы, стоит им чуть прогуляться по солнцепеку. Относительно внешности чужестранцев, столь многословно здесь обсуждавшейся, скажу только, что мужчина был тощий и какой-то, чтоб не соврать, весь зажатый, а женщина — из тех, что умеют накраситься особым образом, так что из простушек превращаются в загадочных и соблазнительных особ. Этакая мошенническая привлекательность. Другими словами, ничего из ряда вон выходящего ни в мужчине, ни в женщине я не обнаружил. Первым моим побуждением было прогнать их прочь, и только их жалкий вид остановил меня. Я заметил, что женщина тихо плачет, а ее друг пытается, правда, без особого успеха, хоть и с очевидной бережностью, вытирать ей слезы руками. Они, кажется, не поняли, что вторглись в частное владение. Напротив, создавалось впечатление, будто кусты, под которыми они расположились, посажены специально с целью укрыть их от солнца.

Апельсиновый сок стекал у Юсуфа по подбородку. Юсуф продолжал жевать и рассказывать:

— Довольно скоро женщина успокоилась, а ее спутник с явным облегчением обратил свое внимание на потертый кожаный бумажник. Он вытащил бумажник из кармана и вытряхнул содержимое, которое состояло из монет и немногочисленных купюр. Мужчина пересчитал деньги, обернулся к женщине и что-то сказал. Та снова заплакала.

Я уже хотел предложить помощь, но вовремя вспомнил, что как смотритель обязан выдворить чужаков. Поверьте, я не лгу: я отнюдь не жаждал выгонять их. С детства не люблю ссор. За этот недостаток меня, бывало, отец бранил. Однако мне повезло: пока я собирался с духом, чужестранцы сами поднялись и выскользнули на улицу. — Усмехнувшись, Юсуф продолжил небрежным тоном: — Вот и все, друзья мои. Самая обычная встреча, хоть и чреватая разными исходами. Они были туристы, каких здесь тысячи; удача отвернулась от них, но они не сделали ничего дурного у себя на родине и вряд ли заслуживают зловещих предположений многоуважаемого туарега.

Видимо, рассказ Юсуфа понравился лавочнику Мохаммеду еще меньше, чем рассуждения туарега, ибо Мохаммед встал и в мрачном молчании покинул кружок слушателей. Юсуф же совсем освоился в новой роли, спокойно чавкал апельсинами из своих неиссякаемых запасов да бросал по сторонам быстрые взгляды, желая оценить эффект собственного вклада в историю о чужестранцах.

Я собрался с мыслями. Я уже готов был вернуть историю в изначально запланированное русло, когда мне снова помешали. Кто-то из слушателей задал прямой вопрос:

— Как они выглядели?

— Я вроде уже описывал, — произнес Юсуф одновременно с досадой и удивлением.

— Опиши подробнее. Какого цвета у них волосы и глаза. Какого они роста, и так далее.

Спрашивал, держа руки в карманах, невысокий, смуглый, крепкого телосложения молодой человек. У него была внешность спортсмена, занимающегося бодибилдингом, лицо блестело от пота, словно он едва закончил некое действие, потребовавшее огромных физических усилий.

Крепыш расправил плечи перед Юсуфом, который, в свою очередь, отшатнулся.

— Почему ты спрашиваешь? — пискнул Юсуф.

— Потому что ты представил лишь самое общее описание, — отвечал крепыш.

— Женщина была высокого роста и полноватая, — заговорил Юсуф, как бы защищаясь. Облизнул губы и только затем продолжил: — Она была выше, чем ее спутник. Волосы каштановые, жидкие. Ноги грязные. На мужчине была потертая коричневая куртка. А еще очки без оправы. Лицо незагорелое и чисто выбритое.

Крепыш скривился и выдвинул подбородок.

— Чушь и бред, — процедил он.

— Что ты имеешь в виду? — выдохнул сын торговца апельсинами.

— Твое описание противоречит всему, что мы нынче слышали. Ты все выдумал. Ты лжец.

Слово «лжец» он произнес как «лжжжец», чтобы придать ему дополнительную выразительность.

Юсуф вздрогнул и вскочил на ноги. Рядом с крепко сбитым юношей он казался жеваной соломиной. Кровь отхлынула от лица, губы побелели. Вид он имел самый жалкий.

— И ты дерзнул усомниться в моей правдивости! — вскричал Юсуф и оглянулся на меня, ища поддержки. Спектакль, впрочем, доставлял мне столько удовольствия, что я не хотел вмешиваться.

— А я говорю, твой рот подобен помойной лохани.

— Отлично! Значит, то же самое можно сказать и про всех остальных! Никто эту пару толком не запомнил. Мое описание не хуже прочих!

— Я не о прочих толкую, а о тебе лично.

Они смотрели друг на друга. Юсуф, казалось, был не намерен отступать, несмотря на неравенство сил. Крепыш спортсмен сделал шаг вперед. Приставив мясистый кулак к груди владельца апельсиновой лавки, он возгласил:

— Кому интересен твой послеобеденный отдых да свояки твоего приятеля-богача? Мы здесь не для того собрались, чтоб слушать твой жалкий лепет, самодовольное ты ничтожество! — Задиристо кивнув на меня, крепыш продолжил: — Пусть он рассказывает. Мне его версия больше по нраву.

Юсуф шагнул назад. Бледное лицо выдавало страх, а еще негодование.

— Я не уйду, — заявил он упрямо. — Никто не смеет клеветать на меня.

Тут крепыш потерял терпение.

— Ах, не уйдешь? — взревел он. — Убирайся сейчас же, а не то…

Невысказанная угроза произвела желаемое действие, ибо Юсуф стал торопливо пятиться из кружка слушателей, и вскоре его удаляющаяся фигура съежилась в черную точку на площадном просторе.