Трижды одинокий мужчина - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Баскова cтр.№ 49

– Ванда не была моей любовницей. – Он налил кипятку во вторую кружку и бросил пакетик чая. – Вы пейте, остывает.

– Спасибо, – девушка машинально взяла стакан. – Разве Ванда вызвалась помогать вам не из-за любви?

– Вы еще молоды и романтичны, – Хомутов вдруг тепло улыбнулся, – все было гораздо прозаичнее и страшнее. Переболев в детстве малярией, Маевская страдала сильным циррозом печени. Она потому и поступила в медицинский, чтобы попытаться вылечить себя саму. Однако у бедняжки, как вы сегодня неоднократно выразились, не наблюдалось никаких способностей. Сначала Вандочка принялась охмурять Сашку Проскурякова. Мой друг, на свою беду, родился предельно честным человеком. Изучив ее анализы, он понял: повернуть процесс вспять невозможно, слишком много ткани уже поражено. Убитая горем женщина пришла ко мне. Ее анамнез я даже не смотрел.

Катя медленно поставила стакан на стол:

– Как вы могли...

Тот пожал плечами:

– Мне же нужны были помощники... Я наобещал Маевской долгую и беззаботную жизнь. «Почему Проскуряков сказал другое?» – задала она довольно умный вопрос. «Потому что у него нет таких возможностей, как у моей семьи, – наврал я. – Ты ведь знаешь, кто мои родители. Они будут всячески способствовать моим исследованиям». Моя однокурсница воспряла духом и стала преданной собачонкой.

– Вы действительно пытались лечить ее? – поинтересовалась Зорина.

– Разумеется. Не мог же я позволить дать ей умереть, пока мы или еще не начали работать, или не закончили начатое, – он поправил седую гриву, которой еще недавно так восхищалась Катя. – Моя сердобольная семья приняла живое участие в ее жизни. Отец помог ей устроиться патологоанатомом в престижную первую больницу, мать познакомила с неким Лизиным. Зная о неизлечимой болезни Ванды и ее проблемах с жильем, она говорила: «Вот досмотрит старика – и будет у девочки собственная жилплощадь».

Я же, встречаясь со своей новой подружкой почти каждый день, всячески настраивал ее против тех, кто, по моему разумению, должны были быть устранены, и добился своего: она возненавидела Сашку Проскурякова почти так же, как я, если не больше. Спокойно выписала заключение о смерти и указала причину – инфаркт. На наше счастье, кончина блестящего ученого ни у кого не вызвала подозрений. Саша в последние дни своей жизни много работал. Все посчитали, что парень просто переутомился.

Зорина достала платок. Академик заметил ее жест:

– Что, пот прошиб? То ли еще будет!

Журналистка наморщила лоб:

– Собираетесь рассказать, как убили Мочалова?

– Точно.

На лице академика, еще недавно казавшемся ей умным и таким симпатичным, не отражалось никаких чувств. Девушка подумала, что посмертные маски великих людей выглядят более человечно.

– Я уловил момент, когда старушки, сидящие на скамейках как приклеенные, разбежались по домам, – самодовольно произнес Хомутов. – Открыл дверь собственными ключами: эти настоящие ученые такие рассеянные! Однажды я позаимствовал у профессора связочку ключиков от квартиры и сделал дубликаты, потом, естественно, вернув все на место. Дражайший Юрий Борисович ничего не заметил. Итак, на чем мы остановились?

– Вы проникли в квартиру, – подсказала Катя.

– Да, – весело ответил ее собеседник. – И спрятался в гостиной. Витек к тому времени уже отправился разгружать вагоны, парализованная жена лежала неподвижно. Мочалов явился через час, сразу сел за стол и принялся читать работу своего любимчика Проскурякова. Одного удара в висок оказалось достаточно, чтобы он потерял сознание. Ну, а дальше дело техники. Я зажег принесенную с собой свечу, поставил ее в камин, прошел на кухню и поставил чайник на конфорку, естественно, ее не зажигая. Остальное вы знаете. Благодаря моей находчивости все три экземпляра оказались у меня.

– Что позволило защититься без проблем, – бросила девушка.

Академик усмехнулся:

– Разумеется.

– Но этого вам было мало, – тихо добавила Катя.

– Я должен был стать по меньшей мере профессором, – кивнул хозяин дома. – Правда, Сашкиных изысканий хватило и на часть докторской. Мне помог отец, сразу увидевший перспективность работы. Однако для защиты оставшихся фактов оказалось недостаточно.

– И вы положили глаз на Марину Викторову и Кирилла Панина, – заметила журналистка.

Мужчина махнул рукой:

– Не один я. Мой бедный друг Толя решил, что пора и ему выбиваться в люди.

– И он вас обошел.

Академик хлопнул кулаком по столу:

– Да. Но потом я обошел его.

– Мы поторопились. – Катя сделала глоток уже остывшего чая. – Не остановившись еще на одной жертве – вашей жене.

Хомутов нахмурился:

– Так и знал, что вы догадаетесь. Я мог бы соврать, однако какой смысл? Да, в роддоме я вколол Инне гепарин.

– За что?

Он нервно скомкал листок бумаги:

– Она оказалась не в меру любопытной и увидела в моем письменном столе Сашкину диссертацию. Поскольку все только и толковали о ее пропаже, моя супруга сложила два и два. Нервное потрясение вызвало преждевременные роды. Так что вместо того, чтобы сообщить обо мне куда следует, любимая отправилась рожать.

– Но Карякин успел поговорить с ней? – вставила Зорина.

Хозяин оскалился:

– Он оказался не только трусом, но и подлецом. Надо признать, считать паршивец действительно умел. Впрочем, что считать? Я сам когда-то поделился этим планом. И не моя вина, что Анатолий сдрейфил в последний момент, а потом поддался захлестнувшей его зависти. Именно это чувство, а не справедливость, заставило его накапать про меня Инне. Она ведь не случайно покопалась в моих бумагах. Только Карякин об этом не узнал. Он приходил в роддом, однако я был начеку. К тому времени Инна уже истекала кровью.

Хомутов зажмурил глаза. Прошлое возникло перед ним так ясно, словно не было мучительных десятилетий. Вот он заходит в палату, направляется к супруге. При виде его ее покрасневшие веки начинают трепетать, как крылья бабочки. С посиневших искусанных губ срываются слова:

«Ты мерзавец... Ты... Ты... Я все расскажу...»

«Успокойся, – он берет ее горячую руку в свои ладони и гладит. – Сначала ты родишь мне наследника, а потом мы обо всем поговорим. Как ты могла поверить этому прохвосту?»

Слезящиеся глаза пристально смотрят на него:

«У тебя в столе Сашина диссертация». – «Он сам отдал мне один экземпляр», – стараясь ее успокоить, он забыл, что сам Проскуряков рассказывал ей о пропаже всех трех копий.

Инна тяжело вздыхает:

«Тебе напомнить наш разговор с Сашей? Как ты докатился до убийства, Игнат?»

Сильная боль в низу живота заставляет ее закричать. Он срывается с места: «Я позову Галину Петровну».