Котов обижать не рекомендуется - читать онлайн книгу. Автор: Елена Михалкова cтр.№ 51

Света рассмеялась.

Лера действовала на нее успокаивающе. Ее грубоватость и простота не раздражали, потому что за ними не стояла глупость. Наоборот, она показалась Свете весьма умной девушкой.

Обрадованная ее реакцией, Лера наклонилась ближе:

– Если она сейчас не уйдет, то вы сможете наблюдать танец двух змей. Они со Стрельниковой не выносят друг друга.

– Ругаются?

– Да никогда! Улыбаются друг другу так, что зубы мудрости видны. Отсыпают комплименты!

Лера собрала губки бантиком и протянула, явно подражая Лаврентьевой:

– Анечка, ты чудно выглядишь сегодня! Какая-то новая процедура для лица?

Затем слегка выпятила вперед челюсть, придала лицу надменное выражение и ответила холодно, но любезно:

– Спасибо, дорогая. Нет, просто хорошо отдохнула. Ты же понимаешь, в нашем с тобой возрасте…

Лера сделала паузу и вставила обычным голосом:

– И тут Лаврентьева меняется в лице, потому что она изрядно младше Стрельниковой. Ну, вы понимаете, что такое спустить с рук нельзя, поэтому при следующей встрече она замечает…

Лера снова сделала губки, как у рыбки, и просюсюкала:

– «Какое чудное платье, Аня! Видела точно такое же недавно своими глазами на Окуневой!» А Окунева, Света, это такое пугало лет шестидесяти: толстая, старая, и вызывающе одевается. Давно вышла в тираж, но ведет себя как прима. Что, вы думаете, в ответ говорит Стрельникова? Она эдак мимоходом замечает: «Я даже знаю, где ты его видела. На Шестом канале, в передаче «Забытые лица». Тебя ведь тоже приглашали, да?»

– Ужас! – расхохоталась Света.

– Ужас в том, что такая передача и в самом деле есть! А Лаврентьева когда-то очень хотела пролезть в кино, но что-то у нее не сложилось. Может быть, возраст, а, может, камера ее не любит. В ранней юности она снялась в «Зайке». Вы видели, наверное. Но с тех пор – как отрезало. Не берут.

– То есть Стрельникова со своим замечанием попадает в точку.

– Не просто в точку, а в незаживающую рану!

Света с удовольствием бы еще послушала Лерину болтовню, но на сцене начали происходить изменения. Двое рабочих опрокинули и потащили за кулисы декорацию, изображавшую шкаф.

Обрадовавшись хоть какому-то действию, Света рысью помчалась за ними с камерой, ловя снизу ракурс. Шкаф производил впечатление ужасно тяжелого, а лица у рабочих были веселыми, словно они несли пустую корзинку. Этот контраст она и попыталась запечатлеть.

– Белый давайте, – крикнул им вслед Стрельников. И брюзгливо добавил: – Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.

Прикатили белый шкаф, который на самом деле оказался светло-желтым. Больше он ничем не отличался от унесенного коричневого.

Света не смогла удержать любопытства.

– Зачем вы их поменяли, Виктор Васильевич?

– Цвет! – коротко отрубил Стрельников. – Глаза есть? Смотрите внимательно!

Света посмотрела внимательно. Шкаф как шкаф, довольно широкий. Декорация выполнена реалистично – пока не подойдешь, и не догадаешься, что он плоский.

– Все равно не понимаю… – грустно призналась она. На помощь Виктора Света не рассчитывала. После их первой встречи вряд ли он будет с ней любезен.

Режиссер и в самом деле покосился на нее с таким видом, как будто перед ним был крайне редкий вид таракана, занесенный в Красную Книгу: и хотелось бы немедленно прихлопнуть эту пакость, но приходится сдерживаться.

– А если вспомнить, что вы в театре? – сардонически осведомился он. – Зачем люди приходят в театр? Кроме того, чтобы съесть в буфете бутерброд с красной рыбой и выпить кофе? Ну, напрягитесь же, представьте!

Тон Стрельникова был издевательским. Но Света не обиделась, поскольку ничего другого от него и не ожидала.

Она послушно представила на сцене актеров, и тут ее осенило:

– Контраст! На светлом фоне костюмы смотрятся выигрышнее, чем на темном.

Стрельников удовлетворенно кивнул и несколько раз хлопнул в ладоши – зааплодировал. Света даже приободрилась: сейчас ее будут хвалить! Что скрывать, похвала от умного и талантливого, пусть и несимпатичного, человека была приятна.

– Люблю извлекать мысль оттуда, где мало ожидаешь ее найти, – тонко улыбнувшись, сказал Виктор. – Это что-то сродни работе золотоискателя. Нужно чутье! Особенно когда имеешь дело с практически пустой породой.

Свете почти никогда не удавалось парировать издевки. В лучшем случае она находила ответ неделю спустя.

С Виктором не стоило даже пытаться. На его аристократичном лице отражалось довольство собой. Он наклонил голову, словно подбадривая ее: ну же, давай, возрази мне! В этот момент он был чрезвычайно похож на сытого, но игривого кота, поймавшего мышь и предвкушающего ее побег. Поймать мышонка – жалкое развлечение, но как приятно он трепыхается в когтях!

Не говоря ни слова, Света вскинула камеру и нажала на спуск.

– Фотограф может изуродовать человека одним нажатием пальца, – сообщил Виктор.

– А человек может довести фотографа до этого, если будет повторять бородатую хохму, – сообщила Света, продолжая снимать его с разных ракурсов.

Кадр! Еще один! И еще! И еще!

– Стоп! Снято, – улыбнулась Света.

Она чувствовала, что получилось отлично. Стрельников не успел закрыться. Такие люди, как он, всегда имеют специальное лицо для фотографа и особенную улыбку, которую зрители потом видят на страницах журналов.

Но, кажется, у нее получилось добраться до его настоящего лица. Хотя бы одного из настоящих.

Это одна из самых сложных вещей в работе хорошего фотографа: перебраться через нагромождение придуманных обликов. Почти каждый человек при виде фотокамеры меняет выражение. Заставляет себя улыбнуться, или наоборот – поспешно стирает улыбку с губ. Как можно, что вы! Он же серьезный человек!

Однажды Свете довелось снимать известную актрису, навсегда застрявшую в амплуа инженю. Актрисе было сорок лет, она перенесла три замужества и четыре пластических операции. (Операции, конечно, оказали значительно большее влияние на ее жизнь). Но перед Светой она улыбалась, как девочка, строила глазки и порхала по студии в солнечных лучах. Серебристое платье, розовые туфельки – воздушная, беззаботная стрекоза, не забивающая свою прелестную головку лишними мыслями.

Света попыталась спросить стрекозу о чем-то серьезном. Та жеманничала, хихикала, пожимала плечиками – и снова срывалась и порхала. Ей нужно было движение, воздух, полет! Что ж, Света снимала ее в движении: вечную девочку, юное создание с кукольным личиком.

В перерыве стрекоза вышла на лестничную площадку. Ее долго не было, и Света забеспокоилась. Выглянула за дверь, и там увидела актрису.