Котов обижать не рекомендуется - читать онлайн книгу. Автор: Елена Михалкова cтр.№ 24

Подумал немного и хмыкнул:

– Впрочем, это я ерунду спорол, конечно. Благодарен он тебе не будет. Потому что теперь свалить стрельбу на подростков не получится.

– Это и есть твоя идея?

– Нет. Идея моя в другом. Ты хорошо запомнила дорогу до Малиновки?

Капитолина Григорьевна Чернова, а по-простому – Капа, вышла из дома, чертыхаясь и бранясь. Что-что, а ругаться Капитолина умела. Характер она имела вспыльчивый, а жизнь в Малиновке хоть и была на первый взгляд тиха, но каждый день давала поводы для гнева.

Вот, скажем, сын председательши сельсовета! Сама председательша – тетка дельная, с этим Капа спорить не могла. Но отрок ее, великовозрастный балбес Степка, пошел не в мать, а в своих отдаленных предков, висящих на ветвях и дико хохочущих на весь лес. Чем еще объяснить его тягу к зубоскальству?

Только третьего дня Капа на всю улицу чехвостила подлеца. А все почему? Потому что Степка, собачье отродье, забежал с утра к Капе и предупредил, что в Малиновку везут студентиков-филологов, собирающих фольклор. Она не удивилась. Студентики появлялись раз в пару лет, обходили дома и с внимательными лицами слушали старух и стариков. Раньше, как помнилось Капе, записывали за ними в блокнотики и тетрадочки, а в последнее время обленились, стали с диктофонами приходить.

– ТетьКап, интеллигенцию везут! – крикнул Степка. – Фольклору хотят! Ядреного, народного! Говорят, состязание по селам устраивают. Не посрамите честь Малиновки, тетьКап, христаради!

Капа шуганула Степку, но беззлобно. И горделиво выпрямилась. Правильно, к кому же еще ехать, как не к ней! Ей хоть и стукнуло восемьдесят позапрошлым летом, но до маразма далеко. А соседка Валя – молодая баба, еще и семидесяти нет, а уже заговариваться начала. Все флоксы выращивает в палисаднике да разговоры с ними ведет.

Ради студентиков Капа не собиралась принаряжаться. Только платок повязала на голову, а то в кепке ходить как-то неуважительно. И надпись на любимом головном уборе ее немного смущала. Все ж таки хорошо бы знать, что у тебя на лбу написано. А спросить Капе не позволяла гордость: никто во всей деревне, кроме того же балбеса Степки, по-английски не понимал.

Студентов подвезли через час. Руководитель их, сушеный таракан в очках, постучал деликатно в Капину калитку и заискивающе улыбнулся.

– Здравствуйте, Капитолина Григорьевна! Нам сказали…

– Да проходите вы! – оборвала его Капа. – Чего в дверях-то рассусоливать!

Гости сразу полезли по своим сумкам. Кто телефон достал, кто тетрадку. На первых Капа посмотрела неодобрительно, а ко вторым – со всей душой. Студентики были мелкие, чахлые, замухрышистые. Оробели от Капиного тона, засмущались.

Капа решила сразу брать быка за рога. Репутация Малиновки для нее не пустой звук, отстоит она ее в честном сражении. Хотят фольклору – сейчас получат!

– Ну, начнем, значит! – объявила Капа.

Вышла на середину комнаты, топнула ногой, повела рукой красиво, как лебедь крылом, и завела в полный голос:

– Полюбила тракториста,

Да пошла на сеновал…

Допев частушку, она тут же перешла к следующей. Краем глаза отметила, что сушеный аж рот открыл от восторга. Да и студентики впечатлились: даже забыли про тетрадки.

Вдохновленная зрительской реакцией, Капа пропела своим сильным голосом, разносившимся на весь дом:

– У миленка у мово

В штанах нету ничево!..

В следующих строках она решила проблему несчастного миленка и быстрой скороговоркой выдала серию похожих частушек: пусть записывает молодежь!

– Подождите! – выдавил сушеный, наливаясь красивым багрянцем.

Но Капу было не остановить.

– Эх, купил себе доху я! – задорно выкрикнула она в лицо руководителю. И сразу уточнила размеры дохи.

Тот так и сполз по стеночке.

Капа пошла с козырей и выложила весь запас. И про баржу спела, и про железяку, что дрейфует до Кукуева, и про то, почему девкам замуж ходить не надо. Про Ивана Кузина проговорила речитативом: видела, что сейчас остановят. «На конкурентов работает! – зло подумала Капа про руководителя. – На горбатовских». В Горбатове жили два старика-сквернослова, но специализировались все больше на политике. А у нее, у Капы – вся жизнь, как она есть.

– Да замолчите же вы! – к сушеному таракану наконец-то вернулся голос.

Капа неохотно смолкла.

Но произведенным впечатлением она была довольна. Студенты сидели как пыльным мешком ударенные. Вот разве что в тетрадочки свои ничего не записали.

– Повторить? – деловито спросила Капа.

И тут руководителя прорвало.

Из всего бурного потока его восклицаний и междометий Капитолина выловила несколько слов: школьники, устное наследие, колыбельные. Она схватила со столика очки, нацепила их и, охваченная неприятным подозрением, уставилась на студентов.

Через десять секунд дом содрогнулся от яростного крика:

– Степааааан!

Если бы Малиновка находилась в сейсмоопасной зоне, на нее бы обрушилось землетрясение.

Капа выскочила на улицу.

– Степааааан!

Даже не блещущие умом куры, осознав, что приближается катаклизм, попрятались во дворах. За спиной Капы красный руководитель поспешно вывел детей, построив их попарно. Лица у школьников были отрешенные. Губы шевелились, шепча запомнившиеся строки. Счастливчики, записавшие Капино выступление на телефоны, прижимали их к сердцу.

С видом оскорбленного достоинства руководитель довел своих подопечных до школьного автобуса, погрузил и увез залечивать моральные травмы. А Капа помчалась вершить правосудие.

Как и следовало ожидать, негодяй Степка закрылся в доме и, кажется, даже забаррикадировался. Капа бушевала под окнами председательши полчаса, пока не охрипла. На это время деревня вымерла. Ненароком высунувшегося из подворотни кота снесло обратно потоком брани.

– Завтра еще приду! – каркнула напоследок Капитолина и ушла.

Но назавтра подлец Степка уехал в город, и Капа осталась неотомщенной.

Теперь же Капитолина ругалась на козу. Козу звали ласковым именем Сисястая, а когда Капа была не в духе, то Зараза.

Зараза повадилась выдергивать колышек и удаляться с волочащейся веревкой куда глаза глядят. Капа стала привязывать ее к забору. В первый же день коза уронила хиленький заборчик и потащила его за собой, как борону, выдирая перепуганные ромашки. Капа отходила ее хворостиной, и на два дня коза присмирела.

На третий день она вырвала из забора одну перекладину – ту самую, к которой была привязана веревка. И пока ее не хватились, успела забрести в открытый палисадник соседки Валентины, где произвела чудовищные опустошения.