Джузеппе Бальзамо. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 38

– Другими словами, ваша философия, – прошипел старый барон, который от злости кусал ногти и досадовал на то, что этот разговор стоил ему такого унижения и малодушия.

– Пусть так. Философия – подходящее слово.

–..которое освобождает от многого, не так ли, господин маршал?

– Вы плохой придворный, – холодно улыбаясь, заметил Ришелье.

– Люди моего звания могут быть только придворными короля!

– Мой секретарь, господин Рафте, принимает в день по тысяче человек вашего звания у меня в приемной, – сказал Ришелье, – они приезжают из черт знает какой провинциальной глуши, где привыкают к невежливости по отношению к своим так называемым друзьям, да еще проповедуют согласие.

– О, я прекрасно понимаю, что потомок Мезон-Ружей, прославившихся еще во времена крестовых походов, иначе понимает согласие, нежели Виньрот, ведущий свой род от деревенского скрипача!

У маршала было больше здравого смысла, чем у Таверне.

Он мог бы приказать выбросить его из окна, но он только пожал плечами и сказал:

–Вы слишком отстали, господин крестовый рыцарь: о вас упоминается в клеветнической памятной записке Парламента в тысяча семьсот двадцатом году, но вы не читали ответной записки герцогов и пэров. Пройдите в мою библиотеку, уважаемый, – Рафте даст вам ее почитать.

В то время как он выпроваживал своего противника с этими ловко найденными словами, дверь распахнулась и в комнату с шумом вошел какой-то господин.

– Где дорогой герцог? – спросил он.

Этот сияющий господин с расширенными от удовлетворения глазами и разведенными в благожелательном порыве руками был не кто иной, как Жан Дю Барри.

При виде нового лица Таверне от удивления и досады отступил.

Жан заметил его движение, узнал барона и повернулся к нему спиной.

– Мне кажется, теперь я понимаю и потому удаляюсь. Я оставляю господина министра в прекрасном обществе, – спокойно проговорил барон и с величественным видом вышел.

Жан был так взбешен выходкой барона, что сделал было два шага вслед за ним, потом пожал плечами и возвратился к маршалу.

– И вы таких у себя принимаете?

– Что вы, дорогой мой, вы ошибаетесь. Напротив, я таких гоню прочь.

– А вы знаете, что это за господин?

– Знаю!

– Да нет, вы, должно быть, недостаточно хорошо с ним знакомы.

– Это Таверне.

– Этот господин хочет подложить свою дочь в постель к королю…

– Да что вы!..

– Этот господин хочет нас выжить и готов ради этого на все… Да! Но Жан – здесь, Жан все видит.

– Вы полагаете, что он собирается…

– Это не сразу заметишь, не правда ли? Партия дофина, дорогой мой… У них есть свой убийца…

– Ба!

– У них есть молодой человек, выдрессированный для того, чтобы хватать людей за пятки, тот самый бретер, что готов проткнуть плечо шпагой Жану… Бедный Жан!

– Вам? Так это ваш личный враг, дорогой виконт? – спросил Ришелье, изобразив удивление.

– Да, это мой противник в истории с почтовыми лошадьми, вам небезызвестной.

– Любопытно! Я этого не знал, но отказал ему в просьбе. Вот только я не просто выпроводил бы его, а выгнал, если бы мог предполагать… Впрочем, будьте покойны, виконт: теперь этот бретер у меня в руках, и скоро у него будет возможность в этом убедиться.

– Да, вы можете отбить ему охоту нападать на большой дороге… О, я, кажется, еще не поздравил вас…

– Вероятно, виконт, это уже решено.

– Да, это вопрос решенный. Позвольте мне обнять вас!

– Благодарю вас от всего сердца.

– Клянусь честью, это было непросто, но все это – пустое, когда победа у вас в руках. Вы довольны, не правда ли?

– Если позволите, я буду с вами откровенен. Да, доволен, так как полагаю, что смогу быть полезен.

– Можете в этом не сомневаться. Это мощный удар, кое-кто еще взвоет.

– Разве меня не любят в народе?

– Вас?.. У вас есть и сторонники, и противники. А вот его просто ненавидят.

– Его?.. – удивленно переспросил Ришелье. – Кого – его?..

– Понятно – кого! – перебил его Жан. – Парламент встанет на дыбы, нас ожидает встряска не хуже той, что была при Людовике Четырнадцатом; ведь они оплеваны, герцог, попросту оплеваны!

– Прошу вас мне объяснить…

– Само собой разумеется, что члены Парламента ненавидят того, кому они обязаны своими мучениями.

– Так вы полагаете, что…

– Я в этом совершенно уверен, как и вся Франция. Но это все равно, герцог. Вы прекрасно поступили, выдвинув его не мешкая.

– Кого?.. О ком вы говорите, виконт? Я как на иголках, я не понимаю ни слова из того, о чем вы говорите.

– Я говорю о д'Эгийоне, о вашем племяннике.

– А при чем здесь он?

– Как при чем? Вы хорошо сделали, что выдвинули его.

– А-а, ну да! Ну да! Вы хотите сказать, что он мне поможет?

– Он поможет всем нам… Вам известно, что он в прекрасных отношениях с Жаннеттой?

– Неужели?

– Да, в превосходных. Они уже побеседовали и сумели договориться, могу поклясться!

– Вам это точно известно?

– Да об этом нетрудно догадаться. Жаннетта – большая любительница поспать.

– Ха!

– И она не встает раньше девяти, десяти или одиннадцати часов.

– Ну так что же?..

– Так вот сегодня, в шесть часов утра, самое позднее, я увидал, как из Люсьенн выезжает карета д'Эгийона.

– В шесть часов? – с улыбкой воскликнул Ришелье.

– Да.

– Сегодня утром?

– Сегодня утром. Судите сами: раз она поднялась так рано чтобы дать аудиенцию вашему дорогому племяннику, значит, она от него без ума.

– Да, да, – согласился Ришелье, потирая руки, – в шесть часов! Браво, д'Эгийон!

– Должно быть, аудиенция началась часов в пять… Ночью! Это просто невероятно!..

– Невероятно!.. – повторил маршал. – Да, это в самом деле невероятно, дорогой мой Жан.

– И вот теперь вы будете втроем, как Орест, Пилад и еще один Пилад.

В ту минуту, когда маршал удовлетворенно потирал руки, в гостиную вошел д'Эгийон.

Племянник поклонился дядюшке с выражением соболезнования; этого оказалось довольно, чтобы Ришелье понял если не все, то почти все.