Суфлер - читать онлайн книгу. Автор: Анна Малышева cтр.№ 70

– Бульон перед употреблением пришлось изрядно размачивать свежей порцией клея, но в результате он оказался отличного качества. Взгляните, что делается с Болдини! Его невозможно отличить от настоящего! А между тем копия написана на старом холсте месяц назад, а инфицировалась здесь, в этой комнате, матерью и Вороновым. Эрдель, очень интересовавшийся процессом, целиком взял на себя Икинса. И у него тоже все отлично получилось.

Александра не в силах была задать ни одного вопроса. Вскользь произнесенное имя Икинса хлестнуло ее, как огненным кнутом. Женщина больше не плакала, слезы высохли. Она не сводила с Петра неподвижного взгляда.

– Конечно, мать надеялась избежать той участи, которая постигла подруг. Отравлять своих друзей она тоже не собиралась. Софья перед смертью твердила, что сделала слишком концентрированный бульон, и оттого с его испарениями оказалось возможным вдохнуть роковую дозу грибка. В «жемчужинах» был крепкий концентрат, но мать изготовила на его основе раствор намного жиже. Верила ли она в безопасность процесса до конца, не знаю… Когда она заболела, спрашивать уже не стоило. Ее уничтожало сознание своей вины.

Воронов за немалые деньги заказал две отличные копии редких картин. Эрдель участвовал из чистого любопытства. Эксперимент был поставлен в первых числах декабря. И уже спустя две недели обе картины выглядели совершенно иначе…

А самочувствие всей троицы было различным. Эрдель внезапно ощутил недомогание, впрочем, тут не было ничего удивительного, в сырую погоду он часто простужался, и осенью перенес ангину, скверно отразившуюся на состоянии его и без того истрепанного сердца. Воронов ни на что не жаловался. Зато Тихонова слегла всерьез. Она совсем недавно перенесла сильную простуду, и наступил рецидив.

К середине декабря стало ясно: заболели двое из троих. Тихонова отказывалась от помощи врачей. Эрдель был страшно подавлен и ждал худшего. Один Воронов крепился, уверяя друзей, что их «простуда» не имеет ничего общего с «суфлером». Он развивал бурную деятельность по устройству выставки, которой суждено было стать самой большой аферой в его многотрудной и отнюдь не добродетельной жизни. Тихонова и Эрдель не могли ни помогать ему, ни мешать. Да и поздно было вмешиваться. Воронов забрал обе картины, на что имел полное право, так как являлся их заказчиком и владельцем. Гаев, вновь объявившийся к тому времени в Москве, все так же остро нуждавшийся в деньгах, никому мешать и не собирался. Узнав о замысле Тихоновой, он полностью его одобрил и лишь посетовал на то, что кузина была настолько неосторожна и рисковала своим здоровьем.

– Уж будьте уверены, – со злобой присовокупил Петр, – своим здоровьем этот лис ради нее не рискнул бы! Он всегда появляется, когда черная работа сделана другими, и снимает сливки… Внешне на него похож я, это да, а вот характером он – вылитый мой братец. Да, Валера, наш благостный правильный Валера! – повторил мужчина, встретив недоуменный взгляд слушательницы. – И поверьте мне на слово, такие положительные типы – самые опасные! Думаете, они оба в этом деле остались ни при чем? При чем, да как еще!

Созывать для продажи трех подделок настоящий аукцион было рискованно. Подобное дело не терпело лишних глаз и экспертных сомнений. Воронов предложил созвать для фальшивых полотен фальшивый аукцион. Ему самому внове была эта уловка, зато Гаев знал технологию подобных афер блестяще. Именно он встретился с Эрикой, предлагая ей предоставить галерею для выставки трех картин – «Болдини», «Икинса» и «Тьеполо». Он туманно намекнул женщине, что с одной из картин неладно. Эрика отнеслась и к предложению, и к намеку с пониманием. Какую из картин он имеет в виду, Гаев намеренно не сказал. Для него было очень важно, сумеет ли галеристка определить ХОТЯ БЫ ОДНУ ПОДДЕЛКУ ИЗ ТРЕХ.

– И она… – проговорила Александра.

– Не смогла этого сделать.

– Я тоже не смогла… Они выглядели невероятно правдоподобно… – Женщина коснулась пальцами лихорадочно горящей щеки. – Этот ваш «суфлер» сделал то, чего не смог бы сделать ни один человек. И сделал это именно потому, что он не человек. Он состарил картины ЕСТЕСТВЕННО.

– И, пожалуй, только он да Эрдель сделали это бескорыстно! – Петр рассмеялся, но гневный взгляд художницы его остановил. Мужчина пожал плечами: – Да, Эрдель умер, но моей вины тут нет. Поверьте, я этому не рад. Рад кое-кто другой!

Для пущего правдоподобия и для безопасности картины были разрознены. «Болдини» Воронов отвез своей давней знакомой, владелице антикварного салона Ирине, которая с радостью согласилась на все его требования за небольшое вознаграждение. Ирина выставляла картину как «свою», пришедшую к ней на комиссию. «Икинса» представлял Гаев, игравший роль владельца редкостного шедевра. Он окутал появление полотна легендой, как всегда, не поскупившись на ложь. Сложнее всего было договориться с Верой Маякиной. Воронов желал перекупить у нее «Тьеполо», не оправдавшего ожиданий, куда за большие деньги, чем она сама за него заплатила. Но Вера не пожелала расстаться с картиной задешево и выставила ее на аукционе от себя, явно рассчитывая на большую прибыль. Впрочем, она была готова тотчас продать «Тьеполо» Воронову, если покупатели не заинтересуются «шедевром».

Так владельцы салона получили три полотна. Осторожная Эрика не поделилась информацией, полученной от Гаева, со своими компаньонами. Умная, опытная галеристка была глубоко озадачена, не сумев вычислить подделку, – одну из трех, как ей было сказано. Ни Настя, ни Влад ничего не заподозрили. Их восторженная реакция была второй серьезной проверкой, которую три «шедевра» успешно выдержали.

– Покупателей, как вы уже поняли, – улыбнулся Петр, предлагая оценить пикантность ситуации, – было всего трое – маклеры из Питера. Рисковать и звать толпу народу не хотели. В случае провала и шума было бы больше. Питерцы, едва появившись на пороге, сразу набросились на «Икинса». Предложили столько, что решили все наши проблемы. Воронов должен был инсценировать покупку двух прочих шедевров, для правдоподобия. Внезапно ему стало плохо, и он в одночасье скончался. Остальное вы видели и поняли сами.

– Остальное?! – едва переведя дух, Александра поднялась со стула. – Это ваше «остальное», якобы вдруг ставшее понятным, представляет теперь еще большую загадку! Чего от меня хотели, когда позвали на этот фальшивый аукцион? Чтобы я взяла на реставрацию картины? Из рук Эрики я бы взяла их в любом случае!

– Ваша лютая принципиальность в вопросе о подделках известна всей Москве, – улыбнулся Петр. – Вы были там просто необходимы, для ублаготворения питерцев. Одно ваше имя действует на покупателя как антидепрессант. Человек успокаивается: его тут не обманут.

– Кому в голову пришла идея использовать меня в качестве успокоительного?!

– Гаеву. Он очень лестно о вас отзывался!

Александра закусила губу:

– К черту такие лестные отзывы! А почему он битый час врал мне в кафе, рассказывая байки об Икинсе, умоляя скрыться и ни с кем из вашей компании не иметь дела? Чего боялся? Уж не того, наверное, что я заражусь, когда займусь реставрацией? И зачем вообще была задумана эта реставрация, ведь никто же не был заинтересован в том, чтобы картины выглядели лучше! Зачем их было тогда старить?!