Машина сделала еще два поворота и оказалась на Бульварном
кольце.
— Ну что? — спросил пассажир у водителя.
— Да ты же видел! Черт его знает, откуда этот мужик
выскочил!
— Вот зараза, придется все сначала начинать…
— Я говорил — лучше в подъезде, а ты — нет, нет, так вернее…
— Да пошел ты! Ни хрена не умеешь, даже девку сшибить. А
если опять к ней охранника приставят?
— Да кому она нужна, охранника приставлять.
— Ну приставили же тогда!
— Да не знаю я, зачем тогда приставили!..
— Не нравится мне она, вот что. Мы же не знаем, что это за
девка и кому она мешает.
— Да тебе-то что? Лишь бы деньги платили. Пристрелить ее
ничего не стоит, вон она, разинув рот, по улицам ходит…
— Однако кто-то ее все-таки вытащил…
— Случайность какая-то, да и все. Может, ему деньги
понадобились, тому бомжу, вот он и кинулся.
— Если бы ты соображал побыстрее, он бы не кинулся! Вот
зараза! Они помолчали.
— Будешь звонить-то?
— И не подумаю. Сделаем дело, тогда и позвоню.
Добравшись до «Останкино», Лада первым делом позвонила
Александре, но трубку никто не снял. На третьем гудке включился автоответчик, и
голос Филиппа Бовэ попросил оставить информацию. Лада велела Александре позвонить
ей, как только она появится дома, и положила трубку.
— Тебя Терехина спрашивала, — озабоченно сказал Вася
Куренной.
Вика с утра была не в духе, в воздухе пахло грозой, и Вася
до смерти боялся, что она разразится в его смену.
— Что ей нужно, не знаешь? — спросила Лада.
— Не знаю, Лад, — сочувственно ответил Вася. — Знаю только,
что она с самого утра рвет и мечет. Может, уедешь, а мы скажем, что тебя не
было сегодня?
— Нет, — решительно сказала Лада, — не нужно.
Не в ее правилах отступать. Даже проигрывая. Бедный Вася
Куренной, подумала Лада, он, поди, не догадывается, что ему предстоит лишиться
еще одного грамотного и профессионального сотрудника. И не на время, а
навсегда.
Вика не даст ей работать в непосредственной близости от
себя, пусть даже и в соседней редакции. Нет, придется искать что-нибудь очень
далекое от сферы ее влияния, а может, и совсем уходить, менять профессию,
привычки, образ жизни…
Лада справилась бы с этим, справилась легко, она была
сильной, умной и уверенной в себе. Но без идиота Михайлова, бросившего ее, едва
под ним зашатался стул, без этого презренного труса и ублюдка, ей совсем не
хотелось бороться.
Чтоб он сдох где-нибудь!
Почему они так трясутся за свои драгоценные карьеры, эти
чертовы мужики? Почему не видят того, что у них под носом и что можно взять, не
прилагая никаких усилий и никому ничего не доказывая?! Как он смеет бросать ее,
словно тряпку, которой вытирает стекло в своей драгоценной машине?!
Небось машину он не бросил, продолжает вытирать и поить
дорогим 95-м бензином, а она, умница и красавица Лада Ильина, мечта любого
мужчины…
Она так замучилась без него, что даже подаренные родителями
на двадцатипятилетие две недели на любом курорте — с открытой датой, езжай
когда хочешь — лишь напомнили ей о тех двух чудовищных неделях, что она провела
с Васяткой на Канарах.
С утра до ночи он звонил по телефону, пытаясь отсрочить
преждевременную гибель своей блестящей карьеры, что-то выяснял, кого-то о
чем-то просил, умолял, унижался и чуть не плакал. Ладу он не замечал. Он просто
забыл, что поехал с ней отдыхать и что в настоящий момент она где-то рядом!
Что Викин гнев по сравнению с этим унижением!
— Ты слышала? — спросила влетевшая в комнату Лена Зайцева. —
Победоносцева назначили замом генерального. Ну как? А?!
— Что? — переспросила Лада. — Андрея?
— Ну конечно, Андрея, — кивнула Лена. — У нас другого нет!
Михаландреич в обмороке лежит. Можешь пойти посмотреть.
— Да что мне смотреть! — с досадой сказала Лада.
Она давно знала, что они проиграли, а те, другие, победили.
— Ильина, зайди к Терехиной! — крикнули из коридора. — Она
тебя видела и вызывает!
— Иду! — крикнула в ответ Лада.
Не отрывая руки от замусоленной куртки, Александра звонила в
дверь Машиной квартиры. Ей казалось, что дверь никогда не откроется. С ее
одежды текла грязная вода. Палец, которым она жала на звонок, стало покалывать.
Тогда она отпустила этот дурацкий звонок, снова прижалась к куртке — неужели
это он? — и заколотила в дверь ногой.
— Не сходи с ума! — сказал ей человек, к которому она
прижималась, боясь отпустить его хоть на секунду.
— Маня! — заорала Александра. — Маня, открой!
— Сань, это ты? — спросила за дверью изумленная Александриным
буйством Маша. — Подожди секундочку…
— Открывай! — заревела Александра, наваливаясь на дверь.
Неожиданно легко дверь поддалась, и Александра головой
вперед влетела в квартиру, волоча за собой человека в синей куртке.
— Ты что? — закричала Маша и попятилась. — Что случилось?!
Что с тобой стряслось, Санька?!
— Вот! — сказала Александра и заплакала. — Вот, Мань…
Человек в синей куртке стоял в темном углу, бессильно
опустив большие руки. И молчал.
— Да вот же он! — прорыдала Александра, размазывая по щекам
грязь. — Это же он! Ты что? Не узнаешь, дура?!
Маша перевела взгляд с одного на другую, сделала шаг назад и
неловко, некрасиво упала в обморок.
— Ну, ты, наверное, и сама все понимаешь. — Вика указала
Ладе на стул. — Теперь прикрывать тебя некому, это нам хорошо известно. Так что
больше я тебя видеть не желаю. Хочешь, в суд на меня подавай, хочешь, в
Министерство труда. Мне вполне хватило и той суки. Ее подруг я тут не потерплю.
Тебе понятно, солнышко?
— Вполне, — отозвалась Лада и добавила, понимая, что терять
ей все равно нечего: — Котик.
Вика недоуменно уставилась на нее, а потом рассмеялась:
— А ты храбрая девочка! Сложись все иначе, ты могла бы
вполне успешно на меня работать.
— Вик, — сказала Лада и закурила Викину сигарету, — я
взрослая, обеспеченная маменьки-папенькина дочка. Не тешь себя надеждами — даже
если я год просижу без работы, с голоду не умру. Более того, моя работа или
неработа на бюджете моей семьи никак не отражается. Я не Потапова. И только
полные идиотки, вроде твоей подстилки Кати Бергер, добровольно согласятся с
тобой работать, и смотреть тебе в рот, и ждать, когда ты их
облагодетельствуешь.