Сезон охоты на ментов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 7

Бонивур чуть набычился, согнулся, растопырил руки и пошел к дедам походкой бывалого рецидивиста – вид его не предвещал ничего хорошего.

Геннадий, на время забыв семейные передряги, следил за упорными попытками Полковника добыть денег на выпивку.

Бонивур встал перед дедами и о чем-то сурово заговорил, быстро шевеля пухлыми губами. Деды на Бонивура старались не смотреть и слушали, напряженно затихнув. Бонивур несколько раз указывал рукой на любимый дом и снова шевелил губами, излагая свой взгляд на проблему.

Геннадий понял, что это могло длиться бесконечно долго, к тому же солнце начало давить зноем по-настоящему, и вернулся в прохладу комнаты, упав на диван перед телевизором. Правы были наши предки, когда имели привычку поспать после обеда часок-другой. Геннадий сейчас бы с удовольствием уснул, только вот обедать его никто не звал, а самому идти на кухню к затаившейся там жене не хотелось.

Хлопнула входная дверь – это пришла с улицы жена. Когда успела выйти?

– Слышал, что Полковник задумал? – снимая босоножки, прямо с порога спросила она, словно они и не ссорились.

– Нет. А что такое?

Она прошла на кухню, жадно глотнула кваса из стеклянного кувшина и вернулась в гостиную.

– Подошел к дедам и сказал, чтобы дали ему пятьдесят рублей; иначе, говорит, возьмет дома ножовку по металлу перепилит в подъездах газовые трубы и взорвет дом!

– Ха-ха-ха!! И что, дали ему денег? Он не успокоится, пока не выпьет.

– Не знаю. Я как услышала это от бабок, что у подъезда сидят, у меня сердце сжалось! Гена, он – реальный дурак! Он сделает! У него справка из психушки – угробит всех, и ему никто ничего не скажет!

– А ты что предлагаешь, денег ему дать на пьянство? – покачал головой Геннадий…

Андрей Андреевич взглянул на часы – девять утра. Не спал всю ночь. Чертова работа. Но зато написано уже изрядно. А еще предстояло ехать на дурацкий бандитский пикник, пить с ними водку, слушать блатную речь, смотреть на их шлюх. Мерзость. Глаза слипались от усталости и желания спать, все тело затекло.

Он отправился на кухню, промыл глаза заваркой, потом сел пить крепкий кофе с сандвичами – долларовый аванс наполнил жизнью его холодильник. Сандвичи были с сыром и ломтями ветчины. Ладно, перетерпит он этих бандюг, их скотство (а что скотство устроят, сомнений не возникало), зато у него будут деньги на Машкину свадьбу, а потом он напишет опус о героических ворах-джентльменах и сможет оплатить учебу внучек в институте. Не стоит хныкать и кривляться. Надо пересилить в себе старые табу, победить любой ценой. А оплачиваемая работа – это победа.

Семенов на своем «БМВ», вопреки договоренности, прикатил сам.

Когда в дверь постучали, громко и неожиданно, Андрей Андреевич вздрогнул. Кто бы это мог быть? Отложив недоеденный сандвич и утерев рот льняной салфеткой, пошел открывать. Увидев стоявшего в дверях Семенова, удивился.

– Саша, вы? Но как вы меня нашли?!

– Очень просто, – хмыкнул тот, улыбаясь непонятливости писателя. – В горсправке взял ваш домашний адрес, и вот приехал. Мы же договорились сегодня отправиться к спонсору!

– Да, да, я помню. Пройдемте, неловко на пороге разговаривать! Я бы подъехал к вашему офису, как мы договаривались… Не стоило беспокоиться. Я человек пунктуальный, особенно по отношению к другим людям.

– Знаете, Андрей Андреевич, – шагнул в прихожую Семенов, но дальше не пошел. – Творческие люди – народ такой: на уме одно, тут же другое, потом третье… Эмоции, впечатления, переживания… А человек, который нас пригласил, он не поймет, если ему пообещать приехать и не появиться или опоздать. Потому, уж не обессудьте, я за вами прямо сюда заехал.

– Понятно. Проходите в гостиную.

– Нет, я здесь вас подожду.

– Хорошо. Я быстро соберусь.

Андрей Андреевич пошел в комнату, сетуя про себя, что Семенов, из-за своей недоверчивости к нему, помешал спокойно позавтракать. Ладно, надо дела делать, надо потакать преступному авторитету ради издания книг, гонорары за которые закроют финансовые бреши семьи сына. Это сейчас самое важное.

– Один живете? – прокричал из прихожей Семенов.

Надевая отглаженную выходную рубаху, Андрей Андреевич, тоже крича, пояснил:

– Один, но сын часто меня навещает, и внучки, и сноха.

– У вас внучки?

– Две. Маша и Наташа. – Андрей Андреевич вернулся в прихожую, оглаживая на себе рубаху. – Готов.

– Отлично. Едем!

И «БМВ» помчался за город, в лесной массив.

Ондатр и его друганы-уголовники уже сидели на складных стульях, вытянув голые волосатые ноги. Они были в купальных плавках, хотя рядом водоема не наблюдалось. Оба рецидивиста были худые, изъеденные туберкулезом. Хорошо выскобленные подбородки их физиономий темнели синевой. Андрею Андреевичу не понравились их пустые глаза, их рахитичные фигуры, большие ладони и ступни. Смеясь, они обнажали желтые кривые зубы. Оба были стрижены под расческу. Одного звали Агей, другого Гордей. Андрей Андреевич решил, что клички образованы от их фамилий.

– Че, папашка, про нас книгу строчишь? – хмыкнул при виде писателя Гордей. – Ну, делай. – Потом покровительственно добавил, обращаясь к Семенову: – Выпей, фраерок, не трясись, как сука.

Ондатр, только пьяно улыбался и молчал.

Худой бритый уголовник-«шестерка» принес шашлыки. Приступили к трапезе, выпили по рюмке водки.

Гордей занюхал своей ладонью и крякнул:

– Ух… Ниче полянка, живописная, но барсучьим дерьмом несет…

– Гордей в дерьме спец, – серьезно заметил Агей. – Я ему на зоне поражался. Нас начальник зоны вызвал, ссучить чтобы. Заводят в коридор, а Гордей уже издали почуял: «Хомяками воняет!» Захожу в кабинет – точно, у майора в клетке хомяки. Ха-ха! Мы на своей зоне, а они – на своей…

– Гордей, откуда так навострился дерьмо различать? – спросил Ондатр.

– По жизни.

– Плохое что было?

– Не смейся. Трагедия это моя. Я женат был до третьей ходки на зону. Жена была баба дерзкая, целеустремленная. Зверей изучала. Ученая, зоолог. Мы тогда жили бедно, в однокомнатной квартире. У нее стол письменный стоял рядом с диваном, на котором мы спали. Она этих сраных барсуков изучала: че жрут, где гадят, как порются. Наблюдала за ними в нашем загородном заказнике, а дома записывала впечатления. У нее среди бумаг стояли банки с барсучьим дерьмом, много майонезных банок с дерьмом, свежим, старым – всевозможным. Я к жене не цеплялся, хотя приятного мало, когда квартира походит на лабораторию по приему анализов. Пишет – и хрен с ней. Что я бандюк, ее не смущало. Хату возьму – дома денег прорва. На третью ходку ушел на зону; моя лярва с доцентом-очкариком спуталась, фуфло подставила козлу, чтобы он ее работу о барсуках одобрил. Мне с воли братки сообщили. Задурил, петуха одного запартачил арматуриной, но дело спустили – петух выжил. Вышел я по амнистии, условно-досрочно. Домой прихожу – жена в ноги. Я спокойный. «Ничего, – говорю. – Не бойся». Пошел за козлом. Тот бледный, трясется весь, думал, я ему печень вырву! Нет. Я из-за их б…ва обратно на зону идти не собирался, не погуляв. Привел его к себе домой, усадил их с женой за стол, поставил перед ними железную чашку – глубокую такую, – вывалил из банок туда все барсучье дерьмо и велел, чтобы они его жрали.