Свинцовый шторм - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 54

Орехов, конечно же, давно заметил стремящиеся настигнуть их с Мохаммадом торпедный катер суденышки Вашукова и Джексона; правда, из-за дальнего расстояния, естественно, не мог разглядеть, что преследуют их именно морпех и воскреснувший наемник. Более того, даже в том, что неведомые преследователи являются врагами сомалийца, уверенности у подполковника не было. А вот в том, что сейчас вполне может случиться непоправимое, Орехов был уверен абсолютно. Вот сейчас Мохаммад выровняет курс катера, прикинет угол атаки, нажмет кнопку пуска – и тогда конец всему! Да и угол атаки высчитывать не нужно: танкер вырастает прямо на глазах и скоро, кажется, закроет своей черной тушей весь горизонт – лупи, что называется, прямой наводкой и не промахнешься…

Сомалиец неожиданно сбавил обороты, совершенно не обращая внимания на отчаянные маневры обхватывающих его с двух сторон преследователей. До «Неаполя» оставалось не больше трех кабельтовых. Далее произошло то, что окончательно прояснило намерения пирата, до сих пор прятавшиеся за мутной завесой пространных разговоров. Мохаммад азартно улыбнулся, подмигнул пленнику и, вытащив из бокового ящика акваланг, ловко накинул на плечи ремни и перекинул гофрированные трубки на грудь. Маску и ласты бандит повесил на левую руку, после чего снова встал к рулю и до упора выжал рукоятку «газа».

«Вот и все… – обреченно прикинул спецназовец, сверля взглядом застывшую фигуру Мохаммада и испытывая непреодолимое желание заорать от отчаяния и сознания собственного бессилия. – Сейчас он нажмет «пуск» и выпустит обе торпеды… А сам прыгнет в море и спокойно уйдет. Уйдет! Какого же я дурака свалял…»

Орехов не успел додумать свою мысль, как сквозь рев моторов до него совершенно явственно долетел усиленный мегафоном крик Джексона:

– Серега!!! Рви сильнее и прыгай! Скоба… Пры-ыга-ай!!

Вашуков, на полсотни метров отставший от катера наемника, вдруг отчетливо, словно в замедленной съемке, увидел, как вскинулся со своего места Орехов, на руке которого болталась блестящая железка наручников. Морпех почувствовал, как радостно что-то там ворохнулось у него в груди, и из горла рванулось то же самое: «Прыгай!» Но вместо того, чтобы прыгнуть за борт, Орехов бросился на сомалийца.

Видимо, Мохаммад в своем военно-морском училище не только над учебниками корпел, да за русскими девками бегал: нападение спецназовца пират встретил градом ударов, разом отбросив Орехова к борту, – даже надетое снаряжение не лишило бандита быстроты и подвижности. А дальше произошло и совсем неожиданное: Сергей вновь бросился к бандиту, и они, сцепившись, как матерый волк с опытным волкодавом, несколько мгновений боролись стоя, а потом подполковник рванул Мохаммада на себя, и оба рухнули в море.

Брошенный катер с мощнейшими торпедами в аппаратах слегка вильнул, но тут же выровнялся и стремительно понесся на танкер…

Моторка Джексона со страшным скрежетом и треском на всем ходу врезалась в борт торпедного катера, прямо на глазах разваливаясь на куски, но тут же картинка исчезла в громадном огненно-водяном облаке взрыва – обе торпеды, поставленные на боевой взвод, одновременно сдетонировали от страшного удара…

Капитан «Неаполя» дрожащей рукой вытер скомканным носовым платком струившийся по лицу пот и, хватая ртом воздух, едва слышно просипел:

– Клянусь ключами святого Петра, этот парень подоспел вовремя, черт нас всех подери… Да упокоит святая Дева Мария его светлую душу…

Усталое, по-осеннему тихое и спокойное солнце только-только опустилось куда-то за неровную кромку молчаливого леса. Вечернее серенькое небо темнеть пока не собиралось, и черные ветви яблонь с редкими листочками и несколькими одинокими, каким-то чудом уцелевшими яблоками четко вырисовывались на светлом фоне, словно нарисованные тушью. Между старых корявых стволов разгуливал знобкий ветерок и попеременно гонял то рыже-коричневые кучки палых листьев, то легкий и пахучий голубой дымок, слегка разнообразивший прозрачную и сиротливую пустоту сада. Если уж быть точным, то дымка было два: один, едва заметный, вился над черным железным коробом мангала, другой – погуще, и остро и горьковато пахнущий, – над пламенем костра, уютно потрескивающего чуть в стороне от деревьев.

– Скрылось солнышко за ели… Мы сегодня хоть кусочек мяса получим, нет? Сколько можно над народом издеваться? – Молодой и крепкий мужчина, чуть заметно прихрамывая, подошел к костру и сбросил на землю принесенную охапку порубленных на дрова старых досок и сухих яблоневых веток. Присев на корточки, он поворошил прогоревшие головни и подбросил несколько новых полешек. – «Шяшлик-мяшлик – вах, хорошо!» И где этот ваш «мяшлик»?

– Скат, ты же не мальчик – знаешь, что в нашем деле главное – что? – Вашуков погонял небольшой фанеркой горячий дух над мангалом, заботливо и ловко перевернул десяток шампуров с тесно нанизанными кусочками мяса, лука и помидоров и насмешливо посмотрел на младшего товарища и подчиненного. – А главное у нас – терпение и еще раз терпение. Ну, не плачь, сын мой, все уже почти готово. Давай, зови ребят. Пусть на стол собирают…

На дощатом столе, вынесенном во двор и установленном рядом с костром, тесно расположились миски, тарелки и тарелочки и, естественно, пара-тройка бутылок с традиционным российским напитком, рядом с которыми красовалась яркой этикеткой и одинокая бутылочка вина. В одной миске влажно поблескивали светленькие и темные грибочки, в другой исходила паром посыпанная укропом картошечка, на тарелочках розовели пласты копченого мяса и желтели пластинки сыра – в общем, все было по-русски просто и обильно.

Катков на правах хозяина разлил по стопкам, поднял свою и обвел взглядом всех, собравшихся вокруг стола: подполковника Вашукова, подполковника Орехова, своего друга Троянова и единственную даму – Елену Вострецову, племянницу погибшего в Мозамбике прапорщика. Внимательному наблюдателю со стороны наверняка бросилось бы в глаза, что при взгляде на Елену Скат чуть заметно нахмурился и быстро отвел глаза, а водка в его стопке дрогнула, едва не выплескиваясь через край.

– Товарищ подполковник… Андрей Николаевич, слово скажите, – негромко произнес Катков, обращаясь к морпеху.

– Ну что, друзья… Не мастер я слова-то говорить, но раз такое дело… – Вашуков скупо улыбнулся и продолжил: – Для начала давайте за встречу? За то, что лето африканское наконец-то закончилось. За то, что мы с вами сегодня здесь, в этом замечательном саду собрались… Пью за вас за всех!

Выпили, закусили, не обходя вниманием ни сельские, ни городские гостинцы. Под вторую стопочку Вашуков с затаенной гордостью торжественно оделил каждого палочкой шашлыка, действительно оказавшегося ароматным, сочным и прекрасно прожаренным. Некоторое время над столом раздавались лишь подобающие минуте возгласы вроде: «Вах, савсэм харашо!», «Соль передай…» и «А водка и вправду ничего…» Минут через двадцать пришло и время третьего тоста. Налили, подняли стопки и как-то сразу все одновременно помрачнели, притихли, и каждый на мгновение перенесся в свою, особую даль, где в тихом местечке копились и укладывались на хранение потери, горести и воспоминания. О потерях последнего времени сейчас напоминали и отдельно поставленные две стопки водки, накрытые кусочками хлеба.