Графиня де Шарни. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 9

— Вы что, не слышали? — нетерпеливо продолжала королева. — Я не понимаю!

— Ваше величество, вы продолжаете настаивать на том, чтобы я объяснил это?

— Разумеется.

— Это означает, ваше величество, что у вас были весьма услужливые министры, в особенности министр финансов, господин де Калон; народу известно, что вашему величеству стоило лишь попросить, и вам давали деньги, а так как, будучи королевой, большого труда не стоит попросить, принимая во внимание, что такая просьба равносильна приказанию, то народ и поет:

У булочницы есть деньжата, Что ничего не стоят ей,

Иными словами, стоят ей лишь одного усилия: произнести просьбу.

Королева судорожно сжала белую руку, лежавшую на обитой красным бархатом дверце.

— Ну хорошо, — проговорила она, — этот вопрос мы выяснили. Теперь, господин Жильбер, раз вы так хорошо умеете объяснять мысль народа, перейдем, если не возражаете, к тому, о чем он говорит.

— Он говорит: «Теперь у нас будет хлеба вдоволь, потому что мы везем в Париж Булочника, Булочницу и юного Подмастерья».

— Вы объясните мне эту вторую дерзость так же, как и первую, не правда ли? Я на это очень рассчитываю — Ваше величество! — с прежней печалью в голосе молвил Жильбер — Если вам будет угодно вдуматься даже, может быть, не в самые эти слова, но в надежду, в них заключенную, вам станет очевидно, что в них нет ничего для вас обидного.

— Посмотрим! — нервно усмехнувшись, отвечала королева. — Ведь вы знаете, что я ничего так не желаю, как понять, господин доктор. Итак, я с нетерпением жду ваших разъяснений.

— Правда это или нет, ваше величество, но народу сказали, что в Версале шла бойкая торговля мукой, и потому в Париже не стало хлеба. Кто кормит бедный люд? Булочник и булочница квартала. К кому отец, глава семейства, ребенок умоляюще протягивают руки, когда за неимением денег дитя, жена или старик-отец умирают от голода? К этому булочнику, к этой булочнице. К кому первому после Бога обращаются с мольбой? Кто заинтересован, кто содействует скорейшему сбору урожая? Тот, кто этот хлеб распределяет. Не вы ли, ваше величество, не король ли, не ваше ли августейшее дитя являетесь раздатчиками хлеба, который посылает всем нам Господь? Так пусть вас не удивляет это ласковое обращение народа; возблагодарите его за надежду, за его веру в то, что король, королева и дофин будут теперь жить среди сотен тысяч голодных, и, значит, голодные будут накормлены.

Королева прикрыла на мгновение глаза и дернула головой, пытаясь справиться с охватившим ее гневом и проглотить обжигавшую ее горечь.

— А то, что кричит этот народ вон там, впереди и позади нас, за это мы должны быть ему благодарны так же, как за прозвища, которые он нам дает, и за песни, которые он распевает?

— Да, ваше величество! И эти крики заслуживают еще более искренней благодарности, потому что песня — не более чем выражение доброго расположения духа народа, прозвища — проявление его надежд, а вот крики — это выражение его желаний.

— А-а, народ желает, чтобы жили и здравствовали Лафайет и Мирабо, не так ли?

Как видно, королева прекрасно слышала и песни, и разговоры, и даже крики.

— Да, ваше величество, — подтвердил Жильбер, — потому что сейчас господ Лафайета и Мирабо разделяет пропасть, над которой висите вы; если они будут живы, они объединятся, и тогда монархия будет спасена.

— Вы хотите сказать, сударь, — вскричала королева, — что монархия столь низко пала, что может быть спасена этими двумя людьми?!

Жильбер собрался было ответить, когда раздались крики ужаса, сопровождавшиеся диким хохотом; в толпе произошло заметное движение, однако это не оторвало Жильбера от кареты, а прижало его к дверце, он вцепился в карету, понимая, что произошло или должно произойти нечто необычное и что, возможно, от него потребуется защитить королеву словом или руками.

Причиной всеобщего смятения оказались двое тех самых носильщиков голов; они заставили бедного Леонара завить и напудрить волосы на головах и теперь пожелали получить варварское удовольствие, показав их королеве, подобно тому, как другие — а может быть, и те же самые — получали удовольствие, показывая Бертье голову его тестя Фулона.

При виде этих двух голов присутствовавшие не могли сдержать крики, толпа расступилась, люди в ужасе разбегались, давая проход солдатам с пиками.

— Богом заклинаю вас, ваше величество, — проговорил Жильбер, — не смотрите направо!

Королева была не из тех, кто подчинялся подобным предписаниям, не узнавши, в чем причина.

И потому первое, что она сделала, — она взглянула туда, куда запрещал ей смотреть Жильбер. Из груди у нее вырвался страшный крик.

Отведя взгляд от ужасного зрелища, она испугалась еще больше и оцепенела, словно увидав перед собою голову Медузы и не имея сил не смотреть в ее сторону Этой головой Медузы был незнакомец, беседовавший незадолго до того за бутылкой вина с мэтром Гаменом в кабачке у Севрского моста; теперь он стоял, прислонившись к дереву и скрестив руки на груди.

Королева оторвала пальцы от обитой бархатом дверцы и изо всех сил вцепилась Жильберу в плечо.

Жильбер обернулся Он увидел, что королева побледнела, что ее побелевшие губы задрожали, а взгляд стал неподвижен.

Он мог бы приписать ее нервное возбуждение испугу при виде двух голов, если бы Мария-Антуанетта смотрела в эту минуту на одну из них Однако ее взгляд был обращен в другую сторону, остановившись на высоте человеческого роста.

Жильбер проследил за ее взглядом и вскрикнул точь-в-точь так же, как закричала королева, с той разницей, что королева закричала от ужаса, а он — от удивления.

Потом оба они в один голос пробормотали:

— Калиостро!

Человек, стоявший под деревом, прекрасно видел королеву.

Он взмахнул рукой, жестом приказывая Жильберу подойти.

В эту минуту кареты тронулись с места, продолжая путь.

Повинуясь естественному движению души, королева оттолкнула Жильбера от кареты из опасения, как бы он не попал под колесо Он принял это чисто механическое, инстинктивное ее движение за приказание подойти к этому человеку, Впрочем, если бы королева и не подтолкнула его, то с той минуты, как он узнал Калиостро, он не мог не пойти к нему, потому что в определенном смысле себе уже не принадлежал Он постоял не двигаясь в ожидании, пока пройдет кортеж, затем последовал за мнимым ремесленником, тот время от времени оглядывался, желая увериться в том, что Жильбер следует за ним, вскоре они оказались на небольшой улочке, довольно круто поднимавшейся к Бельвю Незнакомец исчез за поворотом как раз в тот момент, когда из виду пропал кортеж, скрывшись за отлогим склоном, будто провалился в бездну.

Жильбер последовал за своим проводником, опережавшим его шагов на двадцать, так они дошли до середины улочки Оказавшись напротив большого красивого дома, незнакомец вынул из кармана ключ и отпер небольшую дверь, предназначавшуюся для хозяина дома, когда он хотел войти или выйти, не посвящая в это слуг.