Графиня де Шарни. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 134

В это время дверь в столовую распахнулась, и на пороге появился Бийо.

— Дорогой Питу! — не допускавшим возражений тоном начал он. — Если ты действительно пришел за кроликами папаши Лаженеса, мне кажется, тебе пора отправляться ставить силки. Как ты понимаешь, скоро совсем стемнеет, и ты ничего не увидишь.

— Да, господин Бийо, — согласился Питу, взглянув на Бийо и переведя взгляд на Катрин. — Я именно за этим пришел, клянусь вам.

— Так что же?

— Ну, я пошел, господин Бийо. Он вышел во двор, а Катрин в слезах возвратилась в свою комнату и заперла за собой дверь на засов.

— Да, — пробормотал Бийо, — да, можешь запираться, несчастная! Я-то сяду в засаду с другой стороны!

Питу вышел с фермы в полной растерянности. Только благодаря тому, что он услышал от Катрин, он прозрел, но это знание его ослепило.

Питу знал то, что хотел знать, и даже более того.

Он знал, что виконт Изидор де Шарни прибыл утром в Бурсон и что если он попробует повидаться с Катрин, ему угрожает пуля.

В самом деле, сомнений быть не могло: иносказание Бийо стало ему понятно после короткого разговора с Катрин: волк, виденный в прошлом году неподалеку от овчарни и, как казалось, исчезнувший навсегда, однако вновь появившийся в то утро у лесосеки Ивор на дороге из Парижа в Бурсон, оказался виконтом Изидором де Шарни.

Это ради него было вычищено ружье, ради него были отлиты пули.

Как видно, дело принимало нешуточный оборот.

Питу мог при случае померяться силой со львом, но в то же время был осторожен, как змея. Достигнув сознательного возраста, он безнаказанно обманывал сельских полицейских, опустошая перед самым их носом фруктовые сады; он мог прокрасться вслед за лесничим и поставить в его угодьях намазанные клеем ветки для ловли птиц и силки. Вот где он научился хорошенько все взвешивать, а потом принимать мгновенные решения, и это помогало ему в случае опасности выпутаться с наименьшими потерями. На сей раз, как и раньше, он призвал на помощь смекалку и поспешил в лес, расположенный в восьмидесяти футах от фермы.

Лес этот густой, и в нем нетрудно остаться незамеченным, можно подумать обо всем без помех.

В этом случае Питу, как видят читатели, нарушил привычный ход вещей, сообразуясь с тем, что первым пришло ему в голову и не обдумав всего основательно.

Однако доверившись инстинкту, Питу почувствовал, что ему надо спешить. И самым неотложным делом было найти убежище.

Он направился в лес с таким непринужденным видом, будто голова его вовсе не трещала от переполнявших ее противоречивых мыслей. Когда он добрался до опушки, у него хватило сил, чтобы не оглянуться назад.

Впрочем, как только он высчитал, что с фермы его не видно, он наклонился, будто для того, чтобы закатать гетру, а сам посмотрел меж ног вдаль.

Казалось, ничто не предвещало опасности.

Убедившись в этом, Питу снова принял вертикальное положение и одним прыжком очутился в лесу.

Лес был родной стихией Питу.

Там он был у себя дома, там он был свободен, там он был королем.

Он был ловок, как белка; хитер, как лисица; он так же, как волк, хорошо видел в темноте.

Однако в этот час ему не нужны были ни ловкость, ни хитрость, ни способность видеть в ночи.

Питу необходимо было лишь пробежать по диагонали лес, в который он углубился, и выбраться на лесную опушку в том месте, где лес ближе всего подходил к ферме.

С расстояния в шестьдесят или семьдесят футов Питу мог бы наблюдать за событиями; с этого расстояния он мог противостоять кому угодно, кто мог передвигаться или нападать, имея для этого только руки и ноги.

Само собою разумеется, что Питу совсем иначе готовился встретить всадника: впрочем, вряд ли нашелся бы хоть один такой, который мог бы проехать хотя бы сотню футов в лесу тем же путем, какой проделал Питу.

Питу растянулся во весь рост в молодой поросли, оперевшись головой на два сросшихся у основания дерева, и глубоко задумался.

Он размышлял о том, что обязан сделать все, что в его силах, чтобы помешать папаше Бийо привести в исполнение задуманную им страшную месть.

Первое, что пришло Питу в голову, — бежать в Бурсон и предупредить г-на Изидора об ожидавшей его опасности, если он отважится приблизиться к ферме.

Однако почти тотчас же ему на ум пришли два возражения.

Во-первых, Катрин его об этом не просила.

Во-вторых, опасность могла бы не остановить г-на Изидора.

И потом, разве Питу мог быть уверен в том, что виконт, намеревавшийся, по всей видимости, остаться незамеченным, войдет по большой дороге, а не по какой-нибудь узкой тропочке, проторенной дровосеками и лесниками?

Кроме того, отправившись на поиски Изидора, Питу пришлось бы оставить Катрин, а Питу, все взвесив, пришел к выводу, что ему было бы неприятно, если бы с виконтом случилось несчастье, «о если бы несчастье произошло с Катрин, он был бы в полном отчаянии.

Он решил, что самое разумное — оставаться на месте и действовать во обстоятельствам.

В ожидании событий он не сводил с фермы неподвижного горящего взора, словно тигр, выслеживающий добычу.

Перво-наперво оттуда вышел папаша Клуи.

Питу увидел, как он попрощался у ворот с Бийо, заковылял вдоль забора и вскоре исчез в направлении Виллер-Котре: ему нужно было пройти через городишко или обогнуть его, чтобы добраться до своей лачуги, расположенной в полутора милях от Писле.

В то время, когда он выходил, начинало смеркаться.

Так как папаша Клуи был всего-навсего второстепенным персонажем, чем-то вроде статиста в разыгрывавшейся драме, Питу не обратил на него особого внимания; он для очистки совести проследил за ним глазами до тех пор, пока тот не скрылся за углом забора, и перевел взгляд на ворота и окна.

Спустя мгновение в одном из окон зажегся свет: это было окно в комнате Бийо.

С того места, где был Питу, комната была отлично видна. Питу разглядел, как Бийо, войдя к себе, зарядил ружье со всеми предосторожностями, о которых говорил папаша Клуи.

Тем временем сумерки сгустились.

Зарядив ружье, Бийо погасил свет и прикрыл ставни таким образом, что между ними осталась щель; через нее он мог наблюдать за происходящим.

Из окна Бийо, расположенного во втором этаже, не было видно находившегося в первом этаже окна Катрин из-за выступа в стене, о котором мы, кажется, уже упоминали. Однако оттуда открывался прекрасный вид на дорогу из Бурсона, а также на лес, занимавший пространство между горой Ферте-Милон и лесосекой Ивор.