Король на именинах - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 12

К первоходу в камере относились терпимо. После того, как он прошел «прописку», ознакомившись с основными «понятками» со слов смотрящего Кувадлы, тут же отдал на общак припрятанные в кроссовке деньги – целую тысячу рублей и две пачки сигарет из трех, оставшихся у него после «сборки». С тех пор он старательно выполнял все, что предписывали тюремные «законы»: делился дачками, не поднимал ничего с пола, не справлял нужду, если кто-то в камере принимал пищу…

– Подними подушку, – смотрящий пока еще говорил вкрадчиво, без особой угрозы, словно обращался к нашкодившему подростку, – чего ждешь?

Очкарик взял самодельную подушку, сооруженную из куртки, двумя руками и прижал к груди.

– А вчера говорил, что на воле к «Мальборо» привык, не можешь «Приму» курить. Братва, все слышали?

– Слыхали. Был такой базар.

– А я-то думаю, куда у меня за ночь сигареты пропали, которые мне адвокат передал? Уж подумал, что ночью сам скурил. Только я этих бабских не курю.

У очкарика дыхание перехватило от страха, он не мог выдавить из себя и слова в оправдание.

– Я… я… – шептал он.

– Братва, – Кувалов поднял над головой зажатые в пальцах сигареты, – крыса на хате! У меня скрысятничал, отвечаю.

Глаза у первохода округлились, сделались чуть ли не такими большими, как и линзы очков, вернулся голос.

– Да я, мужики… не брал…

– Хата крысу не потерпит! – послышалось со всех сторон.

Кувалов ударил очкарика кулаком в солнечное сплетение и тут же добавил коленом в пах. Он не опасался ответного удара, парень был парализован страхом и даже не помышлял защищаться. Смотрящий отступил на шаг. Первоход, перегнувшись пополам, несколько секунд еще сохранял равновесие, а когда падал, Кувалов толкнул его изо всей силы в спину. Послышался хруст очков. Когда первоход приподнял голову и подслеповато прищурился, он тут же получил удар в затылок. Один из «шестерок» Кувалова уселся на нем верхом и бил парня лицом о бетонный пол. Потом в его пальцах Кувадла заметил тонкое лезвие, выломанное из пластикового бритвенного станка, перехватил вопросительный взгляд.

– Только не «мочить», – властно проговорил Кувадла, выходя из обступивших очкарика арестантов.

Били парня не долго, уже через минуту на коридоре послышались торопливые шаги «рекса». «Шестерка» за уши приподнял голову парня с пола и заглянул в залитые кровью глаза:

– Если скажешь, кто бил, – тебе не жить. – И с ловкостью кота отскочил в сторону…

Когда дверь в камеру открылась и на пороге появились вооруженные дубинами коридорные, то все арестанты уже жались по углам. Посреди камеры, напротив своих нар лежал первоход, вокруг его головы уже успела натечь небольшая лужица крови. Он скреб ногтями шершавый бетон пола.

– Заснул и со шконки, со второго яруса свалился, – спокойно пояснил один из «шестерок», – все видели.

– Именно так и было…

– Сам видел…

– Спал он, гражданин начальник.

Зазвучали голоса, сперва неуверенно, а потом все громче. Но мгновенно стихли под злобным взглядом «рекса».

– Вы у него спросите, – посоветовал «шестерка» из блатных.

– Обязательно спросим, – пообещал «рекс», – а ты, Кувалов, если что, ответишь.

– Я упал, сам упал… – чуть слышно проговорил парень и замер.

– Не сдох. Дышит, – резюмировал «рекс» в камуфляже.

Кувадла сжал в пальцах сигареты, сломал их, растер в порошок. Он прекрасно знал, что ждет первохода в будущем, если, конечно, лепилы постараются и склеят его. В больничке его никто не тронет, но зато потом, в какую бы хату его ни определили, там уже будут знать о крысе. За крысятничество спросят по полной. Никого не будут интересовать оправдания – кто ж сам признается в краже у сокамерника, да еще не у простого арестанта, а у смотрящего. Первохода опустят, и потом весь срок проведет он в петушином углу. Поскольку тюремный телеграф сообщит о нем все на любую, даже самую далекую зону.

Коридорные подхватили первохода под руки и выволокли за дверь. Тащили брезгливо, опасаясь перепачкаться в крови, положили потерявшего сознание парня под стену.

– Сообщи Барсукову, пусть пришлет санитаров забрать. – Коридорный, схватив дубинку за концы, немного выгнул ее, стальной стержень, залитый в резину, пружинил.

Барсуков наконец относительно успокоился – неопределенность миновала. В тюремную больницу уже поступил пострадавший. Если верить словам сокамерников, получалось, что он заснул и спящий свалился с нар. Сколько таких «случайно упавших» повидал врач на своем не таком уж длинном веку. С первого взгляда было понятно, что их избивали изощренные, знающие в этом деле толк блатные. Но и сами жертвы умоляли поверить им, что никто их и пальцем не тронул. Сдать истязателей ментам – верная мучительная смерть.

Хоть и были в распоряжении Барсукова двое дипломированных врачей из арестованных, работавшие в больничке санитарами, он сам вызвался осмотреть только что прибывшего парня.

– Бывало и похуже, – шептал Петр Алексеевич, – нос сломан. Скорее всего сотрясение мозга и, возможно, трещина в затылочной части черепа. На лице придется накладывать швы. Повезло тебе, – проговорил врач так и не пришедшему в себя пациенту, – вся кожа при тебе осталась. Если бы клок выдрали, пришлось бы стягивать. Тут никто пересадкой заниматься не станет. Александрович, наложишь швы, – бросил он санитару, бывшему на воле заведующим хирургическим отделением районной больницы и угодившему в Бутырку по подозрению в копеечной взятке.

Александрович еще не утратил человеческого сострадания, в СИЗО находился только два месяца. Он сперва сделал простейшую анестезию и только после этого стал ставить металлические скобки. Помогал ему в этом коллега, сдвигавший края рассеченной кожи пинцетом.

Воры, обосновавшиеся в «больничке» со вчерашнего дня, преспокойно играли в «стиры» – самодельные карты. На кон ставили немного, по десять баксов. Деньги, естественно, на виду не лежали, хотя при желании они могли бы позволить себе и это.

– Еще кон? – спросил Шнур, шестидесятилетний законник, он сидел на больничной кровати, облаченный в широкую белую рубашку, в разрезе которой покачивался огромный нательный крест темного дерева на довольно толстом шелковом шнурке.

Конечно, цепи из ценных металлов, прочные шнуры запрещены тюремными правилами. Но у кого из простых «рексов» и даже у тюремного начальства хватит смелости сказать законнику, чтобы снял нательный крест? У каждого есть жена, дети, каждый ходит по улице. Никто не хочет случайной трагедии. Вор, даже находясь на зоне, за тысячи километров от Москвы, продолжает держать в руках ниточки – дерни за одну из них, и нет человека. А уж если он в Бутырке, то и ждать мести долго не придется, все случится в один день.

– Вдвоем толком не поиграешь, – отозвался Хазар, худой старик с золотыми зубами и ярко выраженной семитской внешностью.