Жить и умереть свободным - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 13

– А авторитеты твои… что за это хотят? – недоверчиво прищурился Киселев.

– Совсем немного, гражданин начальник! Куда меньше, чем сбежавшие уроды в натуре стоят.

– Да не темни ты, а говори конкретно! Мол, товарищ подполковник, мы за тех беглецов хотим того, того и того…

Посланец братвы ответил не сразу. Отхлебнул неразведенного спирта, издевательски неторопливо прополоскал им рот, проглотил, затем хлебнул горячего чифиря… Без разрешения взял дорогую сигарету из подполковничьей пачки, закурил и, наслаждаясь своей решающей ролью в судьбе Киселева, наконец промолвил:

– По бунту ведь скоро типа как суд будет, правда? Так вот, на этом суде не должны называться одни очень авторитетные люди. А эти авторитетные люди, в свою очередь, будут тебя отмазывать. Понял, куда я веду?

Поразмыслив, подполковник Федеральной Службы исполнения наказаний пришел к выводу, что теперь ему лучше всего согласиться. Ведь это было то самое предложение, от которого невозможно отказаться.

Суд по резонансному бунту, конечно же, был неизбежен. И отвечать за все пришлось бы ему, начальнику ИТУ. Побег двух арестантов стал бы для обвиняемого Киселева отягчающим обстоятельством. А их поимка – обстоятельством смягчающим. А уж если авторитетные люди клятвенно обещали не только отыскать беглецов и сдать, но и попытаться выгородить самого «хозяина» на процессе – грех было таким предложением не воспользоваться!

* * *

Примерно в то самое время, когда Таня Дробязко и Миша Каратаев сидели за праздничным столом, а опальный подполковник Киселев прикидывал все плюсы и минусы предложений братвы, Чалый с Малиной со вкусом отдыхали в бесхозном вагончике.

Такого импровизированного жилья было на окраине поселка немало. Несмотря на непрезентабельный вид и относительно небольшие размеры, вагончики эти пользовались в Февральске популярностью не меньшей, чем обычные жилые дома. Там было тепло и уютно даже самой лютой зимой. Все поселковые вагончики были щедро утеплены стекловатой и пенопластом. Небольшие окна отсвечивали двойными рамами, нередко из толстого оргстекла; ворованным оргстеклом приторговывали военные из вертолетной части. А главное, за такое жилье не надо было платить: ведь вагончики не относились к жилому фонду, числясь «транспортом, временно приспособленным под жилье». За электричество, как правило, тоже не платили: его воровали специальными «закидухами» – импровизированными тройниками на длинных проводах, напоминающими пиратские абордажные крюки, которые забрасывались на электрические провода.

Именно один из таких вагончиков и приглянулся беглецам с зоны. Судя по всему, жильцы покинули его совсем недавно – внутри еще осталась кое-какая мебель. Интерьер еще не был загажен бомжами, на кухне даже отыскалась кое-какая посуда. А самое главное – входная дверь надежно закрывалась изнутри. Осмотревшись, Чалый с Малиной решили остановиться тут на несколько дней; ведь это жилье стояло на отшибе, среди нескольких десятков точно таких же брошенных вагончиков. Да и никаких прохожих в этом полузаброшенном, засыпанном снегом районе не наблюдалось.

Везение не оставило недавних арестантов и на этот раз. Среди брошенных пожитков, весьма полезных для временной жизни, отыскался даже старенький масляный обогреватель. Электричество также еще наличествовало. Тщательно забив окна тряпьем, чтобы свет не проникал наружу, беглецы расположились на продавленном диване и принялись ужинать ворованной тушенкой, запивая ее ворованной же водкой.

Проголодавшийся Чалый ел жадно, дергая небритым кадыком. Он то и дело прикладывался к водочной бутылке, вливая в себя по полстакана, а затем снова вгрызался в еду как собака – желваки комьями прыгали за ушами.

– А я тебе говорил – не бзди! – самодовольно хмыкнул он спутнику. – Со мной не пропадешь. Десять минут работы – и гуляй, рванина! Давай, давай, тушенку бери и чернушку, пока я добрый… На, и водяры хлобысни!..

– За один день – целых три жмура, – с драматичным надрывом вздохнул Витек. – Водила тот на трассе, две этих торгашки… Зачем?

– Чмошник ты, Малина, – от обилия выпитого и съеденного, а также от тепла и ощущения временной безопасности Чалый заметно разнежился. – Чмошником родился, чмошником и подохнешь. Ты чего, в натуре, не въезжаешь? Если менты нами конкретно займутся – брать живыми нас никто не будет. Завалят как кабанов и напишут потом, что «застрелены при попытке вооруженного сопротивления». Так что теперь уже и без разницы – три жмура или тридцать три. А бабы те, в «Культтоварах», потом смогли бы нас с тобой опознать. К тому же это они первые на меня напали, так что я тут не при делах. Ну, типа как самооборона.

– Не трахал бы ту молодую – все бы обошлось! – с чувством напомнил Малинин. – Зачем вообще с ней связался? «Петухов» на зоне было мало?

– Как это зачем? Для удовольствия! – воскликнул Астафьев. – Кстати, а ты почему не захотел? Я бы ту Ленку попридержал, если что… Да и держать ее уже не надо было: отрубилась после удара.

– Я люблю, когда по согласию, – застенчиво произнес Малина.

– Романтик, бля. Такие, как ты, только и умеют, что в сортирах дрочить. Ты там стихов случайно не сочиняешь? Нет? Тогда наливай! А насчет «петухов»… Знаешь что, Малина: останься ты на зоне, хоть в пацанском отряде, хоть в козлячьем – тебя бы там рано или поздно отпетушили. А знаешь почему?

Витек отложил надкусанный бутерброд с тушенкой и быстро-быстро заморгал.

– Почему, Кеша?

– Потому что правильных понятий не уважаешь. Которые люди, куда умней и авторитетней тебя, для жизни определили. Так что не будешь меня слушаться – все, готовь вазелин! – коротко хохотнул Чалый и, наслаждаясь собственной властью над беззащитным чмошником, высек сурово: – Сейчас я для тебя – царь, бог и хозяин твоей жизни. Все понял?

Беседа на какое-то время стихла. Чалый, жадно урча и чавкая, жрал уже третью банку тушенки, а Малина, как человек относительно интеллигентный, намазывал ее на хлеб и старался есть по возможности беззвучно.

Наконец насытившись, Астафьев откинулся на спинку дивана и довольно смежил веки, явно готовясь отвалиться и заснуть.

– Чалый… – осторожным шепотом произнес Малинин.

– Чего? – вяло отреагировал тот.

– Слушай… Базар к тебе есть.

– Ну, базарь…

– Я вот что думаю. Не век же нам тут кочумарить, в этом вагончике.

– А я тебя пока не выгоняю, – равнодушно отрыгнулся Астафьев. – И сам отсюда уходить не собираюсь. Тебе что – плохо? Тепло, сухо, бухло и хавчик. Ментов нету, на промку никто не гоняет и мозги никто не компостирует нравоучениями «на свободу с чистой совестью». Или опять на зону захотелось, в свой «козлячий» отряд? Так возвращайся, держать не стану. Еще и чернушки на дорогу дам.

Малинин нервно заморгал.

– Так мы что – всю жизнь в этом вагончике будем? А что завтра?

– Завтра еще не наступило, – отмахнулся уркаган.