Воин поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Дейв Дункан cтр.№ 23

Их охраняли девять воинов и четыре неповоротливых раба. Уолли занял почетное место впереди колонны; цепь, которая сковывала его шею, нес за ним воин второго ранга.

Каждый шаг был настоящей пыткой. Глаза застилала вода, и чего в ней было больше – слез или пота – он не знал, да и не хотел знать. Как они прошли весь парк и вышли через ворота, Уолли плохо запомнил; процессия еще не успела углубиться в городские переулки, когда до него донесся детский голос: «Эй, смотрите! У них воин!»

Уолли протер глаза, чтобы лучше видеть, и обнаружил, что собирается толпа. Он никогда раньше не задумывался о том, как относятся жители города к этому ежедневному маршу смерти. Иннулари говорил, что большинство узников – это рабы или преступники из других городов, присылать их сюда по какому-то необъяснимому древнему обычаю считается достойной службой Богине, но кое-кто из пленников, вероятно, жители этого города, и, наверное, иногда совершаются попытки спасти осужденных. Поэтому, вероятно, требуется такая большая охрана, ведь когда шестерых закованных в цепи сторожат девять человек, это кажется излишним.

Но на сей раз их спасать не будут. Из толпы то и дело доносились колкости и насмешки, следом за процессией бежали дети и подростки. На Судилище отправляется воин седьмого ранга, это большое развлечение. Суматоха росла, шум становился все громче, люди выглядывали из окон, прибегали с соседних улиц. Охранники начали злиться, прибавили шагу и раздраженно дернули цепь. Уолли сжал зубы, но голову держал высоко и, пошатываясь, шел вперед.

В него попал комок жидкой грязи, потом еще один, уже не такой мягкий.

Все крики обращены были только к нему, благородному господину, доблестному воину. Ты что, проиграл битву? Где твой меч, воин? А эту штучку оставьте мне, светлейший!..

Один из охранников взялся за меч, и на мгновение показалось, что кровопролития не избежать, а с ним и настоящего мятежа, народного восстания. Но послали за подмогой. Появился еще один отряд воинов, вдвое больше, чем первый, и толпу быстро разогнали. Уолли слишком изнемог от боли, он не чувствовал страха, но послание расшифровал – воины седьмого ранга не пользуются любовью народа. Если все они похожи на Хардуджу, то удивляться нечему.

Тюрьма – это еще не ад, это только чистилище, настоящий ад начался только сейчас. Миллион раз Уолли проклинал себя за то, что отказался от тележки, пусть это было бы недостойно, пусть еще сильнее заболели бы его раны. Он не помнил, как они вышли из города, не помнил, что было вокруг, он замечал только тропинку, поднимающуюся теперь круто вверх. Он содрогался при мысли о том, что может потерять сознание, потому что тогда его или поволокут по земле, или просто проткнут мечом и бросят в воду. Лохмотья на ногах пропитались кровью, боль и жара были просто невыносимы. Казалось, что кричит каждый его мускул, каждый сустав. Они обогнули скалу и подходили к водопаду, когда порыв свежего воздуха оживил Уолли. С одной стороны над тропинкой поднималась прямая отвесная стена, с другой – нависал утес. Земля под ногами качалась, ветер взвихривал пелену холодных брызг, а в ушах гремел рев воды. Впереди стеной вставал водопад. Вытянув голову и посмотрев вниз, он увидел бушующую белую пену, скалы и кружащие в водовороте стволы деревьев. Его хрупкая вера пошатнулась – неужели возможно пройти через все это и не погибнуть? И даже если он сможет, где гарантия, что он не окажется опять в храме и не окончит там свои дни, потому что не знает, в чем состоит первая сутра? Но потом все эти мысли заглушила боль, в глубине его души бушевала ярость, ярость, вызванная несправедливостью и безнаказанной жестокостью; он весь был полон желания отомстить этому мучителю Хардуджу – и в то же время не мог без злости вспоминать и маленького мальчика, таинственного мальчика, творящего чудеса, которому Уолли Смит служил забавной игрушкой. Он всем им покажет. Негодование на одного увеличивало ненависть к другому.

Боль стала стихать, ноги оцепенели, и Уолли уже почти не чувствовал их. Возможно, так подействовала на него прохлада воды, а может быть, он уже начал терять сознание или утратил чувствительность от страха перед предстоящим испытанием. Так или иначе, но он не переставая бормотал молитвы – невнятные и запутанные, такие, что даже он сам плохо понимал, что говорит, но надежда на то, что их поймет тот, к кому они обращены, не оставляла Уолли.

Ущелье кончилось, тропинка резко оборвалась, и они оказались на поросшем травой склоне, недалеко от вершины горной гряды. Пленников подтолкнули вперед, сняли с них цепи, и обессиленные люди повалились на траву. Один из рабов собрал набедренные повязки.

У входа остались стоять двое охранников с обнаженными мечами, остальные, казалось, не обращали на узников особого внимания. Тропинка, уводящая в ущелье, была единственным выходом отсюда. Нет – единственным безопасным выходом. Уолли старался побороть приступы тошноты. Он пытался думать не о будущем, а лишь о том, что ему удалось наконец сюда добраться. Мальчику это понравится.

На самом верху стояло некое подобие храма, беседка из какого-то синего камня, скрывающая уменьшенный вариант статуи Богини. За ним поднималась голая отвесная скала. С одной стороны поляна обрывалась в пустое пространство, и вдалеке в облаке водяной пыли можно было различить противоположную стену каньона. В такой ужасающей близости водопад поистине прекрасен – он как река, которая мчится с небес в ад, безжалостная белая смерть, сотрясающая землю.

Уолли повернулся ко всем спиной и тихо сидел, не спуская глаз с храма, казавшегося огромным даже с такого расстояния. Прекрасное здание, похожее на драгоценный камень в оправе парка, это щедрая дань тому божеству, в честь которого он построен. Где-то там внизу – Хардуджу. Уолли ему кое-что должен.

Город было не видно, но он смог рассмотреть дорогу, огибающую стену, и даже различил крохотные пятнышки – домики паломников. Он вспомнил и нежную рабыню. Рожденная ни самой нижней ступени социальной лестницы, униженная, бесправная, обреченная продавать себя ради выгоды других, она одна в этом Мире подарила ему утешение и доброту. Если он выживет и благодаря вмешательству богов сможет действовать, то он заплатит еще один долг. Некоторое время ничего не происходило. Голые узники, охрана и рабы сидели на солнышке так, словно решили устроить перекур. Ветерок застенчиво вился вокруг, принося то ледяное касание смерти, то теплый запах влажной земли и тропических цветов. Люди не смотрели друг на друга. Разговаривать все равно было невозможно из-за рокота водопада.

Воин четвертого ранга не спускал глаз с храма и, видимо, заметил сигнал, потому что вдруг закричал, что время пришло. Привилегия идти первым в цепи сразу же превратилась в привилегию умереть последним. Уолли не испытывал большого желания оспаривать такой порядок. Воины подошли к одному из приговоренных, он завизжал и прижался к земле. Они прикрикнули на него и принялись пинать ногами; наконец он поднялся и побежал на вершину, он обвил руками статую. Примерно через полминуты один из охранников ударил его деревянной дубинкой, и его тело осело. Рабы отнесли его к краю, раскачали, швырнули в бездну, и если колокол в храме звонил и по нему, то рев водопада заглушил эти звук и.