Тайное становится явным - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 53

Он поднял голову и увидел огромные глаза над мешками невероятной усталости.

– Дина, – сказал Туманов.

В ее глазах появились слезы.

– Ты помнишь все слова, что я тебе наговорила? – спросила Дина.

– Да, – кивнул Павел. – Надеюсь, ты не хочешь забрать их обратно?

– Это было бы жестоко. По отношению к самой себе. Я слишком долго до тебя шла.

– Как мне тебя отблагодарить?

– Скажи «спасибо».

– Спасибо, – сказал Туманов.

– Пожалуйста, мне достаточно, – улыбнулась Красилина.

Он тоже улыбнулся:

– Полагаю, это был последний раз, когда вихри враждебные нас разлучили?

Она натянуто засмеялась. Бледное личико задрожало, глубокая морщинка, такая ненужная и не молодящая, пересекла лоб. Туманов взял ее руку, немного подержал в своей, положил себе на лоб. Они смотрели друг на друга безотрывно, не шевелясь, почти не дыша. Время шло, а они этого не замечали. Их могли поймать, убить, разлучить, они могли заблудиться, умереть с голоду, мог вернуться хозяин берлоги и задать им жару. Все могло произойти. А могло и нет. Жизнь вариативна.

– Как ты себя чувствуешь? – наконец спросила Дина.

Туманов отшутился:

– Как у мамки в животе. Ничего не понимаю, но полон оптимизма.

– Молодчина, – похвалила Красилина. – А теперь вспомни, как тебя обрабатывали. Меня интересует – была ли запоминающаяся процедура, которая повторялась изо дня в день. Не через день, заметь, не от случая к случаю, а именно каждый день. Ну, нечто обязательное, неотъемлемое: как для мусульманина намаз, для англичанина ежедневный послеполуденный ритуал чаепития. Понимаешь, что я хочу сказать? Укол, молитва, стакан сока.

– Пожалуй, – он помрачнел. Странное свершилось дело – пустых мест в памяти почти не оставалось. Муть развеялась. Он помнил всю свою жизнь до базы и на базе. – Я вспоминаю, Дина. Каждый день перед отбоем меня водили – а потом и своим ходом ходил – в нечто напоминающее физиокабинет. Грели, правда, только голову. Укладывали на стол, надевали на нее шлем – я его ни разу не видел, только чувствовал – и направляли в лицо мощную лампу. Рядом стоял человечек и что-то бормотал. А в шлеме в это время звучала музыка. Слабенькая такая. Ничего подобного я никогда не слышал – чувствительная штука, забирает крепко. Хочется лежать и слушать, понимаешь? В нее врубаешься с первой минуты и весь уходишь в эти звуки – как бы живешь в них, растворяешься… И времени не чувствуешь. Сколько длится процедура – час, полчаса, полторы минуты – не скажу. Часов у меня не было, да и как-то, знаешь, не интересовало. Я ложился спать, а утром – заведенный распорядок: пробежка, накачка, лекция о работе с курсантами, систематика рукопашного боя, боевые искусства. До самостоятельных занятий с курсантами пока не дорос. Боцман обещал – через месяц…

– Занятно, – Дина невесело хмыкнула. – Через месяц тебя бы ни один консилиум не вернул к жизни.

– Вчера я готовился к процедуре, когда заявился злой Боцман и прорычал, что нас хочет видеть начальник «подготовишек», который нас вроде хотеть не должен. Разные величины.

– То есть тебе не сделали процедуру. Каждый день делали, а тут – осечка. Плюс… я. Плюс большая пробежка, плюс укольчик препарата С-8, временно нейтрализующий ядовитые вещества… Должна сказать тебе огорчительную вещь. Ты будешь лечиться и лечиться. В том числе у светил. Временные прояснения – это штука прекрасная, но неизвестно, насколько они временные. Кто гарантирует, что невозможен рецидив и ты чего-нибудь не отчебучишь? Бросишь меня, развернешься и уйдешь? Не хочешь? И я не хочу. Ты не будешь в этом виноват – утешься.

Туманов обескураженно молчал. Дина с задумчивым видом поковырялась в мешке и вынула два яблока. Взвесила их на ладошках – себе взяла потяжелее.

– Имею право, – буркнула она.

– Доставай уж и коньяк, – вспомнил Туманов, – раз пошел такой праздник живота. Не уверен, но мне кажется, я знаю одно доброе средство избежать рецидива.

Она почесала макушку:

– Разумная идея. По соточке. За свободу и справедливость, которых нам так не хватает в тайге.

– В самый раз, – поддержал Павел. – По махонькой. Хоть за что. Хоть за 715-летие изгнания евреев из Англии.

– А их изгнали? – засомневалась Дина, берясь за узкое горлышко.

– А как же, – Туманов облизнулся. – Посуди сама – разве ушли бы они сами?

От пережитого – два шага до новой бездны. Если, конечно, вовремя не подкрепиться. Доза коньяка вселила надежду и утроила силы. Перед выходом окропили себя репеллентом. Передернули затворы (опасно… но еще опасней потерять секунду) и опять углубились в тайгу. Туманов не командовал – не его прерогатива (разграничение полномочий прошло без жарких споров). А Дину, как уже не раз бывало, вела интуиция. В молодом березнячке они спугнули группу лосей – молодняк поумнее умчался, шурша папоротником, а пожилой сохатый – явный валенок – степенно удалился, кося вылупленным глазом. А буквально за околком, не доходя до теснины узорчато-скалистого распадка, их спугнули. Зарычал мотор грузовика-тяжеловоза, и они шарахнулись в укрытие, под защиту камней. Машина не двигалась – водитель, в порядке беглого техосмотра, стартовал, давил на газ и глушил двигатель. Лежать и ждать не имело смысла. В любом случае оставался путь отхода – чаща дикой смородины за плечами…

Бензиновый кризис, похоже, не касался здешних потребителей. «Урал» рычал, как зверюга, доведенная до бешенства. Вокруг крытого тентом кузова сновали люди в униформе. Четверо перекуривали и весело гоготали. Из капота торчала протертая задница. Напарник с потухшей папиросиной в зубах щедро газовал, выпуская клубы дыма. Двое непринужденно мочились. Из расщелины, прорезающей распадок и связанной с лесом, люди с автоматами за спинами выволакивали за конечности два трупа. Своих сослуживцев. Бурые пятна на одежде свидетельствовали, что парни умерли не от старости. Их небрежно забросили в кузов, потом по осыпи, увязая сапогами в глине, съехал узколобый старшой с кобурой на поясе, что-то сипло проорал (типа «Стой там, иди сюда!»), и прохлаждающаяся на солнышке публика стала неспешно грузиться в кузов с лежащими в нем покойниками. Через минуту рычащий автомобиль тронулся и запрыгал по камням.

– Хочется осмотреть это место, – шепнула Дина.

– Перехочется, – желчно хмыкнул Туманов. – Не наигралась еще? А вдруг ими весь лес напичкан? Сиди и жди.

Но из леса никто не выходил. Над головами роились, не решаясь преодолеть химический барьер, стаи пискунов. Отсохшие кусты громоздились на склоне противотанковыми ежами. На той стороне распадка по верхушкам причудливо изогнутых сосен скакала серая ворона. Из леса неслись завораживающие шорохи, вздохи – с порывами ветра они нарастали, с ослаблением – переходили в фоновый режим. Прошло несколько минут. Терпение кончилось – они сползли с обрыва на внушительных размеров кочку, поросшую шапкой мха, и прытко перескочили распадок. Лес ничем не отличался от оставшегося за спиной. Тот же сосняк вперемежку с лиственницей, стволы, обглоданные лосями и «поросями», старые шишки под ногами. Первый «мухомор» они нашли метрах в двустах от дороги, за поваленным деревцем со слабыми корнями. А привела их к нему примятая трава, на которой кое-где отчетливо проступали следы мужских ботинок (тех, с «КамАЗа»). Опять трупы… «И это что же получается, – подумал Туманов, – своих забрали, а чужих оставили, волкам на потеху?» Мертвец, одетый в форму образца 43-го года, лежал во мху, разбросав крепкие руки ладонями к небу. Молодой еще парень с мощной шеей и голубыми глазами. Грудь пробита в трех местах, и кровищи вытекло – немерено. Еще один, очень похожий (под копирку делали), лежал подальше, на земляничной полянке. Этого расстреливали в упор, из всех стволов – живого места на парне практически не было. Прикрывал отход товарищей и припозднился. Ни вещей, ни оружия подле тел. Вероятно, и документов: форма расстегнута, карманы навыворот.