Тайное становится явным - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 23

– Да вы еще спрашиваете… – Света услужливо засуетилась.

Мне постелили в дальней комнате, у дальней стены, обклеенной какими-то детскими календариками. Потрясающе – весь вечер качало, грезилась подушка, чистые простыни и полное умиротворение. А стоило все это обрести, как сон испарился. Я лежала дура дурой, таращась в неровный потолок, и думала о своей веселой жизни, поддерживать которую до недавнего времени помогало лишь чувство юмора. Да еще вера в судьбоносный миг. А что теперь? От юмора остались крохи, от веры – осколки. Про надежду и любовь вообще молчим. Интересно, какими резервами я питаюсь?

Посреди ночи призрачным Каспером в комнату впорхнула Алиса. Я уже дремала.

– Тетя Дина… – она села передо мной на пол и положила ручонки на колени, – я не верю, что с Тумановым все в порядке. Вы хорошо врете, но у меня есть интуиция. Она подсказывает – произошло плохое, и вы боитесь в этом признаться.

– Мы плохо сработали… – прошептала я сквозь дрему. Зачем обманывать привидение? – Но все будет хорошо, девочка… Мы переживем эти неприятности, не уроним древка… Я знаю один хороший афоризм, тебе не грех его запомнить: «Кто хочет побеждать, тот должен уметь проигрывать». Как руководство к действию, понимаешь?

– Я понимаю, тетя Дина… Давайте, я вам тоже расскажу один афоризм. Я не помню, откуда он. Но вам пригодится, слушайте. «Проще всего побеждать тех, кто не воспринимает вас всерьез». Вы улавливаете, что я хочу сказать?

– Неплохо, – прошептала я. – Очень неплохо. Я понимаю – нужно выглядеть круглой дурой, и только так мы победим. Ты умная девочка, Алиса. Одно плохо – ты… всего лишь девочка. А времена детишек-камикадзе еще не наступили.

– Как жаль, – грустно вымолвила Алиса. – А мне так нравилось вас спасать.

Через минуту я открыла глаза. В комнате был полумрак, дрожала люстра, мерцали обои, ветерок проникал в раскрытое окно и трепал марлевую занавеску. А была ли девочка?

– Вы влипли в историю? – поинтересовался «рукокрылый» Серафим из китайского отдела.

– Это заметно по голосу? – проворчала я.

– Это, Любочка, заметно по нездоровой суете, царящей в наших рядах. Вы не хотите излить душу?

Больше всего на свете я хотела излить душу. Прореветься, попросить помощи. Встряхнуться, наконец, от ледяной тоски. Доколе я буду походить на натюрморт из битой птицы? Но как можно доверить свою душу представителю «Бастиона», которого и знаешь-то без году неделя? Нельзя ему доверять!

– А голосок у вас и в самом деле неважнецкий, – совершенно справедливо заметил Пургин.

– Какой есть… – прошептала я и замолчала.

– Ладно, Любаша, хватит прикидываться колоском, прибитым градом. Это не в ваших правилах. Немедленно берите билет и прилетайте в Иркутск. И никаких отговорок, вы слышите?

– Я боюсь выходить на контакт, – со всей откровенностью врезала я. – Никуда не поеду.

– Выходит, вас хорошенько прижали, – задумчиво изрек Пургин после долгой паузы и вновь впал в задумчивость. Потом встрепенулся: – Я хорошо понимаю ваши терзания, Любаша. В свое время я прошел через аналогичные. Открою по секрету – лично меня можно не бояться. Вчера вы звонили Зуеву из энского аэропорта, через два часа перезвонили с Главпочтамта. У филиала прямая связь с Энском – вас могли задержать в любую минуту. Мало того – прошедшую ночь вы провели в квартире некой Светланы Губской – вдовы погибшего оперуполномоченного Железнодорожного РОВД. Признайтесь, Люба, – разве вам не дали выспаться?

Я молчала. От такой неразберихи поневоле замкнешься. Кто друг, кто враг? – злодеи сменяются своими в доску, свои оборачиваются злодеями…

– Мне и Веберу (начальнику иркутского филиала) вовсе не хочется приносить вас в жертву, Любочка, – убаюкивающе продолжал Пургин. – Даже невзирая на то, что вы провалили последнее задание. Обстоятельства были выше вас, допускаю. Врагов больше, вас меньше… Ну что вы молчите, как неживая? Я мог арестовать вас и не арестовал – согласны?

И сейчас может…

– Согласна, – процедила я сквозь зубы. Кольцо физически ощутимого ужаса сжималось вокруг горла. Я не могла его разорвать. Нужен любой друг. Пусть странно, пусть опасно, но телефонный абонент оставался единственной связующей ниточкой между мной и Тумановым.

– Необходимо встретиться и душевно поговорить, Люба. От вас не убудет, обещаю. Ничто так не сближает, как общие враги.

– Я боюсь ездить без почетного эскорта, Серафим Яковлевич…

Пургин сегодня был воистину покладистым дядечкой.

– Хорошо, я прилечу, Люба. Уйдите из вдовьей ночлежки и больше в ней не появляйтесь. Сейчас десять утра. В восемнадцать ноль-ноль по местному времени находитесь… Э-э… Помните свое увлечение? Ну, клуб по интересам?

– Конечно, Серафим Яковлевич…

Гимнастика тайцзицюань. Не было у меня в Иркутске иных увлечений.

– Та же улица – она есть в любом населенном пункте свыше сорока дворов. К номеру дома добавьте четыре.

– Я поняла, Серафим Яковлевич.

– Умничка. Не опаздывайте. И не забывайте, Любочка, – на прощание Пургин позволил себе пошутить, – что время, которое у нас есть, – это деньги, которых у нас традиционно нет…

Пургин прибыл на рандеву не один. Его сопровождали крепкие ребята – то ли верные «делу демократии» сотрудники энской конторы, то ли в разовом порядке завезенные из соседнего региона – меня не волновала их «прописка». Девочка созрела. Будь что будет, решила я, а повезет – там и помолишься. Суровые личности с физиономиями, говорившими, что у их обладателей присутствуют все положительные мужские качества, кроме интеллекта и чувства юмора, впихнули меня в невзрачный микроавтобус и долго возили по городу, избавляясь от возможного хвоста. В конечном итоге привезли куда-то в район бывших обкомовских дач, где не было никого и ничего, кроме густого запаха хвои, неухоженных аллеек и молчаливых особняков да одинокого дворника – медитирующего мужичонки лет тридцати пяти, наглядно изображающего, как не надо работать метлой.

Пургин встретил гостью на пороге однообразно роскошного особняка, по-отечески приобнял (папочка…) и, шлепая штиблетами, сопроводил в отделанную мореным дубом гостиную. Домик явно недавно расконсервировали. Основная часть мебели оставалась в чехлах, оголили большой диван, два кресла да журнальный столик, накрытый в полном соответствии с особенностями национального гостеприимства. То есть много всего, а есть нечего.

– Без выпивки, конечно, никуда, – пробормотала я.

– А что за негр без банана? – расплылся Пургин. – Присаживайтесь, Любочка. Разговор будет долгим и насыщенным. Если, конечно, вам есть что сказать.

Я присела. Диван прогнулся, приняв мою форму (или я приняла форму дивана), и сразу навалилось расслабление. Расклеились мозги, ослабли мышцы. Нет, не дураки его сюда поставили. Вовремя подсунутый диван, снабженный соответствующей набивкой, – это мощнейшее психологическое оружие.