Завербованная смерть - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 21

Наконец номер закончился, примадонна получила свою порцию ликующих оваций и, заполняя паузу и давая униформистам возможность очистить арену и подготовить ее для следующего номера, к публике вышел коверный клоун – Игорь Вениаминович, от которого слегка разило перегаром в смеси с лавровым листом. Ведя задушевные беседы на неплохом английском, украсив свое выступление нехитрым арсеналом шуток, падений и прочих клоунских ухищрений, он бодро пошел по рядам, раздаривая детишкам шарики, а женщинам – появляющиеся из бездонных рукавов бесчисленные букетики бумажных цветов. Зрители выли от восторга…

Скрывшись за кулисами, довольный выступлением дрессировщик бодро хлопнул по плечу Вольдемара Жозеффи, который должен был выступать следом, и, желая приободрить друга обнадеживающе подмигнул:

– Не дрейфь, факир! Публика сегодня очень доброжелательная. Все пройдет прекрасно! Я уже договорился с ресторатором, – добавил он, хитро подмигнув товарищу. – Только, извини, твоя доля уменьшается…

– Как это? – неожиданно встрепенулся Вольдемар. – Почему?

– Потому, компаньон, что ты сюда приехал не только для того, чтобы кроликов из рукавов доставать, – весело ответил дрессировщик и, недвусмысленно глянув на ассистентку иллюзиониста, добавил: – Работать надо, друг мой, ра-бо-тать, а не заниматься неизвестно чем. Я правильно говорю, прелестница? – Заметалин недобро стрельнул в сторону девушки. Ответить она не успела, и словесной пикировки не получилось. Из-за форганга донеслось зычное: «Великий иллюзионист, знаток черной и белой магии, факир и йог Вольдемар Жозеффи и его очаровательная Изольда Гальчевская!»

Оркестр грянул марш на выход, и парочка выступила на арену шапито под яркие прожектора циркового света.

– Послушай, Сашенька, – ласково обратилась Вероника к Оршанскому, – ну что ты все сидишь, как… У тебя такой вид, будто тебя сейчас должны вывести в холодный подвал Лубянки и застрелить. – Оршанский невольно вздрогнул. Гимнастка выполняла перед зеркалом своей грим-уборной последние штрихи к сценическому макияжу. – Я так предполагала, что из тебя получится прекрасный напарник, а от тебя вместо успокоения и сосредоточенности веет такой расхлябанностью и страхом, что мне прямо не по себе становится.

Александр сидел здесь же, рядом с Вероникой, в небольшой комнатке, заставленной вешалками с различными нарядами для выступлений и оклеенной множеством афиш, сообщавших о выступлении известной гимнастки Вероники Гогоберидзе. Несмотря на жару, журналиста пронизывал острый холод. Он сидел на узкой банкетке и наподобие китайского болванчика раскачивался, только не из стороны в сторону, а вперед и назад. Вид у него действительно был несколько затравленный и мог вдохновить на какое-то действие разве что очень голодного тигра.

– Я немножко волнуюсь. – Александр попытался оправдать свое состояние. Ему и в самом деле было немножко не по себе. Возможно, он сильно преувеличивал свою роль и значение в предстоящем выступлении Вероники, но от этого ему было не легче.

– Ты прекрасно справлялся на репетиции, – подбадривала своего воздыхателя девушка, – справишься и сейчас. Ничего сверхъестественного тебе делать не придется. Всего-навсего, что требуется от тебя, – это взять себя в руки и сосредоточиться.

– Я понимаю, что надо взять себя в руки. – Оршанский с наигранным юмором обхватил себя руками за плечи, – но только что-то не очень получается.

– Тогда не торчи тут и не накаляй обстановку. – В голосе гимнастки послышались нотки раздражения. – Сходи в бар, выпей чего-нибудь, только безалкогольного, потанцуй с какой-нибудь привлекательной девушкой. – Она обернулась к Александру и ласково чмокнула его в щеку. – Я разрешаю. Только сотри помаду. – Она подала ему салфетку. – Наш первый номер еще почти через час. Иди, отвлекись от глупых мыслей.

– Может, ты и права, – согласился Оршанский, послушно поднялся и двинулся в сторону грохочущей музыки.

Время, что называется, было самое разгульное. Западноевропейские туристы, воспитанные на ежедневной борьбе с холестерином, даже помыслить не могли, что можно наедаться в ресторанах после восьми часов вечера, как это делали почти все русские поголовно. Отужинав и совершив вечерний променад, отдыхающие постепенно расходились по своим отелям и, не преминув заглянуть на шумное дискотечное веселье, бодрыми телодвижениями утрясали в желудках остатки вечерней трапезы.

Дискотека отеля, в котором поселилась Вероника, не была исключением. В довольно просторном зале, отведенном под танцпол, народу набилось столько, что Александру пришлось продираться к бару так, как он делал это в молодости, когда еще ездил в часы пик в московском метро или в троллейбусах. Столичный опыт помог, и через некоторое время он оказался у стойки. Очень хотелось хлопнуть водки, мартини или, на худой конец, вина, чтобы снять нервозность и расслабиться. Да и обстановка располагала, но, поскольку алкоголь и цирковая профессия, к которой он сегодня должен был приобщиться, были несовместимы, Оршанский заказал стакан сока и стал внимательно наблюдать за происходящим.

Собственно, ничего нового он здесь не увидел. В Москве таких заведений если не тысячи, то уж точно сотни: моргающая цветомузыка, бьющие по глазам стробоскопы, зеркальные шары под медленные композиции и ритмичная световая пульсация под «ум-ца, ум-ца, ум-ца-ца», плавающие по стенам и полу светящиеся звезды и спиральки, неряшливые диджеи в одежде, на пять размеров больше, и в непостижимого вида прическах, кочующая по всему миру совершенно одинаковая музыка…

В свете предстоящего с Вероникой ночного ужина девочки Оршанского в данный период времени не интересовали. Еще прилипнет какая – не отвяжешься. Да и рассмотреть что-либо приличное в этом непрерывном и хаосе света не представлялось никакой возможности – так, отдельные округлости…

Посидев с полчаса и вдоволь насмотревшись и наслушавшись этой какофонической кухни, Александр стал пробиваться обратно.

– Ну как, полегчало? – поинтересовалась состоянием напарника Вероника, едва Оршанский переступил порог гримерки.

– Вроде бы отпустило, – бодро ответил Александр. Во всяком случае, после душного зала его перестал бить озноб. – Готов к труду и обороне!

– Что-то быстро ты отошел, – Вероника подозрительно и хитро глянула на журналиста, – небось шалаву какую нашел?

– Не-не-не! Что ты! – Оршанский испуганно замахал руками. – Променять ужин с тобой на шалаву – это, извините, по крайней мере, было бы большой глупостью.

– Смотри у меня. – Девушка шутливо погрозила ухажеру пальчиком и перешла на серьезный тон: – Ну, Саша, не мандражируй, не отвлекайся на посторонние раздражители, следи за мной и делай все, как на репетиции. Понял? – Александр молча кивнул головой. – Ну, тогда с богом. – Вероника порывисто встала и пошла к отведенному для ее выступления невысокому подиуму.

При ее появлении в танцзале музыка стала звучать немного потише, диджей выкрикнул что-то нечленораздельное о русской красавице, толпа заревела, приветствуя полуобнаженную гимнастку, и покорительница высоты ловко стала подниматься по канату корд де периль. Как объяснила Вероника после дневной репетиции, корд де периль переводится с французского как «опасный канат», что в общем-то и так было понятно. Не надо было и знать французский, чтобы при взгляде на трюки, скольжения и падения гимнастки понять, что риска в этом выступлении хватает с избытком.