Спасти Париж и умереть - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 40

– Не смейся! – тряхнула головой Адель. – Я узнала руку дядюшки Клода… – Она вдруг успокоилась и произнесла: – Как этот портрет мог оказаться здесь? – Адель растерянно оглянулась.

– Гестапо, – бухнул сзади Никольский.

– Не время шутить! – одернул его звонарь. – Предположим, кто-то положил картину для нас… Что из этого следует?

Они переглянулись.

– Кто-то хотел дать нам знать, – сказал Никольский.

– Ее надо осмотреть, – сказала Адель.

Жорж Лерне передал девушке фонарь и взял картину в руки. Повертел ее, осматривая.

– Там не может быть бомба? – пискнула Адель.

– Думаю, плоских бомб не бывает, – ответил звонарь. Он прощупал портретную рамку, зацепился пальцем и повернул загнутый гвоздь.

– Что там? – снова спросил Жорж Лерне. – Адель, свети на пол… Что-нибудь видишь?

Девушка направила луч фонарика под ноги. Внизу был грязный известняк, ничего больше.

– Стоп, стоп, стоп, здесь еще гвозди, – сказал звонарь. – Портрет имеет сзади картонку, которой могло и не быть… – Он нащупал остальные гвозди, поднатужился и повернул. Сунул палец под картонку, которая теперь отошла от портрета, расширил щель и вытащил из-под картонки прямоугольный листок бумаги. – Я так и думал, – торжествующе произнес Жорж Лерне. – Смотри, Адель! Ты у нас специалист не только по картинам, но и по шифрам…

Он подал Адель страницу, а девушка вернула Лерне фонарь. Никольский тихо сопел носом рядом с ними.

Адель развернула сложенный вдвое листок и подставила под свет фонаря. Все увидели два ряда цифр, аккуратно записанных карандашом.

– Сможешь расшифровать? – спросил звонарь.

Адель пожала плечами.

– При последней встрече дядюшка Клод сказал, что все шифры остаются прежними, – грустно произнесла она. – Бедный мой дядюшка Клод. Он и после смерти помогает нам… Я попытаюсь расшифровать, но не обещаю…

Сказав так, она бросила взгляд в ту сторону, где стоял Никольский.

Хоть девушка испытывала по отношению к этому человеку самые искренние, дружеские чувства, законы конспирации, которым ее учили Павел Бондарев и полковник Анри Роль-Танги, говорили ей, что надо быть осторожней и обнародовать информацию в кругу людей, к которым эта информация будет иметь самое непосредственное отношение.

На парижском ипподроме было людно. Шли скачки.

Несмотря на военное время, здесь было много зрителей и много игроков. Пытались поправить свое финансовое положение разорившиеся бизнесмены, привыкшие к шальному счастью профессиональные игроки, просто любопытные, которые решили поиграть на тотализаторе первый раз в жизни. Такие люди больше всего смущались, их, как правило, к кассам за ручку подводили более опытные спутники. Эти же спутники уверяли проигравших, что бояться нечего, что надо обязательно повторить попытку, иначе счастье не улыбнется никогда.

У одной из касс с отсутствующим видом стоял Курт Мейер и заполнял карточку. На штандартенфюрере СС был гражданский костюм, и суетившиеся вокруг люди бесцеремонно толкали Курта. Он же не обращал на толчки никакого внимания, делая записи неспешно, словно жизнь никуда не торопила его.

И правда, кому какое дело? Желающих играть на скачках всегда великое множество, и у каждого свое настроение. Кто рвется к кассам, едва становится известна новая информация перед заездом, а кто, как Курт Мейер, вовсе не переживает.

Профессиональные букмекеры и другие завсегдатаи скачек косились на Курта. Он записал номера лошадей на несколько забегов вперед. Эти номера означали своеобразный пароль-шифр.

Рядом с Куртом вдруг появился мальчик-оборванец лет двенадцати. Бесцеремонно сунул нос в карточку.

– Что тебе? – поднял взгляд Мейер. – Брысь…

Мальчуган белозубо улыбнулся и ретировался. Курт не знал, что перед ним только что мелькнул министрант собора Парижской Богоматери.

– Мсье, лошадь, на которую вы хотите поставить, хромает на левую переднюю ногу, – раздался чей-то голос.

Курт снова поднял голову. Перед ним стояла миловидная девушка лет девятнадцати, ее зеленые глаза смотрели хитренько. Девушка улыбалась. Только что она произнесла пароль, который установил сам Мейер в последней записке.

– А остальные хромают на все четыре, – улыбнулся Курт.

Фраза была отзывом.

Спустя несколько минут они сидели в кафе, располагавшемся недалеко от ипподрома. Вокруг щебетали птички. Над столиком раскинула листву ива, лучи солнца падали на стол маленькими кружочками.

– Ужас, – произнесла вдруг девушка.

– Вы о чем? – спросил Курт.

С ипподрома донесся могучий рев, означавший очередной заезд. У Курта тоже мурашки поползли по спине.

– Иной раз кажется, это ревет огромное чудовище, – сказала Адель. – Имя этого чудовища – фашизм. Если мы уничтожим фашизм, исчезнет и чудовище…

– Странные вещи вы говорите, – произнес Курт. – Ипподромы останутся после разгрома Гитлера…

– Да, но тогда крики будут восприниматься иначе, – парировала девушка.

Курт внимательно посмотрел на нее. Они помолчали. На ипподроме в это мгновение родился новый звук. Он нарастал, перешел в крик и окончился ревом, от которого содрогнулось все вокруг. Впечатление было удручающее.

– Ужасно, – признался Курт.

– Я же говорила, – улыбнулась девушка. – Скажу откровенно, за все время оккупации мне впервые приходится пить кофе в обществе немца, – продолжала Адель.

– С чего вы взяли, что я немец? – спросил Курт и тут же пожалел о сказанном. Но подумал, что контакт означает некоторое доверие, и потому все должно быть в порядке.

– Кто вы? – спросила Адель.

– Я не скажу, кого именно из союзников я представляю, – перешел на деловой тон Курт Мейер. – Однако я должен назвать причину моего пребывания здесь. Я должен спасти Париж…

– Париж должен быть разрушен? – перебила она.

– Фюрер отдал такой приказ. Сейчас идут подготовительные работы. Конечно, все делается втайне. В том числе и от французов. Даже от тех, которые пошли на сотрудничество с немцами.

– Бог мой! – сказала девушка. – Я доложу об этом своему начальству. Против этого чудовищного плана поднимется вся Франция!

В кафе вошел высокий стройный блондин. Он заказал рюмку аперитива. Пока бармен делал аперитив, блондин, облокотившись о прилавок, внимательно рассматривал Адель и ее собеседника. Это был не кто иной, как Павел. Безусловно, он запомнил Курта Мейера в лицо – для того и разглядывал этого человека.

Правда, сам Курт, занятый беседой, не заметил, что за ним наблюдают.

Курт Мейер и Адель после некоторого обсуждения договорились о связи и способе информирования. Курт остался доволен – девушка показалась ему вполне толковой. Если у нее не менее толковые друзья, с ними вполне можно работать.