Грабеж средь бела дня - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 14

…Докурив, Жулик вернулся в купе. Лениво пролистал «Пари Суар». Обнаружив в криминальной хронике собственный портрет анфас и в профиль и цифры 50 000 под ним, беглец лишь саркастически хмыкнул.

До Марселя оставалось чуть более четырех часов.

* * *

Даже простое упоминание об Алексее Сазонове вызывало у окружающих самые противоречивые эмоции.

Менты, многократно «крутившие» Жулика, невольно поражались его незаурядному интеллекту, богатой фантазии, природному артистизму и несокрушимой логике. Ему приписывались самые громкие и загадочные ограбления, самые хитроумные и блестящие аферы. В большинстве случаев Уголовный розыск не ошибался в своих подозрениях… Однако попытки доказать авторство преступлений нередко заканчивались позорной капитуляцией оперов. Изворотливый проходимец с легкостью ускользал из безжалостных лап правосудия, всякий раз предоставляя железную версию абсолютной своей невиновности. В одних случаях Жулика спасало отличное знание оперативно-следственных методов. В других – холодный и дальновидный расчет. В третьих – умение тонко сыграть на человеческих слабостях и пороках. В четвертых – способность повести следствие по ложному пути, да еще так, чтобы выставить мусоров злостными нарушителями всех существующих законов…

Леха был настоящим бичом и ужасом правоохранительных органов своего города. Известие об очередном преступном эпизоде с его участием нагоняло тоску даже на заматеревших прокуроров. А уж о дознавателях, следователях и операх даже говорить было нечего – капитан Голенков стал далеко не единственным, кому хитроумный фигурант поломал карьеру… Впрочем, Эдуард Иванович еще дешево отделался: одного особо злостного мусорилу Жулик даже довел до инфаркта. Отправляясь на допросы Сазонова, милиционеры нередко запасались валерьянкой и корвалолом. Однако это помогало далеко не всегда: несчастные менты хватались за сердце, скрежетали зубами, а некоторые даже заходились в неврастеническом хохоте. Алексей Константинович Сазонов выходил пред лицом Уголовного кодекса чище, чем поцелуй младенца.

– Это не человек, а какой-то змей! – не без уважения сокрушались правоохранители. – Такой же скользкий, изворотливый… и умный!

Братва, знавшая Леху и по воле, и по неволе, совершенно не разделяла мнения поганых ментов. В их представлении Жулик был эдаким роскошным цветком воровской профессии, способным кинуть кого угодно. По тюрьмам, пересылкам и зонам ходили легенды о железной выдержке, небывалом фарте и незаурядном интеллекте этого афериста. Живая арестантская молва приписывала ему самые невероятные подвиги, и рассказы об этих подвигах нередко соответствовали действительности… Аферы Жулика носили печать элегантной изобретательности, соединенной с удивительным знанием человеческих пороков. Аристократ преступного мира, Леха не любил стандартных решений. Его оружием были не «перо» и «волына», а живой ум, тонкий расчет и безмерное личное обаяние. Сазонову не раз приходилось брать на себя самые разнообразные роли, начиная от бомжа и заканчивая министром, и он исполнял их с искусством, которому позавидовал бы любой актер. По большому счету терпилы сами были виноваты в своих несчастьях – ведь Жулик обычно играл на человеческой жадности, трусости, подлости, чванстве и обыкновенном неумении думать.

Несмотря на искреннее уважение блатных, Сазонов никогда не причислял себя к этой масти. Это был аферист, гуляющий сам по себе. Он не украшал свое тело татуировками, не глотал чифирь, искренне презирал наркотики и даже зоновской феней пользовался лишь в меру профессиональной необходимости. Жулик терпеть не мог насилия, прибегая к нему лишь в случаях необходимой самозащиты. Слова «наезжать», «гопстопить» и «кошмарить» звучали в устах афериста дезавуирующими ругательствами. Человек, отличающийся масштабностью замыслов и остротой ума, никогда не сузит горизонты мысли до нескольких десятков лагерных понятий.

Леха шел по жизни играючи, и фарт не оставлял его. Он был ироничен, уверен в себе, ровен со всеми и абсолютно нежаден. Деньги никогда не являлись для него самоцелью. Случалось, что по необъяснимому сиюминутному капризу он отдавал всю свою долю или в общак, или какому-нибудь остро нуждающемуся бродяге и никогда больше об этом не вспоминал. Подчас казалось, что Сазонов интересуется не деньгами как конечным результатом блестяще проведенной аферы, а лишь художественной завершенностью «разводки лоха».

– В любой афере главное – красота! – поучал Леха. – Красота аферы спасает мир, а деньги губят… Явить красоту там, где ее нету, – искусство, а не афера.

И братва, всегда ценившая незаурядный ум и широкие жесты, искренне восхищалась Жуликом.

– Аферисты типа Лехи рождаются раз в сто лет! – уважительно говорили пацаны. – А может, и в тысячу.

Казалось, у Сазонова вообще не было слабостей. Не считая красивых баб…

Любвеобильная натура Жулика не делала никаких исключений для красавиц. Он страстно обожал блондинок и был без ума от брюнеток. Превозносил худеньких и боготворил полненьких. Покровительствовал стеснительным девственницам и не чурался опытных дам…

Этот галантный кавалер обладал удивительным даром обольщать любую понравившуюся ему женщину. Реестр Лехиных побед впечатлял: здесь были и жены прокуроров, и дочери банкиров, и племянницы губернаторов, и даже внучка заместителя министра внутренних дел. Каждая красавица наивно полагала, что она – одна-единственная у этого остроумного, обходительного и донельзя обаятельного джентльмена (естественно, Жулик никогда не посвящал красавиц в секреты своего ремесла). Иногда Сазонов виртуозно использовал общественное положение мужей, братьев, отцов, дядей и дедушек многочисленных любовниц, но нередко эти же любовницы по дурости, ревности или болтливости «запаливали» Жулика.

И всякий раз, обеспокоенные долгим молчанием кавалера, красавицы в один голос вздыхали:

– Ах, Леха-Леха, мне без тебя так плохо!..

Единственной женщиной, к которой Жулик всегда возвращался, была его мать. Старенькая Александра Федоровна, безвыездно жившая в небольшом городе Нечерноземья, видела сына нечасто. И тем радостней были их встречи…

* * *

Тараня плоским лбом плотный прозрачный воздух, экспресс «Париж – Марсель» медленно подъезжал к пустынной утренней платформе. Мягко лязгнуло железо буферов, длинно и грустно запищала гидравлика, и поезд остановился. Двери вагонов автоматически разошлись, и пассажиры посыпали наружу. От размалеванных фанатов «Пари Сен-Жермен» добрые буржуа старались держаться подальше: буйство нравов и необузданность поступков футбольных «ультрас» известны не только во Франции.

Жулик покинул фанатский вагон одним из последних. Мельком взглянул на перрон и, заметив полицейский патруль, на всякий случай прикрыл нижнюю часть лица клубным шарфиком. Смешавшись с толпой похмельных «ультрас», Леха прошел в здание вокзала. И сразу же юркнул за дверь с надписью «WC».

Спустя минут двадцать из туалета вышел весьма импозантный джентльмен: элегантный летний костюм от «Армани», скрипящие туфли паленой кожи, широкополая шляпа, плащ на левой руке и портфель крокодиловой кожи – в правой… Брезгливо взглянув на сине-красную толпу фэнов, он неторопливо направился к стоянке такси. Уселся в машину и попросил отвезти себя в отель.