Корона для «попаданца». Наш человек на троне Российской Империи - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Махров, Борис Орлов, Сергей Плетнев cтр.№ 82

– Договоримся? О чем?

Вот в этом месте он впервые посерьезнел, испытующе на меня так глянул – словно всего насквозь увидеть хотел – и медленно так, врастяжку сказал:

– О многом. И о том, как Россию-матушку с колен поднять, и о том, что вы – конкретно вы, Александр Ульянов! – для этого сделать можете. Негоже жизнь на ерунду попусту тратить. Успеете еще в Шлиссельбурге по эшафоту прогуляться. Ишь, выдумал – с помазанником Божьим дуэлировать! – И такой жутью от его слов повеяло, куда там господину Гейне со всей его мистикой! У меня в тот момент горло будто невидимой петлей перехватило, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Главное, непонятно вроде говорит, а в душе после его слов что-то такое вдруг шевельнулось, точно давно позабытое наружу стремится.

Не могу объяснить почему, но поверил я Рукавишникову. Правда, он мне потом более подробно все рассказал. И про мечту всей своей жизни, и про то, как нужны ему позарез толковые люди, способные раскачать махину государственную, – да не кровью чужой, без толку пролитой, а делами реальными. И про то, как устроить все можно, правильно и с толком. Не веришь? Ну слушай…

…Вот и я тогда обомлел! Честное слово! До самого Нижнего все и так и эдак прикидывал, искал, где обман может быть. Так и не нашел. А уж когда Александр Михайлович меня к себе на завод отвез и продемонстрировал все вживую, да позволил самостоятельно повсюду походить, с рабочими побеседовать, быт их посмотреть, с коллегами будущими познакомил – так и последние сомнения мои отпали. Серьезные это люди. Очень. Настоящая организация, а не наши тайные сходки карбонариев доморощенных. Что мы такого можем? Мечтать о дезорганизации власти путем террора? Бросать бомбы? Ходить в народ? Красиво, конечно, только… неэффективно. А здесь настоящее все, без обмана. И пусть пока еще не в полную силу Александр Михайлович вошел, но не за горами этот день. Это ведь как лавина: сначала маленький комок с горы летит, а потом обрастает, обрастает, и вот уже грозный поток несется – ничем не остановишь! Смешно? Я тоже улыбался. Пока лицом к лицу с самим великим кня… тьфу! Чуть не проговорился! Рано еще об этом.

Да знаю я, что матушка и не больна тогда была вовсе. Ты не поверишь, но для Рукавишникова ТАКОЕ организовать проще пареной репы. Он, как правило, совсем иными вещами занимается – ты себе и представить не можешь, какого это птица высокого полета. Но в тот раз он целую интригу провернул, чтобы только со мной накоротке сойтись. Уж и не знаю, чем я ему тогдашний глянулся? Не могу тебе сейчас всего рассказать, но благодаря ему и я нынче на кое-что серьезное способен, о чем раньше и помыслить не мог. Вся эта наша игра в революцию теперь такой мелочью кажется…

Я, собственно, тогда товарищам примерно так и сказал перед уходом. Ну, в смысле, чтобы бросали они эти бирюльки. А то, не дай бог, по разные стороны баррикад встретимся.

Вот только не знаю, Володя, поняли ли они меня?.. Посмотреть? А что, вот на летние каникулы приезжай ко мне, сам все и поглядишь. Нет, Рукавишников возражать не будет. Собственно, он сам мне как-то это и предложил. Да-да, так и сказал, будто невзначай: «Брату вашему – Владимиру – полезно было бы другим путем пойти!» И улыбнулся так… с хитринкой!

Чем замечателен Нижний зимой? О, об этом Иван Михайлович Рукавишников мог бы рассказать многое. Тут вам и белый до рези в глазах снежок, приятственно похрустывающий под ногами, тут и солнышко, чьи лучи так и отплясывают на чистеньких резных домах. Попадаются, конечно, каменные, и в преизрядном количестве – не в Сибири, поди, живем, но они именно что не портят пейзаж. На все это накладывается традиционная (или нетрадиционная, для Руси-то) трезвость Нижнего Новгорода. После одного примечательного события, имевшего место в 1378 году от Рождества Христова на реке Пьяна, южные новгородцы пьют на порядок меньше своих северных тезок. И на порядок меньше всех остальных русских вообще. А Волга, а санки, а новомодные голландские коньки…

Вот только ни о чем подобном Иван Михайлович рассказывать не собирался. Все это для одаренных поэтов да писателей. Между прочим, надо бы парочку припрячь описывать красоты. И им сытней, и нам, очень может статься, пригодится в ближайшем будущем. Рукавишников-старший, будучи генералом банковских транзакций и гением крупнооптовых негоций самым разным товаром, высоко ценил свое умение и понимал, как трудно новичку и сущему неумехе пытаться тягаться с ним, бравым. Не одного такого скушали, да будет известно, и дай бог не одного еще скушаем. Надо думать, и в поэтическом мире так же – начнешь сдуру природные красоты посконным языком описывать, так засмеют в два счета и мигом пояснят, где этакому описателю место.

Да и некогда, признаться, красотами заниматься. Вон он, малоприметный домик, искомая и вожделенная цель. Все гости – или, точнее, хозяева – уже собрались, пора бы и навестить их. Борис Митрофанов – местный, Николай Еремеев – москвич, как один – купцы первой гильдии. Фигуры крайне серьезные: считай, миллионов с полсотни на обоих приходится. Торговля лесом, хлебом и прочими дарами земли, которые вкушают русские люди, стройматериалами – от досок до гранитных плит. Местный вдобавок имеет нешуточный речной флот. А москвич – один из крупнейших виноторговцев… или, точнее, водкоторговцев. А учитывая, какую дрянь, пусть и дешевую, наливают в его кабаках (ах да, простите, с 1885 года у нас никаких кабаков и нет вовсе – есть трактиры, читайте, господа хорошие, Питейный устав…), очень может статься, и сивухоторговец.

Фелейзен Константин Константинович – скромнейший дядюшка, всего-то и навсего член Попечительского совета Санкт-Петербургского коммерческого училища, 10 лет как бельгийский консул. Русская душа широка, Бельгию она на карте без колоний и вовсе не разглядит. А о том, что сей дядюшка заодно трудится на одну контору со скромным и непритязательным названием Bank of France, знает не так уж и много русских душ.

Плюс Митенька Рюмин, облеченный доверием представитель сразу нескольких торговцев разной железной снастью, от рыболовных крючков до обуховской брони к броненосцам. Он, стервец, загадочно намекает, что есть на самом деле приставочка «Бестужев» у его фамилии, но уж нам-то известно – Митенька доподлинный и потомственный Шниперсон. Из тех выкрестов, которых в процессе крещения хорошо бы опустить в воду с головой да и подержать там минуток десять для надежности. Заметим, к слову, что среди выкрестов не так уж и много мерзавцев, но если уж попадаются, то как раз такие вот Рюмины. И ведь дела ведет через место, из коего ноги растут, до чего дошло, с пуда кровельного железа хочет больше рубля барыша, у немцев покупать – и то дешевле! Ан ведь держат, доверием облекают.

Что свело вместе столь разных людей? О, далеко не только то, что все они – довольно-таки дешевые мерзавцы. У каждого из них, видите ли, вырос зуб на господина Рукавишникова. Справедливости ради – не на него, Ивана Михайловича, а на младшенького, Александра, но с момента примирения это, в общем-то, несущественные детали. Строго говоря, Рюмин вот-вот перестанет представлять хоть кого-либо. На рынке его нанимателей братец Сашенька теперь столь же серьезен, сколь броненосец «Петр Великий» в сравнении с крейсерами легкими (кажется, по науке их полагается называть бронепалубными). А коли все будет идти как идет – так будут против него сущими канонерками. Жмись себе около берегов, пейзажи изучай, а в море-окиян не лезь.