Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - читать онлайн книгу. Автор: Александр Голодный cтр.№ 28

Это правда. Бросаю короткий взгляд на командира. Хм-м, что-то они все-таки скрывают: Ахмет не успевает до конца стереть чувство облегчения с лица. Пытать дальше? А смысл? Главное – здоров. Да и вообще, обалденный аромат рагу с фасолью настраивает на совершенно иной лад. Киваю:

– Знал бы ты, какие от этих таблеток приходы. Сознание расширяется – мама, не горюй.

Наклонившись, заговорщицки приглушенным голосом Ахмет комментирует:

– Только не вздумай об этом сказать своим вивисекторам. Замучают в особо извращенной форме.

Оценив шутку, улыбаюсь и берусь за ложку.

М-да, оказывается, все относительно. Это я к тому, что тазик успешно съелся. Более того, передохнув в удобном полукресле, приговорил две чашки чая, не отказался и от кусочка торта «Наполеон».

Собираясь с силами, чтобы заглотить лекарства, обращаю внимание на улыбающихся друзей:

– Что веселитесь? Назад покатите, готовьтесь.

– Не волнуйся, донесем… термитище. «Не смогу, не буду…» Умял, как за здрасьте.

– Представляешь, что-то аппетит разгулялся. Поесть вкуснятину, да в человеческих условиях…

– На нас тоже, как в первый раз оттуда вышли, жор нашел. Наверное, подземелье так действует.

Соглашаюсь:

– Наверное.

Посидев еще минут десять, понимаю – сейчас усну. Встаю и еле успеваю схватиться за спинку сиденья. Поддерживает и мгновенно среагировавший Ахмет. Так.

– Кемаль, тебе кто таблетки дал? Сергей Дмитриевич? Маньяк научный?

– Искандер, не заводись. Это успокоительное и тонизирующее на усталость легли. Давай, пойдем домой потихонечку.

Простые, наполненные заботой слова внезапно вызвали обвал чувств, вырвавшийся в отчаянном:

– Знал бы ты, где мой дом…

Глубокое сострадание в глазах напарников. Стоп. Что-то расклеился, как от спиртного. Точно, доза лекарств ударная. Надо бы Сергею Дмитриевичу в глаза заглянуть. Проявившаяся независимая часть сознания абсолютно шизофренично констатирует: «И он сойдет с ума». Песец. Но желание вставить вивисекторам от земли до неба никуда не делось.

От надолго запоминающегося вечера экспериментаторов спасла Лариса. Именно она встретила нас в номере, уже дополненном стойкой с двумя (от, паразиты лживые!) капельницами и электронной медицинской аппаратурой:

– Саша!..

Обняв милую женщину, чувствую, как от меня буквально хлещет переполняющими сердце любовью и нежностью. Теплая ладошка проходит по щеке:

– Небритый какой…

Пряча подозрительно заблестевшие глаза:

– Давай быстренько раздевайся и ложись. Я сегодня за врача.

Парням:

– Спасибо, мальчики. Идите, я справлюсь.

– Хорошо, Лори.

Друзья тихо ушли, Лариса, придерживая, ведет меня к кровати.

– Ларочка, я не инвалид. Устал только. Немного.

Усилием воли возвращаю некоторую ясность сознания:

– И вообще, сначала туалет и почистить зубы.

– Я тебе помогу.

– Нет. Я справлюсь сам.

Похоже, так и простояла у двери туалетной комнаты, пока я там ползал. Захлестывает, к слову, вообще не на шутку.

В трусах и футболке падаю в постель. Мир вокруг приходит в медленное вращение.

Но нахожу силы игриво спросить:

– А где белый халатик в обтяжку, свечи, шампанское и эротичное нижнее белье?

В ответ вижу пораженный взгляд. Уточняю:

– Шутка. Пожалуйста, только один поцелуй.

Нежные губы стирают реальность.

Наверное, фармацевты что-то напутали. Или я схожу с ума. Пока одна часть сознания мирно спит под чутким вниманием Ларисы, другая путешествует и слушает разговоры. Обо мне, любимом. Наплевав на пространство и время, придерживаясь только избранной темы.

Генерал-полковник и Княжевская:

– Лариса Сергеевна, вам необходимо срочно выдвигаться в научный центр. Сергей Дмитриевич успел провести предварительную проверку. Его аппаратура дала четкий результат – началась четвертая фаза.

Полным внутренней боли голосом:

– Илья, я не могу больше. Я не могу делать вид, будто ничего не происходит. Я не могу его обманывать.

– Лариса… Это ведь произойдет неизбежно. Ты видела все материалы. Даже без нашего участия ничего не изменится, наоборот, будет только хуже. Хуже в первую очередь ему.

Успокаивающим, с ноткой заботы тоном:

– Я понимаю, что тебе нелегко, что невозможно противостоять его харизме…

– Какая харизма?! Илья, я люблю его! Просто люблю.

Генерал не спорит, но знаю – он остался при своем мнении.

Помолчав, подождав, пока Лара немного успокоится, продолжил:

– Тем более. Он сейчас на пике кризиса, может сорваться в любой момент. И тогда Альфа пойдет по нашему центру, выжигая всех, кто попадется ему на глаза. Не допустить этого можешь только ты.

– С ним Ахмет и Кемаль.

– Но глубоко неравнодушен он к тебе, Лариса. Только к тебе. И помочь ему сейчас можешь только ты.

Тишина, прервавшаяся безжизненным:

– Хорошо. Я еду.

* * *

Ахмет и Кемаль:

– Чувствую себя подлецом, командир.

– Кемаль, ты сказал ему правду?

– Не всю. Часть правды – хуже, чем ложь.

– Брат, мы ничего не можем сделать.

– Млять! Я знаю! Когда он сегодня… про свой дом… вспомню – сердце кровью обливается. А он держится. Воюет за нас, за нашу страну… Один, в чужом мире. Ты бы смог так?

– Он не один, Кемаль. Он наш друг. Брат.

– Брат… Почему мы тогда не можем сказать ему всю правду?

– Нельзя, брат. Сейчас – нельзя.

Немного помолчав:

– Кемаль, надо закончить отчеты. Начальник ждет.

* * *

Генерал-полковник и Сергей Дмитриевич:

– Ваше мнение?

– Я уверен – четвертая фаза.

– Так быстро?

– Илья Юрьевич, статистического материала по подобным случаям ничтожно мало.

– И слава богу.

– Не могу не согласиться. Тот, что имеется, вряд ли является эталонным. Скорость изменений наверняка зависит от базиса – самого человека. Он ведь и в своем мире занимался эксплуатацией ядерного оружия?

– Да.

– Таких офицеров мало. Они незаурядны. И отбираются по жестким критериям.

– Наверное, вы правы… Но вернемся к отчетам.