Доктор Кровь - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Полевой cтр.№ 17

Рычажок предохранителя – вниз, лязгает затвор, досылая патрон в патронник. Нажимаю на спуск – отдача «макарова», и так неслабая и некомфортная, у сорок пятого калибра была просто чудовищной! Рука с оружием подлетала даже у меня, довольно-таки тренированного и опытного стрелка. Да и грохот выстрела лупит по ушам динамическим молотом даже через наушники.

Вот блин! Пистолет слишком легок для этого типа патрона, да и ствол слишком уж короткий. Все остальные недостатки вытекают из особенностей конструкции «пээма». Это и короткая прицельная линия, и угловатая, топором рубленная рукоять без каких-либо намеков на эргономику. А при интенсивной стрельбе это качество оружия, поверьте, тоже играет очень важную роль.

Но зато в кобуре теперь находился весьма компактный и мощный «отбойник», смертельно опасный на дистанциях в полтора десятка метров и менее. Останавливающее действие тяжеленной пули тоже было выше даже, чем у «Осы». И очень важная деталь: внешне это был все тот же «старый добрый» пистолет Макарова. Так что можно было не париться с разрешением. У меня уже был официально зарегистрированный «резинострел» «макарыч» под штатный 9-миллиметровый калибр. А менты редко сверяют номера оружия с таковыми в разрешительных документах.

* * *

Придя домой, я занялся перевооружением. Резиновые пули – это первый шаг к резиновым женщинам! Дабы не соответствовать этому лозунгу, я занялся слесарными работами прикладного характера.

Перво-наперво обработал ствол. Он был заметно толще обычного «макаровского», но дело было в другом. В «резинострелах» в канале ствола предусмотрены специальные выступы-«зубы». Резиновая пуля благодаря упругой деформации проходит преграду нормально. А вот металлическими боеприпасами стрелять из такого оружия невозможно. Ствол разорвет нахрен. Я разобрал оружие, закрепил ствол пистолета в зажиме станка и аккуратно стал сошлифовывать «зубы», стараясь не задеть нарезов. Часа через полтора скрупулезной и тонкой работы выступы были полностью сточены. Подключился миниатюрный пылесос, выдувая мельчайшие пылинки из канала ствола. Включив мощную лампу, я посмотрел канал ствола и погрузил ствол в ванночку с подогретым оружейным маслом. А потом прошелся шомполом с ершиком и тщательно вытер эту самую важную деталь пистолета. Затем снова собрал «макарыч».

Теперь займемся алхимией. Дома я развальцевал гильзы и вытащил резиновые пули. Сделал слепки, а уже по ним – формы для отливки пуль. Серебро у меня самое чистое, не ХЧ и не ЧДА, конечно, но все же проба довольно высокая. Чем чище аргентум, тем более токсичным для вампиров он является. Сейчас расплав золотистым сиянием бурлит в тигле на специальной горелке. Контролирую температуру и кручу вентиль подачи газа. Специальными клещами снимаю жаропрочную емкость и разливаю расплавленное жидкое серебро по формочкам. Серебро застывает, теперь нужно извлечь пули и аккуратно, вручную, отшлифовать каждую из них. Почти что с любовью и трепетом оглаживаю увесистые серебристые «маслинки».

Несколько штук забракованных отправляются в утиль на повторную переплавку. Серебро застыло неравномерно, образовав каверны в телах пуль. Тут важно все: самая незначительная заусеница на металле превращается в угрозу собственной жизни. Поэтому отделка пуль должна быть идеальной, насколько это возможно.

Серебро значительно тверже, чем свинец, и поэтому оболочки из тампака [14] или специальной бронзы. Начальная скорость пули в сорок пятом «макарыче» существенно ниже, чем в боевом ПМ. Но зато теперь у меня есть оружие, с которым можно спокойно выйти из дома. Шесть серебряных духов смерти заняли свои штатные места в обойме, которую я вогнал со щелчком в чуть более широкую, чем обычно, рукоять «макарыча». Дослал патрон в патронник и поставил пистолет на предохранитель. Еще шесть серебряных вестников смерти притаились в запасной обойме. А больше я вообще не успею отстрелять, если что. Застегнул кобуру.

Уверенности прибавилось ровно на двенадцать увесистых серебряных горошин.

Туристам обычно показывают сиятельный Санкт-Петербург: золотые фонтаны Петродворца, величественного Медного всадника, грандиозный ансамбль Эрмитажа, разводные мосты через Неву. Немногие из туристов видят Петербург иным, хотя есть любители и знатоки, которым интересны Мойка и Черная речка, Сенная площадь и прочие, я бы сказал, нелицеприятные достопримечательности.

Изнанка города представляется иной, далекой от сияния рекламных огней. Пожалуй, в Питере это заметно как ни в каком другом городе. Широкие проспекты соседствуют здесь с узкими улочками и тесными лабиринтами дворов, а блеск дворцов – с миазмами трущоб.

Наиболее ярко это показал режиссер Алексей Балабанов в фильме «Брат». Осень, сырость, грязь под желтой листвой. Пьянь, мразь. Дешевые шлюхи. Ушатанные в хлам наркалыги. Полностью отмороженные ублюдки, для которых «подрезать» прохожего так же нормально, как для обычных людей ходить на работу.

Такое происходит каждый вечер и каждую ночь, даже недалеко от центра города, объявленного ЮНЕСКО мировой сокровищницей культуры и архитектуры. А что уж говорить об окраинах, рабочих районах, новостройках стремительно расширяющегося мегаполиса.

Ведь Санкт-Петербург – это не только культурный центр России, но и второй по величине после Москвы город огромной страны. Настоящий Вавилон!

И у этого Вавилона есть свои блудницы и свои кровавые, темные тайны. Набережная Мойки, Фонтанка, Черная речка издавна имели дурную славу. Так же, как и Сенная площадь. Удачное я себе местожительство выбрал в Питере, ничего не скажешь…

* * *

Но меня сейчас интересовало другое место в городе, которое также было отмечено Балабановым в его фильме. Старое лютеранское кладбище. Там хоронили немцев еще при царе-батюшке.

Смоленское лютеранское кладбище было старейшим в Санкт-Петербурге. Расположено оно на набережной реки Смоленки в южной части острова Декабристов. Кладбище и название получило по реке Смоленке. Раньше его называли просто – немецким. В 1747 году Священный синод предписал Главной полицмейстерской канцелярии отыскать в городе места для кладбищ «чужестранных иноверных иноземцев».

Тридцатого января 1748 года полицмейстерская контора определила архитектору Доминику Трезини отвести под захоронения место вблизи Васильевского острова. Выбрали это место для лютеранского кладбища потому, что на соседнем Васильевском острове селилось много иностранцев. Среди них были ученые, военные, ремесленники – те, кого пригласил Петр Великий, создавая этот величественный северный город.

Со временем обширное кладбище приходило в запустение, и там стали селиться бомжи и остальной деклассированный люд.

Ну а в наши дни лютеранское кладбище является памятником ландшафтной архитектуры. Многие из надгробных памятников помимо исторической представляют собой огромную культурную и художественную ценность. Однако в последние годы некрополь находится в плачевном состоянии: склепы разрушены, ограды сломаны, скульптуры повреждены. Участки вдоль переулка Декабристов и Железноводской улицы почти непроходимы. Один из значимых исторических и культурных памятников Санкт-Петербурга сегодня остро нуждается в восстановлении.