Женщина порывисто вздохнула и улыбнулась — одними губами.
— Дай мне руку, девочка.
Все непонятнее и непонятнее.
Бабушка… нет, не бабушка, Хранительница Клана Феникс ждала. Пристальный взгляд затягивал в непонятную глубину, протянутые ладони.
Неужели все так быстро кончится?
Горячие пальцы соприкасаются.
Феникс настороженно замирает.
Взгляд — глаза в глаза.
— Девочка, что ты делала вчера вечером? Нет, подожди, я и так знаю. Просто… нет, не понимаю, этого мало.
— О чем вы, Хранительница? — выдерживать спокойный тон все труднее. И Феникс ничуть не помогает — если б он и правда был птицей, она б сказала, что он шипит, встопорщив перья.
Анна медлит.
Закрыв глаза, она словно вслушивается во что-то понятное ей одной. Мягкое соприкосновение аур… и Феникс окончательно перестает притворяться, что ему это нравится — яростный толчок, и острая боль заставляет вырвать ладонь и отшатнуться.
— Жадина, — улыбаются дрожащие губы Анны. Кажется, Хранительнице тоже досталось — она легонько растирает ладони, словно обожженные. — Я же ничего не отнимаю.
— Хранительница?!
— Прости, детка. Это я твоему Фениксу. Дорвался наконец после той диеты, что ты ему устроила. Теперь ничего отдавать не хочет, даже при пробе нервничает.
— Бабушка, ты о чем?
— Ты хорошо себя чувствуешь? — вместо ответа спросила та. — Сердце как? Голова не болит?
— А у вас? — рассердилась Лина.
— Дерзишь, значит, все уже в порядке, — усмехнулась бабушка. — Ты… отдохни пока, хорошо? Мне надо поговорить с твоей… с главой клана.
— Не понимаю.
— Я тоже. — Бабка посмотрела на все еще распахнутый шкаф и покачала царственно красивой головой. — Так не годится, девочка.
Лина перестала понимать что-либо вообще.
— О чем ты?
— Об этом безобразии, — вздохнула бабуля. В мгновение ока оказавшись у злосчастного набора негодных костюмов, старшая рода принялась ворошить содержимое шкафа, неприятно напомнив регулярно устраиваемые матерью обыски. — А еще молодежь.
— Но…
Но прежде чем Лина успела понять, с чего б это вдруг бабушка решила заняться таким неподобающим ее званию делом, Анна уже выдернула из шкафа черные кожаные брюки и алую кофточку из концертного наряда танцовщицы. Довольно прицокнула языком и выхватила откуда-то из глубины легкий розовый шарф, прилагающийся к сари.
— Вот так. А завтра, будь добра, сходи в магазин и купи что-нибудь более подходящее для свидания.
— Бабушка!
— Платье. Цвет — слоновая кость, — безапелляционно изрекла старейшая. — Простое, но изящное. С подходящим декольте. И босоножки. И все, что полагается.
— Свидание, — растерянно повторила Лина, ибо других слов у нее на тот момент просто не нашлось.
— Вот именно. Хм, а скажи-ка… твой новый кавалер — не… хм… словом, это не такой высокий юноша с зелеными глазами? Немножко смахивает на эльфа.
Лина онемела.
— Ага, — кивнула внезапно обретшая телепатические способности бабушка. — Значит, он. Что ж, от судьбы, наверное, не уйдешь.
— О чем ты говоришь? — Лине очень хотелось добавить «адское пламя», но она чудом сдержалась.
— Потом. Если Лиз будет очень возражать, скажешь, я в курсе.
И она растаяла.
Лина ошеломленно проводила взглядом тающий в переносе силуэт.
Так.
И что это было?
Похоже, не только я сошла с ума.
Девушка молча обозрела неожиданно возникший наряд для свидания, и вдруг ей стало весело. Надо же, бабушка-стилист.
Она уже расчесывала волосы, когда по зеркалу пробежала искристая волна.
Это не Анна. И почему-то Лина сначала инстинктивно накинула мантию, а уже потом провела по окружности рукой, разрешая связь.
— Лина?
Лиз. Зла. Блин. Спокойней.
— Да?
— Лина, какие новости с твоим заказом?
Еще спокойней.
— Я информировала, что клиент пока не определился с видом смерти.
Взгляд Лиз стал совсем недобрым.
— Я думаю, тебе будет приятно узнать, что он просит о встрече. Сегодня ночью. Не разочаровывай клан, Лина.
Глава 16
Кое-что проясняется
— Что-то не так? — Лёш, ожидавший ее на входе в парк, перестал улыбаться. — Лина.
Не так, Лёш.
Очень не так.
Понимаешь ли, клан принял на тебя заказ… и я приняла. И я не представляю, что теперь делать. И у меня, кажется, не поднимется на тебя рука. А такого клан не прощает. Не так, Лёш, все не так.
— Я могу помочь?
Пом… помочь?
Лина невольно усмехнулась, оценив абсурдность ситуации — жертва предлагает помощь своей потенциальной убийце. И это как-то помогло собраться.
— Нет. Не обращай внимания, это семейные проблемы. А кстати, как ты узнал? На мне вроде не написано.
— Э-э… — Лёш вдруг заметно смутился, и даже щеки заалели. — Э… видишь ли, ты кое-что обо мне не знаешь.
Да? Очень интересно. Можно поподробней?
Лина вопросительно вскинула брови, и юноша смутился еще больше.
— Видишь ли, тогда… ну, в пещере, помнишь, когда ты меня… спасла, я тогда сказал, что ведьмак… но не сказал, в чем моя магия. В общем, я эмпат. Могу слушать чужие чувства.
Ах вот что. Тогда понят… стоп!
— А передавать?
Лёш отвел глаза.
— Это не разрешается. Только в экстренных случаях.
А вчера? Вчера какая была экстренность? Ты же… это из-за тебя у меня вчера все тормоза полетели?! Ах ты ведьмак… эмпатический! Лина задохнулась от острой вспышки гнева. Никто не смеет вторгаться в ее чувства! У нее нет ни своих желаний, ни своих… да у нее и вещей-то своих почти нет! Но ее чувства… даже мать не могла влезть туда со своими обысками!
— Не сердись, — виновато проговорил Лёш, не пытаясь ее коснуться. — Я просто…
— Что?
— Я просто не сдержался. Обычно я держу свои способности под контролем. Только на концерте даю волю, делюсь со слушателями, понимаешь? И то понемногу, осторожно, незаметно. Сдерживаться — это трудно, но обычно получается. Нас тренируют. А увидел тебя — не сдержался. Ты… за эти годы в школе всю библиотеку перевернул, искал — ты же ничего про себя не рассказала. Так жалел, что даже волоска не взял на память, может, призвать бы получилось.