Фарландер - читать онлайн книгу. Автор: Кол Бьюкенен cтр.№ 104

Старуха поднялась и, помедлив, сбросила с плеч тяжелую накидку. Потом медленно — суставы давно утратили былую гибкость — опустилась на колени рядом с дочерью. Но утешать не стала, а только положила на нее накидку, чтобы случайно заглянувший видел на полу только подрагивающий холмик.

Старуха нахмурилась.

Колокол на башне маннианского храма в южной части огромной площади пробил четыре часа утра. И тут же, словно по команде, из переулка появился патруль городской стражи с фонарями и длинными дубинками. Капитан окинул вверенную территорию цепким взглядом, выискивая признаки волнений и беспорядков, но ничего такого в этот запретный час не обнаружил. Площадь Наказания была спокойна и тиха, и только где-то далеко лаяла собака.

В другом переулке мелькнула, отступая в глубину, тень. Патруль проследовал дальше, и теперь уже две тени вынырнули из мрака и неслышно проскользнули на площадь.

Босиком, почти бесшумно, они пробежали по мраморным плитам и в ужасе остановились перед эшафотом с прибитым к нему обгоревшим трупом юноши. На шее у него висела дощечка с одним-единственным словом, разобрать которое мешала темнота. Но двое и так знали, что это за слово.

Рошун.

Один подсадил другого, и тот, достав нож, принялся за работу. Тело сначала соскользнуло чуточку, а потом сорвалось и грохнулось на землю.

— Ты что, не могла поймать? — прошипел Алеас.

Серезе оторвала взгляд от трупа и посмотрела вверх. Лицо ее перекосилось.

— Мне это немного трудно, ясно? — прошептала она.

— Отлично. — Алеас спрыгнул на землю. — А мне так ничего и не стоит. — Он наклонился, снял деревянную табличку, завернул тело в грубую мешковину и, крякнув от натуги, поднял и взвалил на плечо.

Задерживаться они не стали.

Патрули были повсюду. Власти ввели комендантский час, появляться на улицах после полуночи запрещалось. Порты, по слухам, закрыли еще раньше. Из города никого не выпускали.

За час с лишним они добрались до промышленной зоны на юго-восточном побережье, где их дожидались Эш и Бараха. Здесь не было ничего, кроме громадных складов, мрачных приземистых зданий, выглядевших немного зловеще под тускло мерцающими звездами и напоминавших темные входы в пещеры. Алеас и Серезе обошли их стороной, по заболоченной низине, где брести приходилось порой по колено в холодной, засасывающей жиже. Дальше пришлось подниматься на занесенную сажей дюну.

Впереди лежало ночное море, поблескивающий потертостями холст. В лицо дохнул ветерок, соленый и свежий. Алеас пыхтел и задыхался, ноша стала непосильной, и он тащился из последних сил. Серезе помочь не предлагала.

Спустившись вместе по другой стороне дюны, они повернули к уединенной пещере, заметить которую было практически невозможно. Бараха сидел у небольшого костра, жевал тарвид и баюкал перевязанный обрубок. Заслышав шаги, он схватился за меч.

— Это мы, — подал голос Алеас, и учитель успокоился и положил меч на колени.

Эш, лежавший на песке по другую сторону костра с дорожным мешком под головой, пробормотал что-то и с усилием приподнялся.

Днем собирали вынесенные на берег деревяшки — точнее, занимались этим Серезе и Алеас, потому что ветераны едва держались на ногах, — которые сложили потом пирамидкой на песке. Алеас бережно опустил тело. Эш, прихрамывая, подошел к нему и стал неуклюже срывать мешковину.

— Думаю, лучше оставить как есть, — предложил Алеас, кладя руку старику на плечо. Эш молча сбросил ее. Закончив, он посмотрел на тело, порывисто вздохнул и покачнулся. Алеас помог ему устоять.

Старик бережно ощупал обгоревшую, почерневшую плоть. Пальцы коснулись торчащей из груди стрелы. Он замер и долго стоял не шевелясь.

Из пещеры вышел Бараха с горящей палкой. Не говоря ни слова, без всяких церемоний он сунул ее в глубь пирамидки и подождал, пока огонь перекинется на дрова. Сначала повалил дым. Все отступили. Через минуту-другую за дымом запрыгало пламя.

Взяв горсть песку, Бараха бросил его на еще не набравший силу огонь. Алеас обнял Серезе; оба плакали, не стесняясь, впервые за весь день. Пламя трещало и поднималось выше, разбегалось по поленьям и наконец добралось до тела. В танцующих оранжево-красных языках мелькали и другие цвета — зеленый, желтый, голубой, — цвета запекшихся на дереве морских минералов. Зашипел, бросая брызги, жир. Ветер подхватил запах горящего мяса.

Через какое-то время пирамидка обрушилась, погребя под собой Нико.

Далеко, за морем, еще темное небо лизнули первые лучи солнца. Над горизонтом задвигались тени невидимых облаков.

Эш прочитал что-то на языке своей далекой родины, потом повторил то же на торге — для своего юного ученика.

Глаза его, даже оставаясь в тени, сверкали, как две огненные звездочки.

— И пусть даже мир этот — капля росы... пусть так... пусть так...

Эш распорядился принести обернутый кожей глиняный горшочек. Едва держась на ногах, он аккуратно сгреб в кучку всю серую пыль и секунду-другую смотрел на пляшущие в догорающих угольях частички.

«Для его матери», — подумал он и, подобрав палочку, стал наполнять горшочек золой. В золе попадались и мелкие осколки костей, но выбирать их Эш не стал. Закончив, он надежно закупорил горшочек и бережно положил в дорожный мешок.

Второй горшочек, точнее, глиняный флакон величиной с большой палец старик тоже наполнил сгоревшими останками, после чего заткнул его деревянной пробкой и обвязал кожаным шнурком. Этот флакон Эш повесил на шею, так чтобы он лежал на груди, как печать. Флакон был еще теплый.

Поднимаясь, Эш вдруг покачнулся от прострелившей голову боли. Кто-то говорил с ним, но он не видел говорящего. Его повело в сторону. Он зашатался и упал на спину.

Едва дыша, Эш лежал на песке. Чьи-то руки трогали его. Чей-то голос спрашивал, слышит ли он их. Боль уколола снова, глубже, чем когда-либо. Эш скрипнул зубами, из-за которых прорвался резкий, гортанный крик. А потом он провалился в беспамятство.

Выхода не было. После убийства единственного сына Матриарха власти закрыли все порты. На главных городских перекрестках появились заставы. Прохожих останавливали, стражники сравнивали их лица с имеющимися на руках описаниями. Люди поговаривали, что в город проникли рошуны — один из них Фарландер, — что это они убили Киркуса и что они все еще скрываются где-то в городе. Ходили слухи, что таким образом рошуны отомстили за своего собрата, сожженного заживо в Шай Мади. Повсюду разгуливали патрули. Появляться на улицах после полуночи воспрещалось под страхом смерти. Солдаты под руководством суровых Регуляторов прочесывали хостильо, незаконно открытые таверны, бордели, врывались в частные дома, допрашивали жильцов, уводили подозреваемых и обыскивали всех подряд.

Мало того, что привычная жизнь Коса оказалась нарушенной и едва ли не парализованной, так горожане уже открыто говорили о готовящейся крупной военной кампании. На северной и западной окраинах возникли временные лагеря, сразу же привлекшие к себе внимание мелких торговцев, проституток, разного рода мастеров и просто бродяг. В Первой бухте собирался флот, подобного которому здесь никогда еще не видели, причем рядом с военными кораблями стояли сторожевые и грузовые суда.