Ведьмин пасьянс - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Пономаренко cтр.№ 7

Антон, приподнявшись на верхней койке, осмотрелся: на тумбочках уже боязливо застыло с десяток фигур в трусах и майках.

— Я спать хочу! — сказал Антон, и когда Черепок попытался схватить его за ногу, второй ногой нанес ему сильный удар в грудь, так что тот упал, ударившись спиной.

Но в тот же момент Антон вместе с матрасом полетел на пол — он не заметил подошедших с противоположной стороны койки помощников Черепка, те и сбросили его с койки. Антон больно ударился коленом, и тут же на него посыпались удары, которые смягчил накрывший его матрас. Боль в колене привела Антона в ярость, которая вызвала дрожь рвущейся на волю энергии, не принимающей во внимание ни логику, ни трезвый расчет — ведь он был один против многих и поэтому заранее обречен на поражение. Заревев, словно бык, он вскочил на ноги, сбрасывая матрас, попал прямым ударом кому-то в переносицу, слабо хрустнувшую под кулаком, и сразу локтем другому в голову, расквасив в лепешку нос. Сильный удар по затылку снова швырнул его на пол, и он увидел, что на него надвигается туша — это был Черепок. Схватив тяжелую деревянную табуретку, он, как пушинку, броском отправил ее нападавшему в голову. Все это произошло так быстро, что Черепок не успел ни увернуться, ни защититься от страшного удара и как подкошенный рухнул на пол. Антон подхватился, на ходу что было силы ногой саданул по голове лежащего без признаков жизни Черепка, под которым все увеличивалась лужа крови. К Антону бросилось несколько человек, но он их мгновенно разметал, орудуя все той же табуреткой. Ярость клокотала в нем, глуша мысли, жалость, чувство боли, здравый смысл. Он не думал защищаться — он нападал, ревя, как зверь, в крови, в изорванной в клочья майке, с бешено вращающимися белками глаз — зрачков не было видно.

Это были не расчетливо-точные удары, как в восточных единоборствах, не бокс, не борьба — звериная ярость была направлена на уничтожение противника, и в ход шло все: голова, руки, зубы, ноги.

— Черепок не дышит! Его убили! — крикнул кто-то, и это остудило дерущихся, но только не Антона.

Он не разбирал, кто перед ним, а лишь наносил удары, топтал ногами. Досталось и Трофимову, пытавшемуся остановить разбушевавшегося художника. В этот момент появился прапорщик, в одно мгновение сориентировался в обстановке и попытался успокоить Антона не словом, а кулаками, имея солидный опыт в рукопашном бою, но вскоре сам оказался на полу с разбитым лицом.

— Одеяла! Набрасывайте на него одеяла, сковывайте движения! — принялся он руководить боем, и вскоре Антон ворочался под грудой одеял и тел.

Связанный по рукам и ногам, он выходил из охватившего его состояния еще целый час, а в это время прапор и сержант думали думу тяжкую — намечалось серьезное ЧП, и его участникам грозили большие неприятности. Итогом боя были серьезные травмы у десятка солдат: у троих были сломаны носы, у двоих разорваны рты, трое получили тяжелые черепно-мозговые травмы и были госпитализированы, причем Черепанов находился в критическом состоянии; еще двое жаловались на боли в груди и были также отправлены в санчасть, а синяков и кровоподтеков было не счесть.

Оставшуюся часть ночи прапор и сержант готовили себе алиби: уговаривали, убеждали, угрожали, просили, обещали блага молодым солдатам — лишь бы о «дедовщине» — неуставных отношениях, издевательствах и в эту ночь, и вообще — те не проговорились дознавателям из военной прокуратуры. Дело обставили так, как будто из-за пустяка возникла драка между Антоном Барановским и Черепановым, а другие солдаты пробовали их разнять и получили свое.

Дознавателю не верилось, что в драке двоих могло пострадать такое количество солдат, он копал, но так ничего и не накопал. Возможно, этому помешали пикники, на которые постоянно приглашал его командир батальона. Комполка и даже комдив были обеспокоены случившимся и сделали все, чтобы этот случай не получил широкой огласки, что могло отразиться на их дальнейшей карьере.

В итоге Антон Барановский получил два года дисциплинарного батальона, Черепанова после выписки из госпиталя демобилизовали раньше срока по инвалидности, прапорщик Самоедов отделался взысканием, а сержант Трофимов так и не получил перед дембелем старшинскую полоску на погоны, как мечтал. Степану Кулькину однажды приснился сон, что он стал «дедом» и «салаги» трепещут перед ним. Проснувшись раньше подъема, он стал считать дни, когда этот сон мог стать явью.

Вдова, очевидно посчитав, что и так много рассказала, пошла на огород. Иванне стало скучно одной в доме, и так как было еще светло, она решила пройтись по селу, поспрашивать людей о том, что ее интересовало. Она вышла на улицу — разбитую грузовым транспортом грунтовую дорогу, сжатую с обеих сторон небольшими хатками. Людей не было видно, только то здесь то там уже начали зажигаться оконца электрическим светом, хотя было еще довольно светло.

Послышался звук мотора, и на улицу лихо выехал мотоциклист, то и дело подскакивая на ухабах. Хотя Иванна никогда не водила мотоцикл, сразу же поняла, что мчаться на такой скорости по этим ухабам мог только самоубийца, которому опостылела жизнь. Иванна прижалась к забору, давая мотоциклисту больше пространства для маневров. И тут произошло то, чего она не ожидала и что ее очень испугало. Мотоциклист эффектно, на полной скорости, на одном колесе, развернулся возле нее, едва не задев. У нее перехватило дыхание, а он уже снимал шлем, открывая мальчишечье лицо, слегка конопатое, с непослушными рыжими вихрами, которые не могла одолеть ни одна расческа.

— Ты как тут оказалась, в этом Богом забытом селе? — улыбаясь, спросил он. — К кому приехала?

— Ни к кому конкретно, — немного сердито ответила девушка, еще не отойдя от испуга после опасного трюка, продемонстрированного этим мальчишкой. — Я журналистка, собираю материал для газеты.

— А я думал, что собирают только грибы и ягоды, — съехидничал мальчишка.

— Ты забыл про милостыню на паперти, — не осталась в долгу Иванна.

— Кто на что учился.

Иванну осенило.

— Вижу, ты разговорчивый — может, мне поможешь?

— Что надо делать? Где копать?

— Я собираю материал про оборотней. Вот и помоги. Может, что слышал или даже видел…

— Про оборотней? Заданьице… — протянул паренек. — Тебя как зовут?

— Иванна. А тебя как?

— Ростислав, а прозвище у меня Ругон.

— Ну давай, колись, Ростик, что у вас происходит странного, таинственного, связанного с оборотничеством.

— Чего-чего?

— Что же ты, такой разговорчивый, сразу сник? Может, забоялся чего-то?

— Да ничего я не боюсь. Не знаю, что рассказывать. Учусь я в колледже в Чернигове, сюда приезжаю бабку с дедом навестить, ребят повидать. Ладно, поеду с ребятами потолкую — может, они мне что расскажут интересного. Потом приеду. Ты где остановилась?

— У вдовы Шабалкиной… Может, будет проще, если я тебе компанию составлю?